Он не знал, откуда все это взялось. Маленькой она была тощим ботаником с очками и угловатыми коленями, который не мог связать и пяти слов. Когда дверь захлопнулась, он решил, что ему придется пересмотреть свое мнение о том, какой была Келли.

— Думаешь, она знает, что пошла в твою комнату? — спросил Райли.

Юлий фыркнул:

— Хочешь быть тем, кто скажет ей об этом?

— Черт, нет.

— Того же мнения, старик, того же мнения.

Наступила долгая тишина, когда Юлий вез Райли в его комнату. Там Юлий помог приготовиться ко сну старику. Цезарь же скакал по кругу спальни, с удовольствием мешая.

— Ты бесишься? — спросил Райли, скользнув под одеяло.

— Неа. Я зол.

— А конкретней?

Юлий знал, что снаружи выглядел спокойным, непроницаемым и собранным. Но они оба знали правду. Юлий мог выглядеть чертовски холодным, как зимнее озеро, прежде чем спустить курок. Это то, что всегда делало его хорошим исполнителем и членом клуба. Он знал, как закрыться и притвориться, что с ним все в порядке. Он знал лучше многих, что значит потерять контроль. У него были шрамы на спине в доказательство.

— Ты не должен навязывать мне это. Если бы ты хотел, чтобы твоя дочь стала моей подругой, ты должен был хотя бы намекнуть.

Райли не торопился выключать свет на прикроватной тумбочке. Юлий ждал.

— Может, я и не думал об этом, пока не увидел, как ты воюешь с этой бестолочью на улице, — ухмыльнулся Райли.

— Вздор.

Райли посильнее натянул покрывало на свои худые ноги. Его руки дрожали от усилий. Было грустно смотреть как мужчина, о котором Юлий привык думать, как о скале, превращался в песчаную дюну. Он умирал, и ничего, кроме чуда, не могло это остановить. Безмолвно, Юлий молился всем богам, во имя которых строили храмы.

Не то чтобы Юлий думал, что смерть не приходит ко всем. Просто казалось, что она пришла за Райли слишком быстро. Юлий не был готов положить старика в землю.

И это было не просто эмоциональным сумасшествием от потери человека, который многое значил в большей части твоей жизни. Это больше связано с тем, что все, казалось, соглашались с тем, что, когда Райли умрет, Юлий станет главным. Черт, за последние полгода он в основном выполнял ежедневные операции. Это было не сложно. Транспортировка оружия и электроники из пункта А в пункт В, собрать бабло с местных предприятий за их защиту, дать на лапу всем нужным людям.

Все это было достаточно легко, пока Каин не сунул свой нос на их территорию. Ашлэнд был территорией «Адских гончих», и все, кто находился вдоль западного побережья, знали это. Юлий не знал, кто из «Диких» залез на окраины Кубы, но это вызывало больше проблем, чем хотелось бы.

Тогда они пришли и напали на Келли. Все знали, что Келли Форстер была под запретом. Она не была частью игры. Она не преступница, у нее даже не было штрафов за превышение скорости. Она не принимала участие в их бизнесе. Так о чем ублюдок думал?

— У тебя странное лицо, — сказал Райли. — Расскажешь?

— Думаю об избиении татуированной кубинской рожи.

Райли благодарно усмехнулся:

— На этот раз, тебе придется это сделать. Тебе надо думать о леди.

На этот раз потребовалось больше контроля, чтобы не закричать:

— Райли, ты знаешь, что я люблю тебя, но думаю, что это глупая идея. Наиглупейшая.

Голова Райли откинулась назад на жесткую медицинскую подушку:

— Это ты глупый.

— Не играй со мной, Райли. Я не идиот, — ему удавалось сдержать свой голос, но с трудом. — Скажи мне. Просто расскажи мне, что, черт возьми, заставило тебя думать, что наша связь с твоей чертовой маленькой девочкой — хорошая идея?

Райли ничего не сказал, только наклонил голову. Очень медленно, словно у него был такой вес, который получали, когда понимали, что на их стороне все права. Юлий видел это время от времени и знал, что не мог с этим бороться.

— Ты прав. Это моя маленькая девочка, и я прошу тебя позаботиться о ней.

— Точно, чувак, она твой ребенок. Она…

— Все. Что. У меня. Есть.

Каждое слово выстреливало, как пуля, заставляя Юлия чувствовать вину. Все его спокойствие было разрушено. Он схватил ближайшую к нему вещь (длинную пустую пепельницу) и бросил через всю спальню. Это не принесло ему удовлетворения. Пепельница, сделав вмятину в стене, упала на пол.

— Ты закончил? — спросил Райли.

Юлий выпустил несколько впечатляющих проклятий, прежде чем опустился в кресло рядом с кроватью.

— Я не хочу жениться. Я не хочу быть чьим-то мужчиной.

— Я понимаю.

— Райли, ты знаешь, на что похожа моя жизнь. Ты знаешь, кем был мой отец, — его глаза сфокусировались на вмятине, которую он сделал. Да, это были стена и пепельница, но что если в один день все изменится? Что, если однажды это будет милое девичье лицо или даже ребенок? — я не хочу быть таким.

— Твой отец был грубым чертовым пьяницей, — фыркнул Райли. — И ты ни капли не похож на него.

— Ты не знаешь этого.

— Кто, если не я, мальчик мой?

Юлий провел руками по волосам и приложил ладони к глазам:

— Ты знаешь, каково это было для меня.

— Да, парень, знаю. А также знаю, что с тех пор как ты был ребенком, ты следишь за этим дерьмом. Знаю, что этому пора прекратиться. Не успеешь и оглянуться, как прикрепишь на свой жилет мой президентский патч, и ты знаешь, что это значит.

 — Это значит, что я должен соответствовать.

Райли фыркнул и покачал своей лысой головой:

— Очень легко сказать, Джулс. Но что это значит?

— По-видимому, это значит, что я должен жениться на горячей блондинке, которая ненавидит меня и все, что со мной связано.

Райли кивнул, начиная засыпать:

— Если твоя жена ненавидит что-нибудь в тебе, дерьмо, мужик, ты делаешь что-то неправильно.

Юлий оставил старика спать и бродил по дому. Он был симпатичнее, чем трейлер, который был у его семьи. Как удавалось засунуть туда четырех взрослых и вдвое больше детей, он никогда не узнает. Все он были там, в атмосфере охоты, виски и ярости.

Что он собирается делать, умереть? Что случилось в первый раз, когда Келли кивнула ему, перевернув все с ног на голову? Он прекрасно помнил, что отец делал с его матерью, когда та приходила поговорить с ним. Неважно, какие слова она использовала или насколько была права, его отец всегда ее избивал.

Юлий оказался перед барным шкафчиком. Тот не был заперт, потому что в доме не было детей, а у Цезаря вряд ли был интерес к виски. Юлий сорвал с полки бутылку и налил себе немного, прежде чем убрать ее назад, наслаждаясь ожогом, который переходил с его языка в живот, а затем распространился по всему телу. Он налил себе еще, а затем побрел по коридору.

Он остановился у двери в свою комнату, вспомнив, что сейчас Келли спит там.

Она выглядела ангелом. Он знал многих парней, которые говорили так о девчонках, но что касалось Келли, это было правдой. У нее были светлые, немного волнистые волосы. На ее лице была вся эта мягкость, с оттенком розового на щечках, чтобы она не выглядела как кусок копировальной бумаги. Девушка была красивой и неприкасаемой, и Юлий всегда знал, что с ней ему ловить нечего.

Но она сказала «да».

Он пробормотал проклятие и сделал второй глоток. Ожог потряс его до самых пальцев ног.

Келли Форстер сказала, что выйдет за него. Это была самая сумасшедшая часть ночи. Да, она сказала это в расстроенных чувствах, но сказала же! Он не ожидал этого. Более того, он не ожидал, что будет чувствовать себя из-за этого хорошо.

Мужчина покачал головой и пожалел, что не оставил бутылку в гостиной.

Она выглядела хорошо. Даже в том страшном свитере и ужасных бесформенных джинсах она выглядела на миллион долларов, что было слишком дорого для него, чтобы прикасаться своими уродливыми руками. «Нет, нет, жениться на принцессе было плохой идеей по миллиону причин».

Тихий скулеж отвлек его мысли от девушки.

— Давай, — сказал Юлий, указывая своим подбородком. — Нам не нужно спать на диване, — Цезаря больше не надо было поощрять. Он устремился в комнату и вскочил на кровать. В полудреме Келли перевернулась и обняла зверя. Она издала негромкий звук, который заставил его желудок перевернуться, когда девушка свернулась в более плотный калачик.