— Это не было так уж глупо. Вы двое были вместе долгое время.

— Да. Прячась. Потому что я не была достаточно хороша, чтобы появляться со мной на публике.

— Я уверена, что это не так, — сказала я. — Похоже, в своем извращенном уме он просто хотел, чтобы мы держались вместе.

— И посмотри, как все закончилось. Полный провал.

Я не могла поверить, что мы сидели здесь и обсуждали все это, как будто ничего не произошло. Но потом я подумала обо всех эмоциях, которые разразились после смерти Джои, о бурной ночи четвертого июля, о том, как долго мы были друзьями, и этот момент вроде как казался соответствующим. Это был единственный способ для нас обеих получить то, что нам нужно.

— Миссис Уолтерс устроила мне взбучку, когда узнала, — Шэннон как-то сжалась, когда произнесла эти слова.

— Ты разговаривала с мамой Джои?

— Да. После четвертого июля, когда Райлан рассказал ей обо мне и Джои, она позвала меня и попросила уйти. Она услышала, что я иду в полицию и, скажем так, была более чем немного разозленной.

— Я тоже, — сказала я, благодарная, что миссис Уолтерс не злилась на меня, зная, что скоро мне придется увидеться с ней. — И до сих пор злюсь.

— Прости, — сказала Шэннон. — Мне не следовало идти в полицию. Это было глупо, но теперь я все знаю, так что могу это исправить.

— Не знаю, можно ли это исправить, — сказала я. Но я не имела в виду копов. Я имела в виду все остальное…смерть Джои, мои воспоминания о нем, нашу дружбу. Важные вещи были разрушены, и не было никакого способа вернуть их обратно.

— Мы когда-нибудь сможем снова стать друзьями? — спросила Шэннон.

Я пожала плечами. Мысли об этом заставили меня ощутить все, что я потеряла. Смерть Джои должна была сблизить нас пятерых. Вместо этого она уничтожила нас.

— Когда я повязала свое ожерелье на запястье Джои, сделав его браслетом, мне было наплевать на мою дружбу с тобой. Я просто хотела раскрыть большой секрет. Но теперь я ненавижу себя за то, что была настолько сосредоточена на неправильных вещах. И я вижу, что этот бардак не только из-за Джои. Это и из-за меня тоже. Проблема в том, что я единственная, кто может привести все в порядок.

— Мы можем помочь друг другу, ты же знаешь, — сказала я.

— Как? — спросила Шэннон.

— Копы. У них все еще много вопросов. Я могла бы пойти с тобой в участок, чтобы рассказать им все, что знаю.

— Ту часть, в которой ты скажешь, что все это моя вина, это ты имеешь в виду? — Шэннон опустила лицо в колени. — Если бы я не дала ему этот дурацкий браслет, он был бы сейчас жив, Мэгги.

— Шэннон, — сказала я, — я так или иначе винила себя со дня его смерти. Но дело в том, что хотя мы все и сыграли важную роль в случившемся, это было не что иное, как несчастный случай.

Шэннон посмотрела на меня, слезы текли по ее лицу.

— Да, — сказала она. — Может быть, ты права.

— Значит, ты пойдешь со мной, чтобы поговорить с детективами?

Я встала, протягивая руку Шэннон. Она посмотрела на меня, ее щеки блестели от пролитых слез, и крепко сжала мою руку, позволяя мне поднять ее.

— Вот, — сказала я, засунув руку в карман шорт и вытащив браслет Джои на солнечный свет, где на него попали лучи, лившиеся сквозь окна спальни Шэннон. Лучик скользнул по гладкой поверхности стеклянных бусин, окрашивая блестящими синими бликами пространство между нами.

— Это принадлежит тебе.

— Мэгги, я…

— Шэннон. Забери их.

Шэннон не сказала ни слова, когда выдернула кожаный ремешок из моих пальцев и повернулась к своему комоду, протянув руку к коробке с бархатной подкладкой, в которой находились эти бирюзовые бусины в течение многих лет. Когда она сняла крышечку, я увидела то, что было скрыто под ней. Фотография, сделанная прошлым летом на «Молочной ферме Герти». Та, где все мы собрались вокруг Джои, подняв руки на праздновании после того, как он выиграл Турнир Большой Медведицы. Мы широко и беззаботно улыбались. Когда я стояла тут посреди солнечной спальни Шэннон, я поняла, что Джои позиционировал себя именно там, где, по его мнению, он должен был находиться — в самом центре всех наших жизней.

Глава 24: Возвращение к началу

— Мне нравится это укрытие намного больше, чем предыдущее, — сказала я, когда сошла с тропы, подходя к скале, где стоял Адам и смотрел вниз на воду. Я скинула обувь и села на прохладную скалу под нами, слушая журчание ручья, пока солнце медленно опускалось за густые деревья.

Адам сел рядом со мной, всколыхнув воздух, и я почувствовала его запах — запах мыла, пота и лета, от этих ощущений у меня перед глазами все поплыло. Адам склонил голову ко мне, его лицо пылало из-за ярко-розового оттенка неба.

— Я думал, ты больше никогда со мной не заговоришь, — сказал Адам. — После случая на утесе на прошлой неделе.

— Ты счастливчик, — сказала я.

— Я знаю.

Некоторое время мы сидели молча, в уютной тишине, которую можно разделить только с близким другом. Я сидела рядом с ним, вдыхая запах лета, слушая зов сверчков, пока ленивый ветерок раздувал мои волосы.

— Ты готова рассказать мне, что произошло в доме Шэннон четвертого июля? — спросил Адам, нарушая тишину, глумившуюся над нами.

Я пожала плечами.

— Ты был там.

— Я не говорю о том, что я видел. Ты снова впала в это странное оцепенение, как в день несчастного случая с Джои. Меня это сильно пугает. Я был бы признателен, если бы ты прекратила это делать, — он ткнул меня в бок локтем.

— Да. Я постараюсь, — я засунула руку в карман своих шорт, как ни странно, испытывая недостаток ощущения этих трех гладких бусин под пальцами.

— Ты вспомнила, да?

Я кивнула. А потом рассказала Адаму все. Он молчал, пока мои слова кружили между нами, тихо и прерывисто, уносясь в бархатистое голубое небо.

— Было так много подсказок, Адам. Не могу поверить, что не замечала их раньше, — я повернулась к нему, когда он приобнял меня и прижал мое лицо к своей шее, чувствуя устойчивое биение его пульса напротив моих шепчущих губ. — Я была такой глупой.

— Нет, Мэггз. Наши жизни, наши отношения — все смешалось. Вещи Шэннон в его грузовике или его вещи в ее комнате не должны было вызывать у тебя подозрения. У нас шестерых всегда было именно так.

Потом он удерживал меня. Дал мне поплакать. Когда я успокоилась, он вздохнул, но не сказал ни слова.

— Я просто хочу положить этому конец, — сказала я. — Я хочу достичь точки, где я все узнаю и буду в порядке.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что я знаю? — спросил Адам.

Нет. О Господи, я не хотела этого. Но мне нужно это услышать.

— Да. Я готова.

— Ты уверена?

Я старалась не злиться на то, что он знал все, чего не знала я. Что он ничего мне не сказал. Я не могла позволить эмоциям стать помехой.

— Уверена.

— Ладно, — Адам сделал глубокий вздох. — Если я собираюсь сделать это, то должен сделать это правильно, — сказал он. — Значит, нам следует начать с самого начала.

Адам посмотрел прямо на меня, глубоко вздохнул, и затем поток слов ринулся из его уст, уносясь вслед за тускнеющим светом.

— Помнишь свою первую ночь с Джои?

— Метеоритный дождь? — я улыбнулась. — Конечно, помню. Он вывез меня в поле за городом, и там все началось, — я подтянула колени к груди и обхватила их руками, глядя на скрученный узор камней, разбросанных по тропе. Мои действия казались словно оторванными от действительности. Как будто этого не было на самом деле, я не сидела там, собираясь узнать все, что Адам уже знал.

— Он узнал это от меня, Мэгги. Все это. Я рассказал ему, что ты мне нравишься, что хочу пригласить тебя на свидание. Рассказал ему весь план: метеоритный дождь, сверчки, музыка. И он не смог справиться с этой мыслью.

— Ты… что ты сделал? — я подумала о звездах, падающих с неба, о том, как мы с Джои несколько часов пролежали под ними, целовались, соприкасались и хихикали. Я чувствовала себя такой особенной, думая, что Джои хотел поделиться со мной этой магией. Только со мной и ни с кем другим. Но теперь мое любимое воспоминание о Джои было испорчено. Адам всегда был на том поле с нами, стоя в стороне, и я никогда не смогла бы оттолкнуть его. — Это ты рассказал ему о метеоритном дожде?