— Что Югао сказала, когда она была арестована? — спросил судья Уэда.

— Она сказала: Я сделала это! — ответил Досин.

— Есть ли доказательства обратного? — спросил судья Уэда.

— Ни одного, насколько мне известно.

— У вас есть свидетели, которые могут доказать, что Югао действительно совершил преступление?

— Нет, почтенный судья.

— Вы нашли каких-либо других подозреваемых?

— Нет, почтенный судья.

У Рейко возникло какое-то странное ощущение об этом суде: что-то здесь было не так.

— Закон позволяет обвиняемому говорить в свою защиту, — сказал судья Уэда Югао — Что вы можете сказать в свое оправдание?

Югао, голосом, едва слышным в помещении, произнесла:

— Я убила их.

— Есть ли что-нибудь еще? — спросил судья Уэда.

Она покачала головой, по-видимому, равнодушная к тому, что это был ее последний шанс, чтобы спасти свою жизнь. Досин выглядел скучающим, ожидая, когда судья Уэда признает Югу виновной и назначит казнь.

Бросив хмурый взгляд, судья Уэда потемнел лицом. На мгновение он посмотрел на Югао, а затем сказал:

— Я отложу мой приговор. Страже поместить Югао в камеру.

Далее он повернулся к своим секретарям:

— Сейчас сделаем перерыв до следующего заседания суда. Суд отложен.

Теперь Рейко точно знала, что происходит что-то необычное. Ее отец был решительный человек, выносил приговоры быстро, как того требовал закон. Она присутствовала на многих судебных заседаниях, которые он проводил, и никогда не видела, чтобы он отложил вынесение приговора. Также, было заметно, как секретарь и досин посмотрели на него с удивлением. Голова Югао дернулась. Впервые Рейко получили полное представление о ее глазах. Внутри изогнутой прорези под гладкой оболочкой они были кремнисто-черные. Они моргнули в замешательстве. Когда охранники вывели ее из зала суда, она покорно пошла. Секретарь вышел, судья Уэда сошел со своего возвышения. Рейко, раскрасневшаяся от распиравшего ее любопытства, поспешила подойти к нему.

— Спасибо, что пришла, дочка, — сказал он с нежной улыбкой. Они всегда были ближе, чем большинство отцов и дочерей, и не только потому Рейко была его единственным ребенком. Ее мать умерла, когда Рейко была совсем маленькой, и судья лелеял ее, как единственное, что осталось от жены, которую обожал. Еще в детстве Рейко он заметил ее интеллект и дал ей образование, которое обычно дают лишь сыновьям. Он нанял преподавателей, которые научили ее чтению, каллиграфии, истории, математике, философии и китайской классической литературе. Он даже нанял мастеров боевых искусств, чтобы научить ее обращению с мечом и приемам рукопашного боя. Также она разделяла его интерес к преступлениям.

— Что ты думаешь о суде? — спросил Уэда.

— Это заседание, конечно, отличается от большинства, — ответила Рейко.

Судья кивнул в знак согласия:

— В каком смысле?

— Для начала, Югао призналась как-то легко, — заметила Рейко, — Многие обвиняемые утверждают, что они не виноваты, даже если это не так, чтобы попытаться избежать наказания. Югао же ни слова не сказала в свою защиту. Может быть, она была слишком застенчива или испугана, что бывает с женщинами, но я не знаю насколько это верно. Она выказала очень мало эмоций. Большинство обвиняемых страдают от угрызений совести, закатывают истерики, или иным образом проявляют свое волнение. Она же, казалось, не чувствовала вообще ничего, пока вы не объявили о задержке приговора. Я почувствовала, что она точно не приветствует отсрочку, что также странно.

— Продолжай — сказал Уэда, довольный проницательностью Рейко.

— Югао не пояснила, почему она убила своих родных, если на самом деле она это сделала. Преступники, которые признаются, как правило, приводят доводы, которые оправдывают то, что они сделали. На моей памяти это первый судебный процесс, на котором не представлен мотив преступления. Полиция, похоже, и не искала его. Головоломка не складывается, — Рейко покачала головой.

— Кажется, они арестовали Югао, потому что она была очевидным подозреваемым, несмотря на то, что доказательства против нее не является достаточными свидетельствами ее вины. В самом деле, они, кажется, не провели никакого расследования вообще. Стали ли они таким небрежным в последнее время?

— Это особый случай, — сказал судья Уэда. — Югао относится к хинин.

— О! — Рейко понимающе подняла голову.

Хинин относились к касте неприкасаемых — нелюдей, которые были лишены своего социального статуса в наказание за преступления, которые были достаточно серьезными, но не настолько, чтобы приговорить их к смертной казни. Эти преступления включали кражи и совершение различных аморальных проступков. Хинин были запрещены сделки с другими гражданами, поэтому несколько тысяч хинин жили в поселениях на окраинах Эдо. Единственными людьми, которые занимали более низкое положение, были эта — наследственная каста изгоев из-за своих профессий, традиционно связанных со смертью, например, забоем скота, которые делали их духовно нечистым. Одним из основных различий, отделяющих хинин от эта, было то, что хинин мог по окончании срока наказания вернутся к прежней жизни, также он мог быть помилован, получить амнистию и восстановить свой прежний статус, в то время как эта никак не могли изменить свой социальный статус. Люди, относившиеся к другим слоям общества, избегали общения с представителями обеих этих каст.

— Думаю, что полиция не стала тратить свое время на расследование преступлений в среде хинин, — сказала Рейко.

Судья Уэда кивнул.

— Во всяком случае, не тогда, когда дело выглядит столь однозначно, как это. Особенно в эти дни, когда полиция занята выявлением заговорщиков и подавлением беспорядков. Озабоченность углубила морщины на его лице. — Выносимый мною приговор зависит от полученной от них информации. Когда информации настолько мало, мне трудно вынести справедливое решение.

— И вы не можете, также как и я, сделать вывод о виновности или невиновности Югао на основе сказанного на судебном заседании, — сделала вывод Рейко.

— Правильно, — сказал судья Уэда. — Не могу. Когда я узнал об этом преступлении, я знал, что полиция не провела тщательного расследования, поэтому я сам допросил Югао. Она только сказала, что убила своих родителей и сестру. Объяснить мотивы преступления она отказалась. Ее поведение было таким же, как ты видела во время заседания.

Он с разочарованием вздохнул.

— Я не могу позволить остаться убийце на свободе только потому, что я не доволен собранными против нее доказательствами. Мое начальство такого не одобрит.

Рейко знала, что его положение зависит от благосклонности начальников. Если они придут к выводу, что он потворствует преступникам, то будет с изгнан со своего поста, что означало позор и нищую старость.

— Но и я не могу осудить молодую женщину и приговорить ее к смертной казни на основании неполной информации, — сказал он.

Рейко знала, что у отца по отношению молодым женщинам мягкое сердце, потому, как она предполагала, что в них он видел ее. А также, в отличие от многих чиновников, он заботился о служении правосудию, даже когда дело касалось изгоев.

— Это подводит меня к причине, из-за которой я и пригласил тебя в суд, — продолжал судья Уэда. — Я чувствую, что с этим случаем все гораздо запутаннее, чем кажется на первый взгляд. Поэтому я хочу узнать правду об этом убийстве, но у меня нет возможности, самому заняться этим. График моей работы очень плотный и мои сотрудники также заняты. Поэтому я хотел бы попросить тебя об одолжении: Сможешь ли ты разобраться с этим преступлением и определить, действительно ли его совершила Югао?

Радость и волнение всколыхнули Рейко.

— Да! — воскликнула она. — Я с удовольствием!

Перед ней открылась новая, беспрецедентная возможность самостоятельно провести тайное расследование, а не быть всего лишь частью расследования, проводимого Сано.

Судья Уэда улыбнулся ее энтузиазму.

— Спасибо, дочка. Я знаю, у тебя последнее время появилась возможность уделить время подобному занятию, и я решил, что ты самый подходящий человек для выполнения этой задачи.