— Да, действительно, не совпадает. — Я позвонил Мироновой. — Ксения Владимировна, ответ на запрос пришел из Архангельска?

— Нет. Ответ пришел пока из Крыма. Как раз собиралась позвонить вам. Крымские товарищи нашли в Алупке хозяйку, у которой Игнатов снимал комнату три сезона подряд. За последние четыре года он ни разу к ней не приезжал. Вот так-то, дорогой мой.

— Может быть, он снимал комнату у другой хозяйки.

— Крымские товарищи обследовали все побережье Алупки.

— Крым большой, Ксения Владимировна.

— Не отдыхал он там, Сергей Михайлович, по крайней мере в минувшем сезоне. Только сейчас, получив ответ, я сообразила это, хотя должна была сообразить на вскрытии. На теле Игнатова полностью отсутствовал загар. Как бы он ни берегся от солнца, все равно загар пристал бы даже за месяц, тем более за три. Галина Ивановна, вспомните, утверждала, что Игнатов отдыхал в Крыму все лето. Крымский загар держится долго.

В пять вечера я наконец дозвонился до Марии Кондратьевны Фалиной. Она согласилась принять меня, и я поехал на Онежскую улицу.

Мария Кондратьевна, совершенно седая молодая женщина, редактор отдела поэзии литературно-общественного журнала, не могла понять цели моего визита и на вопросы отвечала с холодной учтивостью. Да, ее муж скончался пятнадцатого апреля прошлого года скоропостижно. Нет, он раньше не болел, поэтому дома не было даже валидола. Да, днем он сильно понервничал, поругался с главным редактором. Нет, он всю жизнь работал в радиокомитете. Да, он немного хромал из-за травмы колена. Да, занимался спортом в молодости, играл в футбол в высшей лиге. Да, он был инвалидом третьей группы.

Я попросил ее показать мне фотографии покойного мужа. Она принесла альбом. Альбом можно было назвать хроникой семейной жизни Фалиных. Почти все фотографии изображали Фалина с женой и дочерью. С каждой страницей девочка взрослела, а родители чуть старели. Похоже, Фалин очень любил дочь — то он держал ее на руках, то на плечах, то просто стоял рядом, но так, что в каждом застывшем движении, жесте сквозило отцовство. Да и к жене этот стройный человек с узким лицом, на котором все время была улыбка, как будто относился неплохо. Во всяком случае, по фотографиям у меня не создавалось впечатления, что полтора года назад Фалин жил не с ней, а с Кузьминой.

Но как расспрашивать вдову об отношениях с покойным мужем? У меня язык не повернулся затрагивать эту тему.

— Вы разрешите взять временно фото Леонарда Романовича? — Я выбрал снимок, на котором Фалин был изображен один.

— Зачем? — Мария Кондратьевна выразила не только недоумение, но и недовольство.

— Видите ли, мы расследуем одно дело. В нем замешано имя вашего мужа.

— Моего мужа?! Мой муж замешан в каком-то деле?!

— Простите, Мария Кондратьевна, я сказал «имя вашего мужа».

— Разве это не одно и то же?

— Конечно нет. Кто-то мог воспользоваться именем вашего мужа. Скажите, ваш муж не терял документы?

— Два года назад нас обворовали.

— А точнее?

— Шестого мая позапрошлого года.

— Вместе с вещами украли документы?

— Да.

— Вы, конечно, заявляли в милицию.

— Разумеется, заявляли.

— И что же?

— Ничего. Мужу выдали новый паспорт.

— А членский билет Союза журналистов и удостоверение инвалидности, пенсионную книжку?

— Выдали дубликаты. У вас будут еще вопросы? Мне пора в школу за дочерью. Она на продленке.

Теперь я мог объяснить, почему Мария Кондратьевна разговаривала со мной неохотно, скрепя сердце. Дело было не только в том, что она потеряла дорогого человека. Я испытывал стыд и досаду, вспоминая, как она произнесла «разумеется, заявляли». Разумеется, заявляли, но, дескать, что толку.

Я заехал в райуправление, но ничего нового не выяснил. В нераскрытом деле, с которым я ознакомился, лежали документы, свидетельствовавшие о различных оперативных мерах. Два инспектора — Кисляков и Орехов — месяц дежурили в Доме журналистов. Членские билеты проверяли у всех без исключения. Наивно было полагать, что человек с чужим членским билетом в первый же месяц появится в Доме журналистов.

Из райуправления я поехал на улицу Огарева в кассу Аэрофлота.

Кузьмина сидела в кассе одна, а желающих летать самолетами Аэрофлота не было. В синем форменном пиджаке и белой рубашке Кузьмина выглядела элегантно.

— Добрый вечер, Екатерина Ивановна, — сказал я. — Все билеты распродали?

— Добрый вечер. — Она выжидающе уставилась на меня.

Я сунул в окошко фотографию покойного Фалина.

— Кто это? — спросила Кузьмина.

С опознанием по фотографиям у меня явно шла черная полоса.

— Да так, один человек. Екатерина Ивановна, при Фалине участковый к вам не заходил?

— Нет.

— Он не знал, что Фалин у вас живет?

— Откуда он мог знать? Тихий человек, не дебошир какой-нибудь.

— Кто?

— Фалин. Кто же еще?

— Где вы с ним познакомились?

— Здесь. — Кузьмина покраснела. В кассе она познакомилась и с Нугзаром Кикнадзе, ставшим ее мужем. — Нельзя о чем-нибудь другом поговорить?

— Можно. Чуть позже. Ладно? Он пришел за билетом?

— За билетом. За чем еще приходят в кассу? — Купил билет?

— Нет, не купил.

— Почему?

— Не было билетов. Лето, разгар сезона. Он собирался слетать в Гагру на пару недель.

— В конце концов слетал?

— Не знаю. За полгода, которые он прожил у меня, мы никуда не уезжали.

— Его знакомые не приходили к вам за билетами?

— Приходили какие-то люди, но я никого не помню. Что он все-таки натворил?

Я молчал. Как я мог ответить на такой вопрос, когда сам толком ничего не знал?

— Черт бы меня побрал с моей доверчивостью! — в сердцах произнесла Кузьмина. — Вы теперь каждый день будете приходить ко мне?

В кассу вошел краснолицый толстяк в меховом пальто и каракулевой шапке.

— Девушка, можете отправить командировочного домой, в родной Архангельск?

На лице Кузьминой появилась аэрофлотовская улыбка.

— Ваш паспорт, пожалуйста, — сказала она сладчайшим голосом.

Наверно, каждый клиент думал, что эта обворожительная улыбка предназначена ему одному. Неудивительно, что и Фалин, и Кикнадзе познакомились с Кузьминой именно здесь, в кассе.

— А то, может, поедем вместе, а? — сказал мужчина самоуверенно. Меня он ни во что не ставил. — Архангельск не Москва, но город замечательный.

— Муж будет возражать! — сказала она своим, нормальным голосом, да так, что мужчина покраснел еще больше. Взяв билет, он молча ушел, подмигнув мне: дескать, давай действуй.

— И так часто? — спросил я Кузьмину.

— Не редко.

— Игнатов не приходил сюда, не покупал у вас билет?

— У которого девушка молоденькая и красивая? Этот краснощекий своим Архангельском напомнил мне одну мимолетную встречу в конце июня позапрошлого года. Я стояла вон в том углу, укладывала сумку. Моя сменщица только-только заступила. Вошли трое и попросили билеты на Архангельск, Я почему обратила внимание? Моя сменщица привлекательная девушка. С ней все заигрывают. Эти хоть бы что! Один из них был вполне подходящий, чтобы заигрывать с ней. Симпатичный брюнет. А она яркая блондинка, крашеная, правда. Но нет. На меня они даже не взглянули. Взяли билеты и ушли. И все так вежливо: «Будьте любезны», «Будьте добры», «Если вас не затруднит», «Благодарю вас». Прямо аристократы. Среди них и был Игнатов. Позже, в сентябре, когда мы познакомились, я его узнала, но ничего ему не сказала, не стала напоминать…

— Вашему тогдашнему знакомому тоже не сказали?

— Сказала. Посмеялись, и все.

— Один был Игнатов, второй — симпатичный брюнет. А третий?

— Высокий шатен в очках.

Опять: Маркелов и Стокроцкий. Через пятнадцать минут я убедился, что Кузьмина говорила о них. У меня в руке были корешки билетов Игнатова, Стокроцкого и Маркелова на рейс Москва — Архангельск.

В тот же вечер пришел ответ из Архангельска. В нем говорилось, что Игнатов прилетал в Архангельск четырежды: в июле 1979 года в качестве представителя ВНИИЛМ и на летние сезоны 1980, 1981, 1982 годов в качестве заготовителя леса, предназначенного для колхозов «Коммунар», «Ленинский путь», «Победа» Волгоградской области, с которыми Игнатов имел договор. Заготовка осуществлялась в Емецком районе на участке и в районе участка строительства газопровода треста «Архгазпроводстрой». Начальник участка Щеглов Анатолий Андреевич, родился в 1940 году в Ленинграде, после службы в армии окончил Московский институт нефтехимической и газовой промышленности имени Губкина в 1965 году и с того же года работает в «Архгазпроводстрое». В 1980 году заготовка осуществлялась при помощи студенческого стройотряда. Объем заготовки составил 5 тысяч кубометров. В 1981—1982 годах Игнатов привлек к заготовке Волгоградский леспромхоз, одно из предприятий-самозаготовителей, расположенных в Архангельской области. Объем заготовок в 1981 году составил 10 тысяч кубометров, в 1982 году — 15 тысяч кубометров. Лес транспортировался указанным выше колхозам водным путем — Северная Двина и далее Волга — вместе с плотами Волгоградского леспромхоза. Леспромхоз осуществлял помощь Игнатову в ущерб своим планам. Вывозка леса для колхозов также осуществлялась в ущерб графику и плану вывозки леса из области. Ведется следствие.