Продвигаясь вперед, не всегда добиваешься успеха – это тоже правда.

Вполне возможно, что результат будет болезненным – ты в итоге потеряешь это, которого жаждал.

Вполне возможно, что тебя ждет страдание.

Но если, пойдя на этот риск, ты все же заполучишь это, тебе откроются бесконечные возможности.

Почему он этого не понимал?

Принять, посмотреть в лицо, осмыслить – и пойти вперед.

– В последнее время… много чего произошло. Правда, очень много.

Тайти заново прокрутил в голове все, что было связано с Аоки, с Кириямой, с Инабой и, конечно, с Нагасэ. То, что он получил, когда происходившее «принял, посмотрел в лицо, осмыслил», и позволило ему двигаться вперед.

– И я тогда очень многое понял, усвоил. И подумал, кто же я сам, и понял…

В похожих на самоцветы глазах Нагасэ отчетливо отражалась фигура Тайти.

– Невыразительный и твердолобый персонаж!

– Я знаю.

…А он-то считал, что эта истина ее шокирует.

– Эмм, поэтому… Нагасэ, меня к тебе страшно тянет.

– Тянет?.. Ко мне… в смысле?

– Да. Думаю – хорошо бы я умел, как ты, делать самые разные лица: улыбающееся, сердитое, довольное, грустное, веселое, угрюмое, серьезное, шутливое… в общем, бесконечное количество.

Да, его к ней тянуло. К Нагасэ, умеющей весело жить со всеми этими разнообразными выражениями лица.

– Э, это… но я же… разных персонажей играю… только поэтому… к чему тут тянуться-то. Я… потеряла настоящую «меня», я же урод?

Темная сторона Нагасэ.

Однако у нынешнего Тайти на это было нечто вроде ответа.

Можно ли так? – спросил Тайти у самого себя. Возможно, его предчувствие верно, возможно, оно ошибочно. Риск есть. Если он снова ошибется – возможно, шансы вернуть все, как было, станут еще хуже.

Но если возможность спасти Нагасэ остается, он должен попытаться.

– А так ли это на самом деле? – спросил он.

Сначала Нагасэ просто смотрела на Тайти, раскрыв рот, словно не могла понять его слова. Но постепенно ее выражение лица стало мрачнеть. И холоднеть.

– Что? Тайти, что ты хочешь этим сказать? Ты что-то не так понял?

От этих слов, произнесенных Нагасэ с бесстрастным видом, но осуждающим тоном, Тайти как будто растерялся.

Но… но.

– Шутливая; дурашливая; застенчивая; отпускающая грязные шуточки; делающая дурацкие вещи и заставляющая других делать дурацкие вещи; поступающая по настроению; изобретательная; бегающая так, что фиг догонишь; подмечающая тонкие моменты; ни о чем не думающая; наоборот, думающая даже слишком много; позитивная; негативная; отпускающая натянутые шуточки, видимо, чтобы скрыть смущение перед тем, как сказать что-то серьезное; говорящая серьезные вещи, как только подумаешь, что сморозила глупость; жутко мрачная; веселая; иногда делающая холодное лицо; то ведущая себя как ребенок, то нет; ласковая; озорная; проявляющая отзывчивость, стоит только подумать, что ты на такое неспособна –

– …Эмм? О чем ты вообще?..

– Это всё Иори Нагасэ.

Нагасэ задеревенела, словно ее ударили. А потом, как будто что-то тщательно прожевав, медленно сжала губы и сказала:

– Да? И что из этого настоящая «я»… Нет ведь, ничего из этого не настоящая «я»…

– Всё из этого ты.

– …А?

– Всё из этого – Иори Нагасэ.

– …Я ж говорю… о чем ты…

– Всё, всё, всё, всё… это – Иори Нагасэ!

Может, только это и есть правда?

– Нет, погоди… Это же не значит, что такой человек существует, нет? Человек, у которого столько лиц, просто не –

– Ничего особенного, обычное дело. У всех людей есть разные лица. Вопрос только в количестве. Я из тех, у кого мало, ты из тех, у кого много. Только и всего.

– Но… но я все это, чтоб подстраиваться под других…

– Все меняют своего «персонажа» под атмосферу. Ты просто делаешь это сильнее других… разве нет? И кстати, ты ведь сама говорила, что в последнее время у тебя это так свободно не получается?

– Это… но я все-таки… если не подготовлю нужного персонажа, с человеком нормально общаться не смогу…

– Чтобы никак не подготовить себя к конкретному человеку, а потом нормально с ним общаться – таких людей, наверно, вовсе нет.

– Но, но… я… даже что мне нравится… чисто по атмосфере решаю…

– Просто тебе одинаково нравится много разных вещей, а в зависимости от атмосферы ты меняешь их порядок, разве нет?

– Н-но я… я даже не смогла сама решить, в какой пойти кружок…

– А разве не то же самое с теми, кто просто выбрал кружок, где будет попроще, или пошел за компанию с друзьями?

– …По-моему, ты в основном лепишь отмазки?

– …По-моему, я сплошняком леплю отмазки.

– Что, ты сам признался? – и Нагасэ расхохоталась, схватившись за живот. Заразившись от нее, Тайти тоже засмеялся. Заразившись от него, Нагасэ засмеялась еще сильнее. Заразившись от нее, Тайти тоже засмеялся еще сильнее. Смех вызывал новый смех. Смеховая лавина.

Просто веселье. Чистое веселье. Такое веселье, словно здесь собралось все веселье в мире.

Когда они наконец отсмеялись, Нагасэ, тяжело дыша, сказала:

– Ах-ха-ха, хаа… Устала… Знаешь, Тайти, меня вроде как тоже к тебе тянет. Всегда, в любое время, что бы ни творилось… Ты не трясешься, держишь себя в руках, ты с кем угодно Тайти, ты всегда Тайти. Когда я думаю, что ты, наверно, одинаково на меня смотришь, какой бы «мной» я ни была, мне становится очень… легко. …Вот к этому человеку, с которым мне так легко, который всегда остается собой, – вот к нему меня и тянет.

Тайти мысленно застонал. Они, оказывается, так похожи. Только направление векторов противоположное.

Тайти по сравнению с другими людьми выражал свои эмоции немного бедно. Нагасэ по сравнению с другими людьми выражала свои эмоции немного избыточно. Но в конечном счете все это было «немного» – ничего серьезного. Так жить вполне можно. По крайней мере, Тайти до сих пор не особо волновался на этот счет. Но Нагасэ ошибочно решила, что это нечто серьезное, и раздула эту проблему до состояния настоящей травмы. Вот так все получилось, да?

Где-то он натыкался на историю, главные герои которой переживали по поводу того, что один из них полностью лишен эмоций, а в другом эмоции бушевали; вот у них были действительно серьезные проблемы, рядом с которыми проблемы Тайти и Нагасэ – ничтожно маленькие. Однако людям свойственно переживать как раз из-за маленьких проблем. Маленькие они, может, и маленькие, однако для самого человека разрастаются до такого размера, что способны и придавить. А если сложить вместе маленькие проблемы всего человечества, наверняка получится больше, чем если сложить серьезные проблемы. Что это означает? Да просто таков мир, в котором живут люди.

Чтобы в этом мире маленькие люди, атакуемые маленькими проблемами, могли жить, необходимо что-то.

Вовсе не ради самопожертвования – просто сейчас он может отчетливо это сказать. Ради Нагасэ, но, очевидно, и ради него самого.

Так что давай, скажи это.

– Иори Нагасэ, я тебя люблю. Поэтому давай встречаться.

Когда два человека, недостатки которых компенсируют друг друга, идут вместе, взявшись за руки, они могут нормально жить, отбросив все свои маленькие проблемы, не так ли?

Нагасэ молча открывала и закрывала рот. Похоже, она не находила слов. Даже несмотря на закат, отчетливо видно было, что лицо ее покраснело.

Какое-то время Нагасэ просто моргала, потом вдруг съежилась и опустила голову.

Словно что-то прижимая к себе, словно в чем-то удостоверяясь, словно что-то лелея.

Потом она подняла голову –

И –

На лице ее читалась –

«Пустота».

Разом побледневшие – хотя только что были красными – щеки.

Полное отсутствие всякого выражения.

Темные, тусклые глаза.

Безжизненность.

Как уже было когда-то у Рюдзена Гото.

И это сказало:

– Здравствуйте… Давно не виделись… И прошу прощения. Аа… Возможно, вы уже поняли, увидев это лицо… Я Халикакаб…