— Не паникуй. При желании можно оставаться тёмной лошадкой для эмпэ, живя с ним на двух квадратах, — утешила девица.
Хочу, хочу! Страстно хочу, чтобы Мэл, глядя на меня каждый день, чесал в задумчивости макушку: кто же сегодня рядом с ним — зебра или пони.
— Попробуем держать твоего Мелешина в вечном напряжении. Мне и самой интересно, выгорит у тебя или нет, — размышляла вслух Вива. Очевидно, «выгорание» в ее понимании означало окольцовывание кобелюки Мэла.
Да, да! Пусть он живет в тонусе. Не хочу, чтобы меня задвинули на пыльную полку. Хочу, чтобы каждый день меня начинали читать сначала, забыв, на каком месте остановились в прошлый раз.
Нажатая кнопка на браслете задала низкий старт охранникам. Через десять минут они появятся у двери Вивы, застыв бессловесными тенями.
Узнав, что мы поедем на машине дэпов, стилистка замолчала, переваривая информацию. Не знаю, по каким закоулкам плутали её мысли, но она вдруг спросила:
— Что там, в коме? Свет в конце туннеля? Лестница наверх? Чистилище? Лабиринт? Другая жизнь? Ты видела своё тело со стороны? А другие души видела?
— Там пусто. Черный экран. А потом меня вытолкнуло на свет. Будто заново родилась.
— И вспомнить-то нечего, — хмыкнула разочарованно собеседница.
Кому как. Неважно, летала ли моя душа, будучи в коме, или ее приковало цепями к недвижимому телу. Гораздо значимее причина, вызволившая из небытия сознание и вернувшая жизнь в телесную оболочку. Жертва Мэла.
Охранники не выказали удивления пунктом назначения и препроводили нас до институтских ворот. Вива уселась на сиденье с невозмутимым видом, словно ей было не впервой кататься с дэпами. Пока машина неслась по трассе, она учинила допрос с пристрастием о предстоящей фотосессии, а когда узнала о бонусе в виде концерта по случаю открытия Академии культуры, озабоченно забарабанила пальцами по ручке дверцы.
— Сколько у тебя бабла?
Вспомнив об остатках собственной наличности и поставив мысленный шлагбаум на пользование карточкой Мэла, я ответила тихо, чтобы не услышали охранники:
— Семь. На крайний случай выжму восемь.
Бровь Вивы изогнулась в недоумении и опустилась обратно. Наверное, девица поняла: пора привыкать, что дочкам министра живется несладко, и они вечно ограничены в средствах.
И ведь не поднимешь матовое стекло, которое отгородило бы от чужих ушей и глаз. Мэл предупредил, что ради моей безопасности эта функция заблокирована. Оно и понятно. Дэпам хватило унижения с лабораторным кубом, когда они, проморгав Эльзушку, с трудом пробились через слой бронированного стекла.
Стилистка критически оглядела мою шубку.
— Надо бы при случае оценить твой гардероб: что в наличии, а чего не хватает. Не могу уяснить полную картину.
А нечего уяснять. Картина отрывочна, бессистемна и изобилует обширными пробелами.
Наш покупательский загул в переулке Первых Аистов выглядел таким образом: Вива указывала магазинчик, и водитель останавливал машину у тротуара. Пока мы рассматривали образцы и выбирали подходящие модели, охранники перегораживали дверь и не впускали прочих посетителей.
Как и в предыдущий раз, старт произошел с платьев, причем Вива отдала предпочтение сезонным распродажам. Посчитав, что на предстоящих светских мероприятиях иллюзорные улучшения в одежде будут излишними, она переключила внимание на изящество линий, простоту кроя и качество тканей. Я же поставила непременным условием несминаемость моделей и моментальное исчезновение пятен.
В итоге в финал вышли два платья, очень мне понравившиеся. Первое — из вишнёвой тафты с завышенной линией талии, рукавом три четверти и квадратным вырезом. Второе — прилегающего силуэта, с золотистой цветочной вышивкой на мелкой сетке, под черным чехлом и с круглым вырезом. Платья смотрелись изумительно и сидели на мне как влитые.
Вива выглядела довольной, поскольку на две первые обновки улетели всего полторы тысчонки. Похоже, моя стилистка испытывала прямо-таки нездоровый азарт, стараясь уложиться в отмеренную сумму. Чем сложнее и невыполнимей казалась задача, тем больше девица входила во вкус.
Соответственно, к платьям была подобрана обувь на удобном каблуке и с удобной колодкой. Черные туфельки с позолоченной шнуровкой подошли бы к любой одежде, а вот вишнёвые лакированные лодочки предназначались для торжественной тафты.
Под присмотром Вивы я купила приталенный плащ серо-стального цвета с воротником-стойкой и оборкой-воланом вдоль застежки. Стилистка забросила на меня шарфик с мрамоными разводами и отошла, чтобы полюбоваться.
— Обалденно, — выдохнула я в восхищении, вертясь у зеркала.
— Знаю. Ещё возьмем пальто. Скидка позволяет.
И пальто цианового цвета с широким поясом упаковали в чехол. Покупки я отдавала охранникам, и они молча принимали их, складывая в багажное отделение своего танка.
В тон верхней одежде Вива подобрала перчатки. Также я купила две пары чулок с обязательной защитой от зацепок и затяжек. Очень полезное улучшение. Напоследок мы заглянули в знакомый ювелирный магазинчик, где приобрели нитку речного жемчуга с клипсами, бусы из янтаря с браслетом. И опять на меня нашло помешательство. Учеными давно подмечено, что женщинам строго противопоказано посещение ювелирных заведений. Руки слабого пола жадно тянутся к витринам с сияющей и сверкающей ограненной красотой, а глаза зачарованно впитывают блеск драгоценностей и игру цвета камней. Теперь я поняла сказочного Кощея, который не ел, не пил, не спал, а чах над златом.
— Сколько?
— Итого шесть восемьсот, — отрапортовала я о потраченной сумме в пятый или шестой раз.
У Вивы не отшибло память. Любому человеку приятно осознавать, что он потрудился на славу и при минимуме потраченных денежных средств получил прекрасный результат. Да и меня не могло не радовать, что с карточки Мэла улетело всего четыре тысячи. Зато в сумке не осталось ни висора, и придется восполнять потери в банке.
На обратном пути в общежитие Вива скептически осмотрела мои руки.
— Для фотосессии сойдет с большой натяжкой, но перед концертом выбери время и обязательно наведайся в салон.
— У меня же голос сядет. Охрипну, — вспомнила я о визге и криках, когда меня приводили в пристойный вид перед «Лицами года».
— Перебьешься. Будешь аплодировать с закрытым ртом. А «браво» и «бис» пусть кричит Мелешин.
Ну-ну. Мелешин будет спать без задних ног, так же, как на курорте во время выступления симфонического оркестра.
Каменные ангелы в полном составе посматривали благожелательно на наше возвращение из переулка Первых Аистов и, кося пустыми глазницами, подсчитывали чехлы и пакеты с покупками. На институтском крыльце шумно общались парни, в том числе и Мэл, которому я позвонила, едва машина остановилась у институтских ворот после поездки за обновками. Мэл давненько не выглядел таким оживленным, видимо, успел соскучиться по мужской компании. Оглядев результат покупательского забега, он протянул разочарованно:
— Почему мало?
— Я похожа на саранчу? — обиделась в ответ.
Парни, сперва загоготав, тут же примолкли, поглядывая на шкафообразных охранников. Мэл залихватски спрыгнул с парапета и приобнял меня.
— Эвка, после магазинов у тебя глаза сияют как звезды. Я это люблю.
— Спасибо, — пробурчала, сделав вид, что нисколечко не растаяла. — Можешь не спешить домой, а то будешь мешаться.
— Разрешаешь? — прищурился он.
«Нет!» — чуть не крикнула в голос. И половины дня не прошло, а я ужасно соскучилась по Мэлу. Руки так и тянулись обнять и прижаться к нему, чтобы получить ответ в виде затяжного поцелуя...
И обняла бы, и попробовала губы на вкус, но вокруг полно любопытных. Им только дай повод к сплетням. К тому же Вива пять минут назад прочитала лекцию о свободе несвободных личностей, то есть связанных обязательствами.
— Устал? — спросила я участливо. Рекламировать ковры с улучшениями — это вам не гвозди заколачивать. Продвижение товара в массы — изматывающий труд, в отличие от расслабляющей физической нагрузки. И плюсом после работы — два часа допзанятий. На месте Мэла мои ноги волочились бы по дорожке, а не скакали бы лихо по ступенькам.