– Я готов.

Шадир промолчал и… опустился на колени! Положил перед собой жезл. Твою мать! Он рехнулся, что ли?

– Я сдаюсь. Сдаюсь на милость победителя! – прокричал маг.

Какого хрена?!

Толпа заулюлюкала. Ещё бы! Такое разочарование!

– Возьми оружие! Встань! – я шагнул к противнику.

– Нет! – Шадир склонил голову. – Нет смысла с тобой биться! Я видел тебя в Лабиринте Смерти. И узрел твою силу сегодня. Я не могу тебя победить…

– Поэтому сдаёшься, даже не попробовав?!

– Я знаю предел своих возможностей! Прошу, прими моё поражение! Моя жизнь в твоих руках.

«А он мне нравится!»

– демон хихикнул.–

«Вот он точно не стал бы соваться в логово Нунарти! В отличие от некоторых принципиальных кретинов с раздутым чувством долга и вины. Учись, Шаин. Бери пример».

Заткнись, Вахираз!

– И что прикажешь с тобой делать?

– Я готов умереть. Но… если пощадишь…

– Будешь благодарен? – я хмыкнул, опустил меч.

Фальшион растворился в облаке тьмы, татуировка вернулась на предплечье.

– Живи.

Я развернулся и зашагал к Гехиру.

Моё действие – всего лишь провокация. Если Шадир атакует – умрёт. Три шага, четыре, пять… Я улыбнулся.

– Убей Шадира! – крикнул кто-то с трибун, и тут уже загомонила вся толпа. – Убей! Убей! Убей!

– Какая жалость! – заговорил комментатор. – А такое было бы зрелище!

Зрелища им захотелось! Сейчас будет вам зрелище! Такое, что вовек не забудете!

Я развернулся, Шадир всё ещё стоял на коленях. Есть у ядаров способность, работающая вместе с глазами Жнеца Боли – Повелительный Глас – надеюсь, эта ядарская особенность во мне не атрофировалась.

Дав волю ярости, я заорал что было мочи.

– Зааааткнииитесь! Замолчали все!

Мой голос прогремел над ареной, удалось перекричать даже комментатора.

Трибуны тут же стихли, а я почувствовал прилив сил… Приятно, и в то же время отвратительно – никогда не думал, что чужой страх может быть таким… таким вкусным! Твою мать! Но отступать на полпути нельзя…

– Это вы сейчас, засранцы, сидите под защитой купола! Но турнир закончится – тогда мы все вместе окажемся снаружи. Догадайтесь, уроды, что с вами произойдёт!

Чужой страх так и вливался в меня со всех сторон, подпитывал. Блин! Вкусно и омерзительно! Я прямо-таки чувствовал, как ничтожные людишки дрожат от ужаса, как осенние листья, цепляющиеся за родную веточку под шквальным ветром.

Затихли все, сидят как мыши в норах. Отлично!

Подойдя к Шадиру, я схватил его за плечи. Маг смотрел на меня обезумевшими от ужаса глазами. Я рванул гладиатора вверх, заставил подняться, а затем от души саданул ему под дых. Шадир согнулся и завалился на бок. Так и лежал с открытым ртом, пытаясь восстановить дыхание, – секунд пять корчился на песке, словно выброшенная на берег рыба.

– Встать! – скомандовал я, когда маг пришёл в себя.

Кое-как Шадир поднялся на ноги. Он посмотрел на меня затравленно. В глазах читался страх, который сейчас вливался в меня нескончаемым потоком. Твою мать! Нужно отключить взгляд Жнеца Боли! Стоило это сделать, как маг перестал трястись будто побитая собака.

– Никогда не сдавайся! – произнёс я, глядя в серые глаза Шадира. – Ты меня понял?

Маг кивнул несколько раз.

– Вот и отлично! Запомни это навсегда!

Я развернулся и зашагал прочь. Полный сил и грязный в душе, словно искупался в дерьме…

Немыслимо! Этот идиот использовал взгляд Жнеца Боли и Повелительный Глас на глазах десятков тысяч людей!

Аргал вскочил с кресла, судорожно сжал и разжал кулаки. Если б не Таргин с её упрямством, давно бы стёр этого выскочку в порошок!

– Хави!!! – процедил сквозь зубы ядар, прохаживаясь из стороны в сторону. – Как же ты меня бесишь!

Злило и другое. За очень короткий промежуток времени наглец поглотил столько энергии страха, сколько главный Храм Боли не собирал за весь турнир! Ни одной эфирной частицы не упустил, игнорируя поглотитель эмоций под ареной! И это немыслимо вдвойне!

– Что ж, Хави… веселись. Недолго тебе осталось!

– Да, – комментатор вздохнул. – Это… это… было действительно страшно.

Трибуны безмолвствовали, люди ещё не до конца пришли в себя после нахлынувшего на всех ужаса.

– Но нечего бояться! Это всего лишь демон, ставший гладиатором! Властители Дархасана защитят нас точно так же, как семьсот лет назад.

Угум-с. Только в результате атаки Вахираза в юго-западной части города плешью чернеет Пустошь Демона. Комментатор, конечно, умолчал, что если демон слетит с катушек, то на полотне Дархасана появится ещё одна безжизненная клякса. Ему сейчас главное – народ успокоить.

– Ничего не бойтесь. Турнир продолжается, и у гладиаторов ещё будет возможность прикончить демона!

Конечно, будет. Шадир показал, как этой возможностью нужно пользоваться.

Я молчал, стоя рядом с другом. Смотрел в пустоту и потихонечку закипал от жары. После такой демонстрации силы Гехир тоже стал меня побаиваться. Не удивительно – взгляд Жнеца Боли ударил и по нему. Я чувствовал косые взгляды проныры.

Тем временем магическая жеребьёвка продолжилась.

– Встречайте новых поединщиков! – заорал комментатор. – Далра – Паучиха против Идиля – Кровавого Жнеца!

Зрители сначала вяло приветствовали очередных «идущих на смерть», но постепенно загорелись, и вскоре над трибунами вновь гремел дружный ор черни. Ну а что? Угрозы демона эфемерны: станет ли Вахираз переходить от угроз к делу? Он под куполом, сейчас будет очередная драка не на жизнь, а на смерть. Так зачем беспокоиться о грядущем? Неизвестно, каким оно будет в действительности…

Сказать, что явленная Вахиразом сила впечатлила Далру, – всё равно что ничего не сказать. Давно она не ощущала подобного страха. Страха, ставшего причиной её безумия.

…Когда она маленькой пухленькой девочкой шла на рынок, постоянно боялась, что нарвётся на Кирна и его ватагу. Эти твари всегда издевались над ней, обзывали жирной свиньёй; Далре оставалось только плакать, глотая обиды. Да и не только Кирн измывался. Все дети в городе её ненавидели и не упускали случая, чтобы задеть, унизить.

Далра жаловалась матери, но та ничего не могла поделать и в конечном итоге попросила, чтобы дочь больше не рассказывала о своих бедах – ей самой и так тяжело. Мать уверяла, что всё страдания когда-нибудь закончатся, а дочь наивно верила.

Но чем дальше шло время, чем взрослее становились Далра и остальные дети, тем ужаснее становились издёвки. То подножку поставят, то прижмут в подворотне… в конечном итоге, всё закончилось изнасилованием. Опять Кирн с дружками отличился. И никто не услышал её криков о помощи…

Тогда-то в толстенькой пухляшке что-то и сломалось – Далра озлобилась на весь мир, и в особенности – на мужчин. В каждом из них она видела похотливого ублюдка Кирна.

В полубреду она вернулась домой, тайком забрала с кухни разделочный нож и дождалась, когда мать отправится спать. Тихо прокралась в спальню, замерла чёрным силуэтом, разглядывая безмятежно спящую родительницу… Разглядывала такое родное и такое ненавистное лицо. Медленно занесла клинок, тускло блеснувший хищным клыком.

«Мама… зачем ты родила меня на свет? Зачем родила такую жирную уродину? Чтобы я страдала? Зачем обманывала всё это время? Страдания не закончились… Умри!»

После первого удара мать со вскриком открыла глаза, с удивлением уставилась на дочь, на ехидную ухмылку, застывшую на лице любимого чада… на окровавленный нож в руке, замерший над головой Далры… Клинок опускался и вздымался семь раз, разбрызгивая во все стороны кровь.

Затем наступил черёд Кирна и его дружков. Далра вырезала их всех. Выследила по одному и, прежде чем убить, оскопила. Ублюдкам и в голову не могло прийти, что очередная смерть кого-нибудь из банды – дело рук слезливой уродливой толстушки, которая почему-то перестала показываться на глаза, словно испарилась. Кирна она оставила напоследок…