Блистер изменился в свое животное, пытаясь исцелиться, пытаясь выжить. Но бедный волк был совсем молод и не смог спасти свое поврежденное тело. Если бы он был спарен в то время, он бы полностью выздоровел. Сила брачных уз сделала бы то, чего не смог бы его волк. Вместо этого у него остались ужасные шрамы, напоминающие ему обо всем, что парень потерял. И, без сомнения, все то, что, как он думал, у него никогда не будет.

— Он едва выжил, — прохрипел Бист. — Мы потеряли все, но мы были друг у друга.

Маленькая рука Панк накрыла его кулак, который он сжал на сиденье между ними. Он дернулся при ее прикосновении.

Черт.

Когда женщина прикоснулась к нему вот так не потому, что должна была, а потому, что хотела, это треснуло его тщательный контроль. Это грозило потерять каждую унцию терпения, которое он так тщательно хранил для нее.

Бист хотел ее прямо сейчас. Он хотел погрузиться глубоко в нее и успокоить каждую душевную боль ее телом. Он хотел сделать их обоих целыми. Чтобы исправить то, что он натворил на ипподроме. Ему так хотелось доставить ей удовольствие, чтобы оно стерло то дерьмо, что с ней сделали раньше.

И черт побери, мысль о том, что с ней что-то сделали, сжигала его. Бист не знал подробностей. Ничего больше, чем когда и где. Да и не хотел знать, потому что не думал, что сможет справиться с этим знанием, не потеряв из-за этого свой гребаный разум.

Ему нужно было измениться. Все было так просто, когда ты животное. Ты брал то, что было твоим. Ты защищал и служил тем, кто нуждался в тебе. Твои эмоции были с тобой, но они были основаны на инстинкте. И ты знал, что тебе нужно сделать. Никаких вопросов. Никаких ожиданий. Никакого удивления, если ты собираешься просрать что-то эпическое.

Он хотел ее.

Бист уставился на ее руку. Он дрожал, пытаясь контролировать свои эмоции.

Мужчина разжал кулак, подняв руку ладонью вверх. Она начала тянуть руку назад, но он схватился за нее.

Еще нет. Пока не отстраняйся. Я нуждаюсь в тебе. 

Панк встретила его взгляд, но не вздрогнула от его выражения лица.

— Я сожалею о том, что случилось с тобой. Я не могу представить, через что ты и остальные прошли.

Он не мог говорить. Не мог рисковать тем, что может выйти у него изо рта. Все, что он мог делать, это смотреть ей в глаза, вдыхать ее запах и надеяться, что сможет успокоиться.

Панк сжала его руку, наклоняясь ближе.

— Это не имеет большого смысла, но... — она покачала головой, как будто не могла поверить в то, что собирается сказать. — Ты мне тоже нравишься. И в мире не так много людей, которые мне нравятся. Но если честно, сейчас ты выглядишь так, будто хочешь что-то разбить. — Ее голос стал очень тихим. — Ты в порядке?

Он должен ей рассказать. Прямо сейчас, пока все не стало еще более сложным. Ей нужно знать, с чем он живет большую часть жизни.

— В прошлом... – он попытался выдавить слова из горла, — у меня были проблемы с контролем моего гнева. Я провел много лет, учась обуздывать свой характер, но иногда... некоторые вещи заставляют меня…

— Превращаться в Халка?

У него перехватило дыхание.

— Да.

Панк молчала, уставившись на их переплетенные руки.

— Ты когда-нибудь причинял кому-нибудь боль?

Ему тогда очень повезло. Они заключили договор до того, как он вышел из-под контроля.

— Нет. Кроме нескольких ссор с парнями, нет. Я никогда не позволял этому зайти так далеко. Но, черт возьми, я хотел раньше этого.

Панк не сказала ни слова. Ни единого гребаного слова.

— Неужели это тебя пугает?

— Меня мало что пугает.

— Это не правда.

Больше тишины.

— Я не хочу, чтобы ты меня боялась, Панк.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него.

– Я не боюсь. Как я уже сказала, ты другой.

Ее тон был уверенным, и это дало ему чувство безопасности, в котором Бист нуждался.

— Есть еще кое-что, что я должен тебе сказать.

Женщина подняла одну проколотую бровь.

— Я слушаю.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Он не мог сказать ей, чего хотел. Пока. Он не мог сказать ей, что она его и что скоро он покажет ей, что значит принадлежать волку.

Бист сказал ей другую правду.

— Держать тебя за руку — лучшее гребаное чувство, которое я когда-либо испытывал за очень долгое время.

Ее глаза расширились, ее украшения в бровях поймали свет почти заходящего солнца.

— Могу... могу я продолжать это делать?

Он спрашивал. Это было не в его природе, но его волк еще не владел ею. Не ее сердцем или ее разумом. Сейчас он должен был спросить.

Зубы Панк впились в ее губу, чтобы поиграть там с кольцом.

Она кивнула.

Это был маленький шаг, но он любил ее за это.

Бист  поднес ее руку к губам и нежно поцеловал тыльную сторону. Затем, прежде чем она успела что-то сказать об этом, он отпустил ее и вышел из грузовика. Мужчина помог Шарки вылезти из багажника и достал костыли Панк.

Он припарковался как можно ближе к патио и грилю, чтобы ей не пришлось далеко идти.

— Какое твое настоящее имя? – Спросил он, когда они шли. — Почему тебя называют Панк?

Она наклонила голову в сторону, думая, а затем, наконец, решила посветить его в тайну.

— Это сокращенно от Панкин, но ты единственный, кому я когда-либо это говорила, и, если ты проболтаешься об этом, я выколю тебе глаза.

Бист усмехнулся.

— Твой секрет в безопасности со мной. Клянусь.

Вздохнув, она продолжила.

— Меня назвали в честь моей бабушки, Элеоноры. Но так как у нас было общее имя, они всегда называли меня Панкин [2] . Когда я выросла, я сократила его.

— Элеонор, — пробормотал он. Это было классическое имя. Красивое.

— Да, держи это также при себе.

— Тебе оно не нравится?

Женщина пожала плечами.

— Элеонор была моей бабушкой. Я Панк.

Все остальные уже собрались, попивали напитки, а Сурдж орудовал на гриле. Блистер был единственным, кого не было. И Диз, потому что он был на трассе.

Он заскользил под углом, его машина плюнула грязью в пять футов высотой, и Сурдж крикнул возглас одобрения.

— Уууууууу, чувак! Ты это видел? — Он усмехнулся, когда перевернул стейки. Дым клубился у него перед носом. — Устраиваю соревнование. Тот, кто выплюнет лучшую волну грязи, получит самый большой стейк. Элла следующая. Дрейк больше не в игре. Диз только что растоптал его. Я поеду вместо Энни, а ты поедешь за Панк.

Бист усмехнулся.

— Звучит неплохо.

Панк устроилась на одном из стульев, а Энни и Элла стали болтать с ней.

Диз подбежал к ним.

— Это была бомба? Я точно обыграл Дрейка.

Сурдж кивнул.

– Это был настоящий чертов бум, чувак.

Они дали друг другу “пять” через гриль.

— Твоя очередь, Элла, — ухмыляясь, сказал Диз. Он неприятно потер живот. — Этот ебаный стейк мой. Я хочу, чтобы он был с кровью, Сурдж.

Она пошла мимо него.

— Мы это еще посмотрим.

— Хвастовство, учитывая, что есть еще пять шансов проиграть, — пошутил Бист.

— Меня это не беспокоит.

— Это ты должен беспокоится, — Дрейк подошел к ним, с ледяной Колой в руке. — Это моя девушка на трассе. И мы все знаем, что она может дать прикурить всей команде без усилий.

Диз скрестил руки на груди.

— Это не значит, что она может плеваться грязью. Это круче, чем быть быстрым. В ее вождении должно быть кое-какое мастерство, понимаешь?

Наступила оглушающая тишина, прежде чем они громко рассмеялись.

— Что? — Спросил Диз с серьезным лицом. — Ты знаешь, что я прав.

Сурдж фыркнул, его смех становился все громче и громче.

— Посмотрим.

Бист усмехнулся, наблюдая, как парни выпускают пар. Давненько им не было так весело. Он хотел, чтобы Блистер был здесь. Доза счастья ему была нужна и заслужена. Это было их время. И они собирались схватиться за него обеими кулаками.

Когда они успокоились, Дрейк потребовал низким голосом.