…До этого момента Тайти даже не вспоминал.

Что мир Тайти и его друзей в руках у Халикакаба.

Что бы ни произошло, насколько бы нереальным это ни оказалось – было бы неудивительно.

Халикакаб уже вселялся в [Гото].

Ничто не мешало ему вселиться и в [Нагасэ].

– Аа… Сначала я должен извиниться перед вами – прошу прощения… Позже извинитесь, пожалуйста, и перед Нагасэ-сан… Я от всего сердца… хм, от всей сердцевины считаю, что это действительно непростительно. …Аа… следовало сказать «от всей души». …Но это из-за вас всех? Потому что вы довольно интересные…

Халикакаб в [теле Нагасэ] подошел к Тайти поближе и, достав из карманов мобильник и кошелек, кинул ему. А потом неожиданно будничным движением влез на ограждение вдоль реки и встал лицом к дороге, где был Тайти.

Налетел порыв ветра, школьная форма захлопала.

Тук.

Сердце Тайти подпрыгнуло, словно пытаясь выскочить из груди.

Возможно, никогда еще в своей жизни у него не было настолько отвратительного предчувствия.

И тут Тайти увидел.

[Нагасэ], которая до сих пор как будто сияла, вдруг словно окуталась угрюмо-черной тенью, совершенно не вяжущейся с понятием «жизнь».

– Эй… что ты…

Не в силах больше произнести ни слова из-за резко пересохшего горла, Тайти медленно, чтобы не провоцировать Халикакаба, двинулся к нему.

Однако Халикакаб с таким видом, будто действия Тайти его совершенно не волнуют, да и вообще ничто особо не волнует, проговорил:

– …Как я и сказал, прошу прощения…

Стоящее на узком, ненадежном бортике [тело Нагасэ] откинулось назад.

И –

[Нагасэ], то есть Халикакаб, полетел вниз головой к далекой воде.

– Эй, не может быть?!

Тайти рванулся к ограде – и тут тьма.

Зрение вернулось.

Под ягодицами – что-то твердое.

На заднем плане – знакомая комната кружка.

Перед глазами – Инаба и Аоки.

□■□■□

В муниципальной больнице, в рекреации на втором этаже, где были только скамейки и торговые автоматы, собрались члены КрИКа. …Все, кроме Нагасэ.

Нагасэ в это время была в палате интенсивной терапии.

Все сидели с одинаково бледными лицами. Видимо, подумал Тайти, и у него самого такое же. Как ни странно, мысли его были ясными и четкими.

– Мммать!.. Иори-тян умирает, какого черта мы ничего не можем поделать?..

С мукой в голосе выдавив эти слова, Аоки стукнул себя по бедру.

– Не вини себя без толку, Аоки. Мы все тут бессильны, ничего не попишешь, – тихо проговорила Инаба. Слова ее прозвучали резко, но удивительным образом в них слышалось и сочувствие.

– Простите меня… ребята… Я… если бы как надо все сделала… Конечно… когда я стала [Тайти]… надо было сразу прыгнуть и помочь… надо было… Но в таких случаях могут утонуть оба… и правильнее либо бежать звать на помощь, либо искать что-нибудь плавучее… Я так слышала… и… – и Кирияма завсхлипывала.

Кирияма выглядела такой слабой, что, казалось, в любой момент рассыплется. Сидящая рядом Инаба ее крепко обняла, притянула к груди, ласково погладила по каштановым волосам.

– Юи, ты поступила правильно. Здорово, что ты в такой ситуации сохранила холодную голову, правда. Если бы ты не сделала все, как надо, все могло бы получиться еще ужаснее. …Ты молодец.

При последних словах Кирияма стала всхлипывать еще сильнее. Инаба, словно давая понять, что сейчас плакать можно, просто сидела.

– Да… это все моя – ай?!

Едва Тайти успел раскрыть рот, как Инаба резко пнула его по лодыжке.

Посмотрев на Инабу слезящимися глазами, он увидел, что ее лицо искажено, как от боли.

Придвинувшись к самому уху Тайти, Инаба выдавила:

– Не вздумай это сказать, Тайти… Хоть как, но… терпи. Я этого больше не выдержу. Сойду с ума… Поэтому хотя бы ты держись… пожалуйста…

Падение. Спасение. Доставка в больницу. И слова медсестры: «Состояние очень тяжелое». Как они умудряются справляться с накатывающими волнами стресса? Тайти знал ответ: благодаря тому, что большую часть этого всего принимала на себя Инаба.

Пристально глядя Инабе в глаза, Тайти кивнул. У Инабы тоже есть предел.

Инаба кивнула в ответ, и напряжение на ее лице совсем чуть-чуть спало.

На самом деле в происходящем не был виноват никто из тех, кто здесь сидел, – только он. Это все понимали. И тем не менее они не могли не винить себя. Всячески себя обманывали. Хотели что-то поделать с этим чувством беспомощности.

В рекреации, кроме них четверых, никого не было. С матерью Нагасэ связаться не удалось – дома ее, похоже, не было. В ближайшее время из школы должен был примчаться Гото.

Тайти посмотрел вверх. Перед глазами был лишь тусклый потолок. Из двух расположенных бок о бок флуоресцентных ламп одна не работала, поэтому было темновато.

Топ, топ.

Послышались звуки шагов. Они приближались – тот, кто их издавал, явно направлялся сюда.

Рекреацию залило зловещее молчание. Кто идет, естественно, ребята знать не могли. Но все затаили дыхание – уж не он ли?

«Ни о чем не беспокойтесь», – говорил он; «Я не планирую агрессивных действий по отношению к вам», – говорил он; «Я хочу, чтобы вы не вспоминали о своем положении», – говорил он. На самом деле до сих пор так все и было, но, несмотря на это, теперь, когда он настолько сильно вмешался в их жизнь, невозможно было поверить, что он не более чем наблюдатель.

И вот он появился здесь, в рекреации.

Все это поняли с одного взгляда. У обычного человека не может быть такого безжизненного лица, верно?

Это была их вторая встреча с Халикакабом в облике [Рюдзена Гото] после той, в кабинете кружка почти месяц назад.

– Здравствуйте… Аа… какие опасные взгляды… Пожалуйста, не делайте ничего неприятного… Прошу вас от всей души, – с безразличным, абсолютно незаинтересованным видом проговорил Халикакаб с [внешностью Гото].

Тайти и остальным даже стало неуютно от такого устрашающего безразличия к «здесь и сейчас».

Сердиться, пугаться, обвинять, просить объяснений, дрожать, сражаться, бежать, бить, испытывать ужас, горевать – какой выбор следовало сделать?

Глядя на ни на что не обращающего внимания Халикакаба, Тайти был в растерянности, не понимая, как вести себя ему самому. Клубящиеся внутри него непостижимые эмоции не могли найти себе выхода.

– Ты, зачем ты явился? Что тебе надо?

Остальные были совершенно неспособны как-то реагировать, и лишь Инаба выказала тихую ярость. Ее спокойствие таило в себе предзнаменование чудовищного взрыва.

– …То, что Инаба-сан сразу задала этот вопрос, мне очень помогло… Аа, Яэгаси-сан уже рассказал вам, что я сделал, не так ли? Аа… хотя мы и переходим наконец к делу, но все равно получается монолог… ну и ладно. Эмм… с этого момента пройдет приблизительно тридцать минут, и

[тело Иори Нагасэ-сан] умрет.

Он это произнес таким тоном, как будто сообщал нечто несерьезное и давно известное.

У шуток должен же быть какой-то предел, подумал Тайти.

– …Ты что сказал!.. Ты даже смертью собираешься управлять?!

Это выкрикнула, естественно, Инаба.

– Нет-нет, Инаба-сан… Подобное невозможно, не так ли?.. Я просто скромный Халикакаб… Но точно распознавать факты в моих силах… Так вот, [тело Нагасэ-сан] умрет. Вам это понятно?

– Кто… кто вообще в это поверит! – со слезами в голосе, но очень решительно воскликнула Кирияма.

Вот именно – в это невозможно поверить.

– Ну, в конечном счете верить или не верить – решать вам, но… я хотел бы, чтобы вы поверили… Я с таким трудом сюда пришел, а когда мои усилия не оценивают по достоинству, я теряю мотивацию… Аа, с самого начала такого не было… Ну, честно говоря, сейчас такое есть, но совсем чуть-чуть… Потому что вы интересные… Аа, бесполезный разговор… Хотя мне еще есть что сказать. Эмм, вы готовы?.. Инаба-сан… Запомните, пожалуйста… потому что во мне нет ни силы духа, ни желания повторять это много раз.