— Ты хотя бы извинилась? – Резко сказала она.

Панк закатила глаза.

— Нет.

— Ну? Что нужно сказать, Панк? — Она прислонилась голову к его руке, и он положил голову поверх нее, выпятив нижнюю губу в надутый рот.

— Ты что, издеваешься? — Панк усмехнулась. — По-видимому, он даже не пострадал.

Из ниоткуда появился Блистер, выглядящий так, будто он только что скатился с кровати. За исключением того, что Элла сказала, у ее дяди не было кровати. Он жил в палатке на заднем дворе. На нем были рваные джинсы и футболка, а ноги были голыми. Его дыхание было тяжелым и злым. Он выглядел так, будто собирался съесть кого-то живого.

Точнее, Сурджа.

Блистер впился в его затылок.

— Я еду следующим, — прорычал он.

Энни и Сурдж отскочили друг от друга, словно облака, а голос Блистера был молнией.

— О, Привет братан. — Сурдж поднял руку в воздух, чтобы хлопнуть Блистеру пять.

Но Блистер не ответил. Его глаза сузились, шрам сморщился, искажая лицо еще больше.

Рев Биста на трассе отвлек внимание всех от того конфликта, который собирался разворачиваться.

Панк наблюдала, как тот потянул тот же ход, что и Элла, но к ее развороту добавил еще два поворота.

Диз подскочил, крича, прежде чем ткнул пальцем в лицо Эллы.

– Ты выбываешь! Выбываешь, выбываешь, выбываешь!

Она ухмыльнулась, показав средний палец.

Бист ухмылялся, меняясь местами с Блистером. Она наблюдала, как тот идет обратно во внутренний дворик, немного покачиваясь, и не могла не улыбнуться. Он заставил ее сердце биться сильнее, как барабанная дробь какого-то гребаного клубного ремикса. Ее реакция на него была смешной. Но она также дала ей надежду.

До Биста она никогда не думала, что сможет снова испытывать чувства к мужчине. Панк думала, что ей суждено никогда не доверять, никогда не любить, никогда не иметь семью или будущее. Никаких детей, чтобы рассказать о бабушке. Никакого партнера, с которым можно состариться. Она даже убедила себя, что не хочет этого. Что все это лишнее, и просто жить и иметь друзей как Элла и Энни было достаточно.

Но так ли это? Казалось, этого было недостаточно. Казалось, что у нее может быть большее.

— Эта ухмылка на твоем лице, потому что ты ешь этот гигантский стейк? Или она там по какой-то другой причине? – Спросил он, когда подошел к ней.

— Ты не хочешь этого знать.

Одна бровь поднялась.

— Я бы очень этого хотел.

— Ты еще не выиграл его, — напомнил Сурдж. — Блистер едет, и он кажется довольно решительным.

Сурдж был прав, и Блистер тоже не терял времени впустую. Он уменьшил скорость на прямой, в отличии от Эллы, сделал первый поворот, а затем набрал еще большую скорость на финишной прямой. Но он не сильно замедлился на повороте. На самом деле, он проехал через него, возвращаясь на полпути обратно на прямую. Заблокировав колеса, Блистер крутанул руль в центре овала, распыляя водопад грязи. Но он еще не закончил. Он разогнал машину по кругу, сделав восьмерку, и, в конце концов, еще один круг дождя грязи.

— Сукин сын, — пробормотал Бист.

Сурдж засмеялся так, что Панк поняла, что он смеялся не часто. Слегка по сумасшедшему. Как гиена.

— Я пас, — хихикнул он. — Я даже не собираюсь пытаться победить это. Чеееерт. — 

Блистер подошел к ним, уставившись в землю.

— Мы все согласны, — сказал ему Сурдж. — Ты победил, братан. Самый большой стейк — твой.

— Отдай ей, — проворчал Блистер, махнув рукой в сторону Энни, и, не останавливаясь, прошел мимо них в темноту.

Бист нахмурился, уставившись ему вслед.

— Что в него вселилось?

Дрейк и Диз покачали головами.

— Хорошо, — преувеличенно весело сказала Энни, хлопая в ладоши. — Давайте поедим, да?

Пять дней. Пять гребаных дней с тех пор, как Панк въехала. Пять дней работы с ней в магазине. Пять дней вдыхания ее сладкого, сладкого запаха и не иметь возможности провести носом по ее гладкой коже. Пять дней наблюдения, как ее нос шевелится, когда она поехала в город с ним за регистрацией системы кондиционирования клуба. Пять дней обтирания об нее, чтобы добраться до его инструментов или ответить на телефон или…

Ему становилось хуже.

Терпение? Какое чертово терпение? У него его больше не было. Мог ли он прожить всего пять дней рядом со своей парой, прежде чем потерять свой когда-то любящий ум?

Бист отбросил ключ в сторону и глубоко вздохнул. Работа над машиной должна была занять его. Это должно было успокоить его разум, помочь ему расслабиться. Но ничего не получалось. Через тонкую распахнутую дверь он слышал, как Панк поет песню Beastie Boys. Она совсем не попадала в ноты, и все, о чем он мог думать, это как войти в магазин и поцеловать ее, чтобы она заткнулась. Он использовал бы любой предлог, чтобы наконец-то ее попробовать.

Бист мерил шагами длину гаража.

Может, если он просто прикоснется к ней на минутку. Может, этого хватит, чтобы успокоить волка. Раньше это работало.

Бист толкнул дверь, зайдя в мастерскую. Панк даже не взглянула вверх. Склонив голову, она пела над кучей бумаг.

— Ты что-то хотел? — Пробормотала она. Ее любопытство было сексуальным, но она, вероятно, даже не знала об этом.

Нагнуть тебя над капотом моей машины и трахать до потери сознания, пока ты не выкрикнешь мое имя достаточно громко, чтобы все услышали. Пока они не узнают, что ты моя. Пока ты этого не осознаешь. 

— Я услышал звук, как будто здесь кто-то умирает, и мне нужно было убедиться, что это не ты.

Наконец, она подняла глаза от работы и, поджав губы, посмотрела на него. Ее взгляд поплыл с его головы и спустился вниз, прежде чем вернуться, чтобы встретиться с его взглядом.

— Таким образом получилось, что я использовала свои отвратительные певческие способности, чтобы привлечь тебя сюда. Ну, знаешь, как сирена.

— Ах! — Бист перегнулся через прилавок, вторгаясь в ее пространство, чтобы приблизиться к ней. — Так ты пыталась заманить меня на смерть?

— Не совсем, — он смотрел, как ее губы изогнулись в улыбке, и старался не пускать слюни. Черт, если бы у нее не было губ, как в сладком сне. — Я надеялась убедить тебя пойти пообедать.

Бист расслабился. Она нуждалась в чем-то. Нужда, которую он мог удовлетворить, не отправляя ее на пробежку.

— Моя девочка проголодалась, да? Вот из-за этого было это завывание?

— Твоя девочка? Теперь я твоя девочка?

Ему не понравился скептицизм в ее тоне.

— Черт.

Ее взгляд упал на стопку бумаг, губы искривились в размышлении.

— А что, если я не хочу быть твоей девочкой?

— Не говори так, — прорычал он. Она просто прикалывалась. Панк должно быть прикалывалась. Но просто услышав, как она говорит эти страшные слова, Бист почувствовал, что его грудь разрывалась. Он скрежетал зубами от волны боли, хотя его волк вцепился в него в панике.

— Но... что, если? – Настаивала она. Она хоть представляла, какой жестокой она была?

— Мне придется изменить твое мнение.

Ее взгляд вспыхнул.

— Как бы ты это сделал?

После пяти дней, пяти ночей бесед и марафона Ходячих мертвецов, пяти дней совместной еды, пяти дней его сна на диване в большом доме, потому что он не мог вынести мысли о том, чтобы спать в своем трейлере без нее... через пять дней он почувствовал, что они узнали друг друга достаточно хорошо, чтобы он мог прикоснуться к ней, не беспокоясь о разрушении вещей.

Медленно он потянулся вперед и провел пальцем по ее щеке. Он наблюдал, как мягкая кожа под его прикосновением становилась розовой, и он позволил ее реакции успокоить его. Ее слова не были просто жестоким дразнением, Бист мог видеть, что теперь ее взгляд стал отрешено-нервным.

Панк все еще оценивала его как угрозу. Она хотела знать, как он изменит ее мнение, потому что ей было интересно, сможет ли он проникнуть в ее сердце.

Ответа не было. Независимо от того, была она его парой или нет, он никогда не заставит ее делать то, чего бы она не хотела. Включая любовь к нему.