— Ты сегодня очень устал, пора отдыхать. А утром мы с тобой встретимся, — сказала она. — Раздевайся и ложись спать. — Она сама разобрала ему постель. — Кстати, запомни, отныне ты будешь называть миссис Шолтон мазер, то есть матерью. Для всех нас она в этом доме мазер…

Пожелав Мухтару доброй ночи, Кумри ушла. Мухтар еще раз обвел глазами комнату, подошел к письменному столу, потрогал его, сел на стул, затем поднялся, посмотрел в зеркало. Все это ему казалось сном. Походив немного по комнате, он разделся и лег в постель.

Он лежал и думал о Хашиме-эфенди, о Ходидже, о товарищах, которые остались там, далеко от Лахора, в Багдаде. Какая-то жгучая, необъяснимая тоска охватила его душу, и на ресницах Мухтара нависли слезы. Нет, сон не шел к нему.

Неожиданно в дверь постучали. Мухтар насторожился. Он молча и пугливо глядел на порог. Через некоторое время стук повторился. Мухтар поднялся с кровати и, встревоженно глядя на дверь, был готов ко всяким неожиданностям. Наконец дверь медленно отворилась, и в комнату вошла Фахран. Встретившись С встревоженным взглядом мальчика, она обеспокоилась.

— Мальчик мой, что с тобой? Почему горит свет? Боишься спать в темноте? — тепло глядя на Мухтара, заговорила она, улыбаясь.

Мухтар смотрел на незнакомую женщину, вспоминая слова Низама: «В школе миссис Шолтон есть хорошая женщина. Ее зовут Фахран, она служанка. Передай ей от меня привет. Ей ты можешь довериться. Кстати, она говорит по-фарси…»

Несколько секунд Мухтар глядел на Фахран молча, а затем взволнованно воскликнул:

— Тетя Фахран…

— Милый мальчик, скажи, что тебя тревожит? — она по-матерински погладила его по голове и подала, что он скажет.

— Тетя Фахран, вы знаете господина Низама? — И, не дождавшись подтверждения, Мухтар продолжал: — Он просил передать вам привет. Он говорил мне…

В это время за дверью послышались шаги. Фахран насторожилась. Она знала, что миссис Шолтон часто заглядывает по вечерам в комнаты ребят. Прижав палец к губам и торопливо поправив подушку, она шепнула:

— Уже был сигнал ко сну. Здесь порядок очень строгий. Я погашу свет. Скажешь утром. — И тут же, сменив тон, прежним голосом произнесла: — Спокойной ночи, мальчик мой!

На секунду приоткрылась дверь, пропустив полосу неяркого света из коридора, и комната вновь погрузилась в темноту.

Наконец-то он один! Мухтар встал, подошел к двери, тихо приоткрыл ее и, убедившись, что никого нет, вернулся обратно. Стал на колени, поднял руки кверху и зашептал:

— О аллах, благодарю тебя за милость!.. Ты послал мне этих людей… Но кто они? Только ты об этом ведаешь… Ко мне они добры, но почему-то бедному рикше они не хотят помочь… Отгони злого духа от этой белой госпожи. Пусть она будет добра ко всем бедным… пусть она не обманет меня… Прошу тебя, аллах, сделай это ради моей матери. Я надеюсь на твою милость…

ДОБРАЯ ФАХРАН

Яркое солнце озаряло комнату, и она казалась бронзовой. Мухтар давно встал и сидел одетый за столом, ожидая Фахран. Ведь она ему шепнула вчера: «Поговорим утром». За дверью все время слышались чьи-то мягкие шаги, Наконец в дверь постучали, и в комнату вошла Фахран.

Обрадованный Мухтар встал и бросился к ней.

— Ты не должен ко мне так относиться, — сказала она с улыбкой, — я ведь всего-навсего служанка, буду убирать твою комнату.

— Нет-нет! — воскликнул Мухтар. — Мне Низам говорил…

Фахран, убедившись, что их никто не подслушивает, вполголоса спросила:

— Откуда ты знаешь Низама? Где ты видел его?

Мухтар рассказал ей про свою встречу с Низамом на пароходе и передал содержание их разговора.

— Да, — задумчиво произнесла Фахран, — Низам очень правдивый человек. Ему не сладко здесь жилось, но он терпел, чтобы учиться. И они не смогли испортить его чистую душу.

— Миссис Шолтон злая? Недобрая?

Вопрос Мухтара не был для нее неожиданным.

— Милый мой мальчик! — тихо заговорила Фахран. — Миссис Шолтон — мать этого дома. У Низама были причины ненавидеть ее. А ты… ты будь осторожен, поменьше спрашивай о делах и людях этого дома, так будет лучше.

— Хорошо… — с минуту Мухтар помолчал и, как бы оправдываясь, добавил: — Но Низам сам советовал мне ехать сюда… И госпожа обещала учить меня… Она говорила, когда я закончу вашу школу, меня пошлют в Лондон учиться, а потом я вернусь в Багдад.

— У нас еще будет время обо всем потолковать, — сказала Фахран. — А сейчас умывайся. Зачем ты убрал постель?

— Я и дома сам убирал.

— Это хорошо, что ты… Но у нас воспитанникам запрещается это делать, — серьезно пояснила Фахран. — Вы будете образованными канониками и должны с самого начала приучаться к тому, чтобы вас обслуживали.

— Нет, тетя Фахран! — возразил мальчик. — Я буду доктором, буду бесплатно лечить бедных.

«Он будет доктором, чтобы бесплатно лечить бедных!» — подумала Фахран и прижала его к себе.

— Спасибо тебе, сын мой, за твою доброту! На этой грешной земле так мало людей, думающих о бедных.

— А в Багдаде… — начал было Мухтар, но в это время в комнату тихо вошла Кумри.

Фахран испуганно отошла от мальчика.

«Почему она так боится Кумри?» — подумал Мухтар, глядя на Кумри.

— А… и Фахран здесь, — растянула она. — Я вижу, вы уже подружились!.. Это неплохо. — И, обращаясь к мальчику, спросила: — Тебя не приглашали на утреннюю гимнастику?

Мухтар дернул плечами:

— Нет!

Кумри посмотрела на Фахран. Ее взгляд говорил: «Первой ты должна была позаботиться об этом». Она повернулась к Мухтару:

— Фахран проведет тебя в столовую. После завтрака мы пойдем к мисс Шолтон.

В столовой, за длинным, накрытым скатертью столом, Мухтару отвели постоянное место. Чернокожая официантка принесла рисовую кашу, кусочек хлеба с маслом и чашку кофе. Ребята шумно разговаривали, показывали на Мухтара, явно пытаясь вызвать его на разговор. Но Мухтар молча ел, не обращая на них внимания. Вскоре за ним явилась Кумри. И они пошли на прием к матушке.

Когда они вошли в кабинет, миссис Шолтон стояла у окна и смотрела во двор. А у дверей стоял мальчик и глядел себе под ноги.

Повернувшись к Мухтару и Кумри, Мэри Шолтон подчеркнуто приветливо воскликнула:

— Вот кто пришел! Мой Мухтар… Маленький ходжа! Ну как ты спал, мой дорогой, хорошо ли отдохнул?

— Да, матушка, даже гимнастику проспал и завтракал после всех, — ответила за Мухтара Кумри.

— Как же это ты? — с улыбкой спросила миссис Шолтон, подойди к нему. — Нельзя пренебрегать спортом. Чтобы служить богу и защищать свою веру, нужны, помимо прочего, и крепкие мускулы. Но ничего, я уверена, что ты будешь во всем примерным учеником. А вот Банитаиром, — миссис Шолтон показала на стоявшего у дверей мальчика, — вам, Кумри, надо серьезно заняться им. Вы ведь знаете, как он себя позорно вел!

— Да, матушка! — ответила Кумри.

— Вот и побеседуйте с ним. Ведь вы для них как родная мать.

С этими словами миссис Шолтон вышла из кабинета в соседнюю комнату, Мухтар заметил, что она оставила дверь чуть приоткрытой, видимо для того, чтобы слышать, о чем говорится в кабинете.

— Банитаир, кто ты? — резким тоном обратилась к мальчику Кумри. Тот, явно не понимая, что от него хотят, только моргал глазами. — Ты что, не понимаешь меня? — тем же тоном продолжала Кумри. — Подойди поближе.

Мальчик робко шагнул вперед.

— Ты араб?

— Сейида, я сын араба!

— Так, правильно, — кивнула Кумри. — А на кого ты похож? Весь в ссадинах, в синяках, смотреть противно!

— Их было пятеро, а я один, — робко возразил Банитаир.

— Один, один… а где были твои товарищи арабы, почему они не защитили тебя? — Кумри повернулась к Мухтару. — А как ты думаешь, если индийцы напали на араба, должны ли твои единоверцы защитить своего соплеменника?

— Я думаю, сейида, что лучше разнять их, — простодушно заявил Мухтар. — Зачем им драться между собой! Ведь все мы…

Банитаир, удивленный и обрадованный такой неожиданной поддержкой, ожил. Подняв голову, он ласково посмотрел на Мухтара.