Получив приказ о зачислении в разведывательный отдел штаба и аттестат, Рюмин становится сотрудником разведотдела штаба главнокомандующего «добровольческих» войск области Новороссии.

Элегантный представитель офицерской аристократии, беззаботно прожигающий жизнь и в то же время обладающий глубиной мысли и широким кругозором — таким вошел Рюмин в офицерские круги Одессы. Он быстро сходится с равными себе, проявляет исключительную тактичность к высшему начальству, завоевывает большую популярность в самых разнообразных кругах общества. Штабс-ротмистр Доможиров и штабс-капитан Лелекин из разведывательного отделения, поручик Крылов и надворный советник Линчевский из контрразведывательного пункта становятся его близкими людьми.

Работа в разведке дает в руки Рюмина ценнейшие материалы особой секретности. С некоторых документов он снимает копии или записывает их основное содержание и через доверенное лицо передает подпольщикам. Если контрразведка и государственный розыск намечают предпринять какие-либо меры против большевиков — это становится известным в конторе «Русь». Рюмин не встречается с Лазаревым, его знает Хворостин, но непосредственной с ним связи тоже не имеет. Рюмин осведомлен, что Линчевский за определенные суммы передает секретные сведения большевику-подпольщику Леонтию Масленникову-Лагуткину по кличке «Леня». При встречах с Линчевским за стаканом вина он делится с ним отдельными сведениями секретного характера, а тот потом за деньги сообщает их «Лене».

Ближайшим помощником Рюмина был офицер Сергей Швец. Через него он передавал Хворостину копии шифрограмм и приказов с грифом «совершенно секретно», которые имели важное значение для борьбы с белогвардейцами. Вот некоторые из документов, полученных Хворостиным от Рюмина:

«Севастополь — Ненюкову [29].

Одесса — Миглевскому [30].

В ближайшее время из Одесского гарнизона будут отправлены на фронт воинские части. Заменить их некем. Прошу прислать в Одессу «Кагул» и другие свободные суда для выполнения задач, стоящих перед отправленными частями.

Генерал-майор Чернавин».

«Штабу войск.

В Одессе сосредоточены части Добровольческой армии с большим числом мобилизованных, вследствие чего отсутствует достаточная дисциплинированность. Прошу постепенно вывести эти части, прислав взамен с большим кадром [31].

Начальник гарнизона: подпись».

«В настоящее время перед фронтом Новороссии постепенно отпадают такие противники, как большевики и махновцы. В дальнейшем, по-видимому, придется иметь дело с таким противником, как петлюровцы. Необходимо уже сейчас направлять на фронт соответствующие части, офицеров старого кадра, разъяснительную литературу для командного состава» (выписка из приказа).

«Нач. гарнизона Одессы.

Генералу Слащеву.

Политическая атмосфера на территории, занятой Добрармией, крайне сгущается. Жители, ранее обращавшиеся к нашим частям с жалобами на грабежи и притеснения, чинимые Добрармией, уже не просят помощи, становятся во враждебное отношение к нам. Начинают широко распространяться слухи, что Добрармия ведет войну с населением... Разъяснить всему командному составу, что действовать надлежит только в примирительном тоне, указывая, что мы ведем борьбу лишь с большевиками, заключившими Брестский мир с немцами».

«Продвижением в северном направлении части Добровольческой армии несут большие потери. Боевая сила многих полков до крайности ослаблена. Есть полки, где насчитывается по 150—170 сабель и штыков. Нужны решительные действия для пополнения фронта...» и т. д.

«Из Вознесенска в начале декабря отправляется на фронт 38-й запасной полк. Из трех тысяч солдат две тысячи мобилизованных. Солдаты открыто говорят, что они перейдут на сторону большевиков. Офицеры не проявляют рвения к службе и многие согласны с мнением солдат».

Некоторые из таких сообщений учитывались в работе областного повстанческого штаба, другие пересылались за линию фронта командованию Красной Армии.

Но особенно ценными для партийной организации были сообщения Рюмина о том, что намечали контрразведка и командование государственной стражи против подпольщиков. Вот краткий перечень отдельных сообщений, переданных Рюминым:

«23 ноября будет облава в районе Греческой площади».

«В 8 часов вечера 29 ноября пять групп чинов государственной стражи с участием офицеров контрразведки произведут обыски в типографиях «Одесские новости», «Южный рабочий», «Сын Отечества», «Народное слово» и Кульберга.

«Примерно между 2 и 5 декабря проводится прочистка катакомб в Усатовом. В это же время намечается оцепление и проверка документов в ресторанах и кафе на Екатерининской улице».

«Оцепление и облава на станции Одесса-Главная будет проведена сегодня вечером».

«В поле зрения одесского контрразведывательного пункта попал «Георгий».

После получения каждого такого сообщения партийный комитет принимал экстренные меры. Предупреждались работники, которым угрожала опасность, отменялись те или иные задания, менялись явки.

На подпольную явку в психиатрической больнице на Слободке явился незнакомый человек, назвавший себя коммунистом из центра. Он знал пароль и отзыв. Между хозяйкой явки, работницей Марусей Белоусовой, и незнакомцем произошел следующий разговор:

— Я привез вам привет.

— Кто его передает? — спросила Белоусова, сознательно изменив отзыв (надо было спросить: «От кого привет?»).

Приезжий сказал, что он не понимает, почему дан неправильный отзыв. После этого Белоусова переспросила:

— От кого привет?

— От вашего брата.

Все было правильно. Белоусова сказала:

— Хорошо, я передам о вашем приезде, зайдите завтра во второй половине дня.

На следующий день приезжего принимал Владимир Ачкасов. Прибывший имел на руках мандат на имя Марковского, подписанный членом Киевского областного комитета партии большевиков. Марковский сообщил сведения о дислокации и числе неприятельских войск в районе Вознесенска и Березовки. Знание пароля и отзыва, точные секретные данные о войсках белогвардейцев подтверждали достоверность мандата. Однако Ачкасов решил проверить. Последовала серия вопросов.

— Вы близко стояли к киевской подпольной организации?

— Кто входит в организацию?

— Где она находится?

— Что ею сделано?

— Какие ее планы на будущее?

— Получила ли она нашу просьбу о присылке работников?

— Видели ли вы посланные нами киевской организации брошюры, изданные Одесским Освагом?

— Как выглядит товарищ Степко, подписавший вам мандат?

— Где он с вами беседовал?

— При даче вам задания в комнате должна была находиться женщина: не помните, какое на ней было пальто и где она сидела — у стола или возле окна?

По тому, как Марковский запинался при ответах, как неожиданный вопрос приводил его в полную растерянность и как он лгал, отвечая на вопросы о присылке работников, о получении брошюр (которых никто не посылал), Ачкасов пришел к выводу: перед ним провокатор.

Для более полного ознакомления с личностью прибывшего у Ачкасова были все основания: еще месяц назад Анатолий Рюмин сообщил, что контрразведывательный пункт Одессы предпринимает новую попытку раскрыть редакцию и типографию «Одесского коммуниста». «Поручик Казимиров прибудет в Одессу с документами на имя советского журналиста с вымышленным именем и попытается войти в подпольную организацию»,— сообщил Рюмин. Подпольщики арестовали Марковского. Он сознался, что его фамилия Казимиров, что имел задание войти в одесскую большевистскую организацию и раскрыть редакцию и типографию подпольной газеты «Одесский коммунист». Провокатора расстреляли.