Он понял, что только что проиграл бой. Она попросила его таким тихим и мягким голосом, что он почти не услышал в нем дрожи.

— Черт возьми, Келли.

— Так ты согласен на барбекю? — она села обратно на кровать, а Цезарь улегся ей на ноги.

— Там могут быть, по крайней мере, фрикадельки?

Она улыбнулась, и лед в ее глазах растаял:

— Да, там могут быть фрикадельки.

Юлий подумал, что он сделает все, что угодно, лишь бы она снова посмотрела на него так.

Платье принадлежало ее матери, но подошло Келли лучше, чем она ожидала. Оно было не белым, а цвета шампань, который идеально подходил для людей со слишком бледной кожей. На воротнике мерцал бисер, а юбка, сделанная из нескольких слоев светлой ткани, струилась как шелк.

Келли должна была признать, что именно такое платье выбрала бы для себя. Она сделала поворот перед зеркалом в полный рост, наблюдая, как движется ткань.

— Боже мой, — прошептал ее отец, — ты так на нее похожа.

Келли провела рукой по подолу платья.

— Я не ожидала, что оно сядет так идеально.

Ее отец появился в комнате в окружении двух мужчин, которых она не узнала, по крайней мере, не сразу. Один был таким высоким и рыжеволосым, что он должен был быть Кеном. Другой был на несколько лет старше ее, и в его глазах мерцал знакомый блеск.

— Микки? — спросила она.

— Эй, сестренка, — он развел руки и сграбастал ее в объятия. Майкл — не ее кровный брат, он был единственным сыном Чарли. Он был тем мальчиком, который повел ее на выпускной, когда ее свидание сорвалось. Они пробовали встречаться непродолжительное время. Все закончилось после их первого поцелуя. Это было так нелепо.

— Как ты? Где ты был? — спросила она.

— Хорошо, хорошо. Женился два года назад. Есть дочь, — его улыбка стала такой глупо счастливой, что Келли почувствовала радость за мальчика, который пытался облегчить ей жизнь много лет назад.

— Ты серьезно? — от удивления ее глаза стали больше. — На ком?

— Ты помнишь Беверли Хант? — немного застенчиво сказал он.

— Бобер Бев? — спросила Келли. — В самом деле? Чувак, эта девушка всегда надеялась, что ты обратишь на нее внимание.

— В тот год, когда ты ушла, она сильно изменилась. И, наконец, сообщила мне о своих чувствах. Она просто ошарашила меня и потащила к алтарю. И я не могу быть более счастливым.

Она еще раз обняла его:

— Я так рада за тебя, Микки.

— Мы придем на барбекю, она принесет пироги.

Келли издала звук, полный одобрения. Это не было похоже на пасту, фаршированную картофелем и сыром, это не пойдет на пользу ее фигуре, и она не сможет надеть свадебное платье, но кого это волнует? Положа руку на сердце, она сказала:

— Клянусь, я больше никогда не назову ее Бобром.

— Я был бы признателен, сестренка, — ответил он, целуя ее в лоб.

Золотой мальчик вышел вперед и протянул свою руку:

— Меня зовут Эрик, но все зовут меня…

— Кен, — предположила она, отвечая на его рукопожатие. Он реально выглядел как кукла. На нем не было шрамов, и пока он носил одежду с длинными рукавами, она не могла увидеть его татуировки. Если бы он надел костюм, то прекрасно бы смотрелся в офисе на Уолл-Стрит или в журнале GQ: — Я слышала.

— А я слышал, что у тебя тоже есть высшее.

— Ты ходил в колледж? — она старалась выглядеть не слишком удивленной.

— Финансов и бизнеса, — он поднял безупречные брови. — Я решил, что работа с «Адскими гончими» довольно прибыльная.

— О, конечно.

— Он делает невероятное, благодаря этим книжкам, — сказал Райли. — Бизнес — далеко не простое дело.

— Но это не моя цель на сегодня. Мы здесь для того, чтобы убедиться, что этот день пройдет гладко. Мы здесь для того, чтобы дать тебе все, что ты хочешь и в чем нуждаешься, — предложил Кен. Его губы сложились в идеальную улыбку. — Мы — твои личные подружки невесты, одетые в кожу.

— Это все, что я когда-либо хотела, — рассмеялась Келли. — Что ж, начнем с того, что надо убедиться в том, что мой муж приедет.

— Мой отец занимается этим, — сказал Микки. — Он решил, что это меньшее, что он мог сделать.

Это было обоснованным беспокойством:

— Это здорово, ребята. Я, эмм, не знаю.

Микки фыркнул:

— Не ври, Келли. Если я знаю тебя, то у тебя точно есть три листа необходимых вещей. Тебе надо отдать нам хотя бы два и позволить все сделать.

Кен взглянул на нее:

— Блокнот.

Келли дружелюбно ответила:

— Я могу…

— Справиться с этим, — закончил Микки за нее. — Она говорила это большую часть своей жизни. И всегда была такой занудной. Келли, позволь помочь нам.

— Келли, — сказал ее отец, — позволь им помочь. Они твоя семья.

В клубе принято ассоциировать все, связанное с ним, с семьей. Она могла сказать «нет», сказать, что может сделать все сама, но дело в том, что осталось еще тридцать вещей, которые нужно сделать, но у нее не было времени.

— Хорошо, — сказала она, наконец. — Хорошо, побалуем меня.

Кен рассмеялся своим пугающе идеальным смехом:

— Декорация и приготовление закусок. Это та жизнь, для которой я был рожден.

— Вы получили указания, парни. У нас мало времени, — приказал ее отец.

Микки в последний раз обнял ее, а Кен похлопал по руке. Они пообещали, что все будет идеально выполнено для бракосочетания. Кен фактически использовал слово «бракосочетание». Затем они оставили ее наедине с отцом и воспользовались тем, что у нее было немного косметики.

— Хочешь, чтобы я занялся твоими волосами? — спросил Райли.

Она взглянула на него через зеркало:

— Ты не делал этого с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать лет.

— Тринадцать, — исправил он. — Твой первый день в старшей школе. На тебе была какая-то футболка со стразами и рваные джинсы.

Она смущенно провела языком по зубам:

— Это было стильно.

— Стиль требует больших затрат. Но я до тех пор заплетал твои волосы.

— Хорошо, — сказала она. — Да, коса бы подошла. Мы могли бы прикрепить ее к голове.

— Как корону? — спросил он. — Собираешься быть принцессой в день своей свадьбы?

Она улыбнулась:

— Да, буду принцессой.

Он усмехнулся и опустился на ковер на колено. Она не спрашивала его, сможет ли он это сделать. Он не слишком сильно дрожал, принимая нужное положение, и его рука, которую он положил ей на плечо, была решительной. Она протянула ему расческу, и он провел ей по волосам.

Он принарядился по этому случаю. Надел свои лучшие джинсы и рубашку с воротником под кожаный жилет. Все выглядело на два размера больше, но он пытался выглядеть хорошо.

— Я хотел сказать спасибо за то, что ты делаешь, — сказал он, разделяя ее волосы на три части. — Я знаю, это не то, что ты хотела от жизни.

— Не то, — подтвердила она, — но я не злюсь. Я злюсь из-за того, что не знала ничего, что здесь происходит после того, как я ушла.

— Келл, ты ушла.

— Да, — признала она. — Это… тогда это казалось отличной идеей.

Он был спокоен, когда закреплял конец косы:

— Твоя мать ушла по тем же причинам, что и ты. Я был так зол, когда она сделала это, но тебя я понял.

— Почему? — спросила Келли, протягивая ему несколько заколок.

— Она была влюблена в идею любить меня, но на деле… Я должен был понять это.

— Ты не женился вновь.

Ее отец пожал плечами и стал оборачивать косу вокруг головы, пока она не легла как золотая корона. Он заправил оба конца. Несмотря на то что его руки были старыми и дрожащими от боли, он все еще мог причесать и уложить волосы:

— Да, не женился. У меня был клуб, была ты. Этого было достаточно.

Он наклонился и поцеловал ее в макушку. Она потянулась и коснулась его руки.

— Папа, я не должна была разрывать с тобой связь.

Он покачал головой:

— Нет, сладкая, это я отдалялся. По чуть-чуть. Я сделал многие вещи, которые не должен был делать. Я был таким идиотом.