— Пока нет, — сказал Сано, потому что он нуждался в более тщательной экспертизе трупа, чем можно было бы сделать здесь, и он не хотел, чтобы его похоронили или кремировали. — Я сам позабочусь о нем, а сейчас я хочу поговорить с гонщиками, которые участвовали в гонке вместе с Эджима. Где они?

— В конюшне, — ответил Ояма.

Внутри длинных деревянных конюшен с соломенными крышами, лошади стояли в стойлах, к этому времени конюхи вымыли и вытерли их, расчесали гривы и перевязали раненные ноги. Воздух здесь был пропитан запахом сена и навоза. Пятеро всадников разговаривали вполголоса, сидя на корточках в углу. Они уже сняли доспехи, которые висели на стойках. Когда Сано подошел к ним, они поспешно встали на колени и поклонились.

— Встаньте, — сказал Сано. — Я хочу задать вам несколько вопросов о смерти господина Эджима.

Он отметил, что все гонщики были крепкими самураями в возрасте около тридцати лет. Они все еще были покрыты пылью и потом. Когда они встали, он сказал:

— Кто первый, определите сами.

Среди них были капитан и лейтенант из армии, администратор дворца, и два дальних родственников сегуна. Когда Сано попросил их описать то, что они видели во время гонки, армейский капитан ответил ему:

— Эджима как-то смяк в седле. Он упал с лошади. Наши лошади переехали его. К тому времени, когда мы остановились и спешились, он был мертв.

Это соответствовало истории, рассказанной зрителями.

— Вы не заметили, может его что-то ударило его, прежде чем он смяк? Что-то вроде камня или пули?

Всадники покачали головами.

— А вы сами случайно не ударили Эджиму?

Они колебались, поглядывая друг на друга с растерянным видом.

— Пойдем. Я ведь знаю, что скачки — жесткий спорт.

Он подошел к стойке и взял в руку хлыст с железной ручкой.

— Я также знаю, что лошади не единственные чувствуют на себе тяжесть ударов этой штукой. Теперь рассказывайте.

— Хорошо. Я ударил его, — сказал капитан неохотно.

— Я тоже, — сказал лейтенант. — Но мы просто пытались притормозить его.

— Да и били мы его совсем не сильно. Он ударил меня намного больнее, — капитан осторожно дотронулся до своего лица, правая половина которого распухла.

— Скачки действительно жесткие соревнования, но мы никогда не нарочно не калечим друг друга, — сказал лейтенант. — Это кодекс чести на ипподроме.

Другие мужчины кивнули, объединившись против предполагаемого обвинения Сано.

— Кроме того, он был нашим другом. У нас же не было никаких причин убивать его.

— Хотя я могу поспорить, что таких людей хватает, — сказал капитан.

Сано поблагодарил всадников за помощь. Когда он и Марумэ отошли от конюшни, Марумэ сказал:

— Я думаю, что они говорят правду. Вы верите им?

— В настоящее время, — сказал Сано, оставляя за собой право изменить суждение, если появятся новые доказательства. — Капитан был прав, когда он намекнул, что Эджима был хорошим кандидатом на убийство.

— Потому что он был одним из высших должностных лиц у господина Мацудайра?

— Не только это, — сказал Сано. — Его должность сделала его мишенью. Он возглавлял организацию, которая шпионит за людьми.

Никто не был застрахован от мэцукэ, особенно в этот опасный политический момент, когда самые безобидные слова или поступки человека могли быть использованы как доказательство нелояльности к правителю Мацудайре и послужить основанием для изгнания или даже казни.

— Если Эджима был убит, — заметил Сано, — убийца мог быть связан с кем-то уничтоженным в результате расследования мэцукэ.

Сано припомнил, что Эджима получал нездоровое наслаждение от своей грязной работы. Погубив людей он, возможно, вызвал гнев их родственников и друзей.

— Дело о человеке с большим количеством врагов, — сказал Марумэ.

— Но мотив не обязательно означает, наличие убийства, — Сано напомнил им обоим.

— Во всяком случае, не тогда, когда нет веских доказательств.

Он сопротивлялся собственному предчувствию, что Эджима стал жертвой злоумышленников: ведь даже самурайский инстинкт был подвержен влиянию личных пристрастий.

— Прежде, чем мы пойдем дальше, мы должны завершить опрос всех свидетелей.

Он посмотрел на дорожку, где детектив Фукида все еще была занят со зрителями, потом на солдат расположенных вдоль стен и в башнях.

— Еще более важно, мы должны определить точную причину смерти господина Эджима.

Это было то, что Сано, несмотря на весь его прошлый опыт и обретенную власть, не мог сделать сам. Сфера расследования смерти чиновника такого уровня простиралась далеко за ипподром, на котором он умер, помимо людей, присутствующих на месте происшествия, она также включала врагов Эджима и князя Мацудайра. Это означало необходимость поиска сотен потенциальных свидетелей и подозреваемых. Сано понял, что, помимо Марумэ и Фукиды, ему нужны другие помощники, причем такие, кому он мог абсолютно доверять.

— Сходи за Хирата-сан, — сказал он Марумэ. — Скажи ему, чтобы встретился со мной здесь, прямо сейчас.

Глава 4

Хирата сидел за столом в кабинете, который когда-то был кабинетом Сано, внутри дома, что также перешел к нему. В комнате находились десять человек из сыскного корпуса, в которых входило сто человек. Когда-то Хирата руководил ими под руководством Сано, теперь же он был здесь главным.

— Добрый вечер, сесакан сама, — произнесли хором сыщики, опускаясь на колени, Хирата поклонился в ответ.

— Что вы можете сообщить? — спросил Хирата.

Самураи начали докладывать о ходе расследования различных дел, ведение которых он поручил им: хищения оружия из арсенала замка Эдо; поиск повстанческих групп, подозреваемых в заговоре с целью свержения господина Мацудайра. Сложная политическая обстановка породила множество преступлений, которыми был вынужден заниматься Благороднейший следователь сегуна по расследованию событий, ситуаций и людей. Слушая доклады, Хирата старался не обращать внимания на боль от глубокой все еще незажившей раны в бедре. Он старался никогда внешне не показывать свои страдания. Но Хирате невозможно было скрыть, что после ранения, которое едва не стоило ему жизни, он сильно похудел и ослаб. Он не мог отрицать, что заплатит высокую цену за то высокое положение, которое сейчас занимал.

Полгода назад в критической ситуации ему удалось спасти жизнь Сано. Удар мечом, предназначенный для Сано, достался Хирате, его ранение было настолько сильным, что он уже простился с жизнью. Кровь сильными толчками выливалась из него, он потерял сознание, с мыслью, что он выполнил священный долг самурая, умерев за своего господина.

Лишь спустя три дня Хирата очнулся и узнал, что господин Мацудайра одержал победу над силами Янагисавы, а Сано назначен новый канцлером, а его самого все считали героем. Сегун объявил, что если Хирата выживет, то он будет назначен на прежнюю должность Сано. Хирата был в восторге от этой чести, и поражен тем, что он — бывший рядовой полицейский-досин, достиг столь высокого ранга. Но в течение двух долгих месяцев боль была настолько нестерпимой, что доктора давали ему большие дозы опиума, которые держали его в сонном оцепенении. Лихорадка, потеря крови и долгое вынужденное бездействие ослабили Хирату. Только к Новому году злые духи болезней, наконец, оставили его, и он начал поправляться. Все говорили, что его выздоровление было чудом, но Хирата не был в этом уверен.

Когда сыщики закончили свои доклады, Хирата отдал распоряжения: — Выясните, появится ли что-либо из похищенного оружия на рынке. Установите тайное наблюдение за чайханой, где собираются друзья заговорщиков.

Сыщики поклонились и вышли. Хирата от боли сжал зубы. Сегодня он с удовольствием поменял бы свой высокий пост на здоровье, которое было у него раньше и которое он принимал как нечто само собой разумеющиеся. Ему было стыдно, потому что он не был в состоянии делать что-то больше, кроме как заслушивать доклады и отдавать приказы. Сано в этой должности делал много других дел. Хирата знал, что сыщики, вероятно, и без его указаний знали, что нужно делать, хотя они никогда не подавали виду, что не нуждался в его руководстве. Верные друзья, они никогда не показывали, что он полностью зависит от их работы, они вели себя так, как будто не могут обойтись без его руководства. Они фактически самостоятельно проводили расследования, а он лишь полагался на их добросовестность.