Точно, свихнулась. Или премьер-министр — её родной дядя.
Второй мужчина работал с замком, создав halite. Из-за стремительной сублимации его окутало паром, а щеколда начала наливаться красным, раскаляясь. Заклинание оказалось затратным, и охранник взмок. Наверное, он успел сто раз пожалеть, что остался снаружи, а не пошел в куб. Сидел бы сейчас нога на ногу, наблюдая за моей возней с чашками Петри, и в ус не дул. А теперь получается недоглядел. Ферзь сожрет его живьем.
— Мэл тебя в асфальт закатает, — предрекла я будущее девицы.
— Да пошел он! — разошлась Штице. — Сам виноват, что связался с безмозглой уродиной!
Психопатка фигова! Неужели она пошла ва-банк из-за страстного желания вернуть бывшего парня обратно? Или из чувства мести?
Что ж, Ромашка может похвалиться лабораторным оборудованием, неказистым с виду: техника и сложнейшие многоуровневые заклинания продвигаются в час по чайной ложке.
— Думаешь, что чего-то добьешься? Вспомни о родителях. Ты перчеркнула своё будущее! — попыталась я вразумить девицу. — Твоё имя будут полоскать на каждом углу!
— Не будут! А кто посмеет, тому заткну рот! Есть хорошие способы, — заверила она и бросила с натугой разросшийся потрескивающий шар.
Миску — в руки. Будем прикрываться и отбиваться. Оглушить бы Эльзушку заклинанием, но не сумею. Нужно сконцентрироваться, а меня трясёт. Эх, кабы я успела приготовить оволоситель! Взяла и плеснула бы ей в лицо.
— Вонючее убожество! — закричала Штице. Оказывается, piloi candi вернулся к ней и зацепил ногу.
А дальше кадры понеслись еще стремительнее.
Девица принялась кидать заклинаниями, но те получались маленькими, а некоторые и вовсе срывались. И они... возрвращались к ней же! Эльзушка окатила себя водой. Airea candi, разметав лабораторную посуду и подняв корзинку в воздух, отшвырнул свою создательницу, и она взвизгнула, обжегшись о раскалившуюся щеколду.
Что происходит? Почему заклинания рикошетят? Может, в кубе установлены гасители вис-возмущений?
Сообразив, что волны не помогают, мстительница бросилась в прямую атаку. Она оторвала бы мне голову — такая ярость полыхала на её лице, — но в это время охранник выбил ногой дверь. Девицу схватили и вытащили из куба. Как выяснилось позже, на общение в запертой кабине ушло чуть больше пяти минут, а мне показалось, что в компании ненормальной Эльзушки пронеслась вечность.
Помещение наполнилось людьми в черных костюмах.
— С вами всё в порядке? Не пострадали? — наклонился ко мне один из них. — Сколько пальцев видите?
Не знаю. Пропало соображение. Я слышала, смотрела, передвигала ногами, когда меня вывели из куба и усадили на стул, но в голове воцарилась пустота.
— Медики прибудут через пару минут, — сообщил мужчина, вглядываясь озабоченно в моё лицо.
— Разве не замечаете? — кричала Эльзушка. — Она врет! Она видит волны! И чуть не сожгла меня! Посмотрите сами! У меня рука не поднимается и ногу сводит! Это всё из-за неё! Она нарушила правила! Схватите ее!
Однако девицу не слушали и надели наручники с колодками, похожими на черные перчатки с обрезанными пальцами. Они препятствовали созданию заклинаний, жестко фиксируя кисти.
— Помогите! — не унималась девица. — Вы должны мне помочь! Я требую! У вас есть мертвая вода! И беспамятный газ!
Но теперь она обращалась не к дэпам, а... к Ромашевичевскому! Тот, как капитан тонущего корабля, не покинул лабораторию вслед за студентами, а может быть, ему велели оставаться здесь как ответственному должностному лицу.
— Вы сделаете это! — кричала Эльзушка преподавателю. — Никуда не денетесь! Я заставлю! Скажу всем! Это он отравил её! — показала на меня. — У него остался яд!
В это время куб завалился набок и сложился, сотрясши пол, стены, отчего подпрыгнул стул и я на нём. Боже мой, эта махина могла запросто размазать в лепешку!
Штице завизжала.
— Он убьет меня! Защитите! — закричала, падая на пол и увлекая за собой близстоящих мужчин.
Кто? Ромашка?!
В лаборатории началась кутерьма, а палец с Когтем Дьявола вдруг зажгло. С каждым мгновением жар усиливался, пока не стал нестерпимым, охватив кисть. Взвыв, я бросилась к раковине в углу, и за мной ринулись двое дэпов.
— Вам плохо? Головокружение? Тошнота? Пропадают звуки? Что с координацией?
С координацией в порядке. Разве пошатывает чуть-чуть. Нужно срочно охладить руку с кольцом, иначе сгорю заживо.
Я подставила пальцы под ледяную струю. О, какое блаженство! Наверное, заработался ожог до локтя. Но почему? Ни одно из заклинаний Эльзушки не достигло цели, возвращаясь к своей создательнице.
В помещении усилились крики, шум, гам. Стало еще теснее, потому что прибыли медики и мужчины в серой униформе, устанавливавшие какую-то аппаратуру.
— Не понимаю, о чём речь, — сообщал величественно Ромашка, которого взяли в тиски. — Студентка в невменяемом состоянии. Очевидно, приняла что-то перорально или надышалась. У неё галлюцинации и явно выраженный маниакально-агрессивный синдром.
Но студентка снова заверещала, пытаясь вырваться из захвата удерживающих рук.
— Он убьет всех нас! Отравит! Распылит газ!
Наверное, Ромашевичевский неудачно махнул рукой, отгоняя навет, но его жест истолковали превратно. Уважаемого доцента мгновенно скрутили, надев такие же кандалы-перчатки, как у Эльзушки.
— Вы задержаны до выяснения обстоятельств, — сообщил один из дэпов, оказавшийся следователем, с которым я разговаривала в институтском стационаре.
Рухнувшей кабине уделили повышенное внимание. Остатки лабораторного оборудования были бесстрастно зафиксированы видеокамерами, вспышки фотоаппаратов осветили помещение. Дяденьки в серой униформе снимали отпечатки пальцев и искали микроскопические улики, используя привезенную аппаратуру. Пять или шесть человек кружили около сложившегося в лепешку куба, закрыв глаза и водя руками по сторонам. Это ясновидцы восстанавливали картину недавнего события, сообщая писцам о своих видениях, а те строчили в блокнотах. Ромашка заявил, что будет разговаривать в присутствии адвоката, и его отвели в пустующий куб до приезда юристов для соблюдения буквы закона. Медики оказывали вис-помощь сдувшейся Эльзушке.
— Где вторая пострадавшая? — спросил кто-то.
— Здесь, — ответили соглядатаи, не отходившие ни на шаг.
Меня снова усадили и проверили рефлексы, слух, зрение, заодно поинтересовавшись самочувствием. Я хотела сказать, что со мной всё в порядке и что обошлось без ожогов на левой руке, но, взглянув на неё, онемела. Коготь Дьявола пропал. Исчез. Смылся в канализацию.
Нет, нет, этого не может быть! Кольцо сидело прочно, и, чтобы его снять, пришлось бы отпиливать палец. Вскочив, я растолкала мужчин и бросилась к раковине. Пожалуйста, найдись! — обшаривала внизу и заглядывала в водосток.
— Эва! — закричал кто-то встревоженно. — Эва!
Меня подняли с коленок и обняли.
— Вот ты где! Жива. — Мэл крепко стиснул в объятиях, лишая возможности дышать. — Почему плачешь? Где болит? Тебя задело? Ты пострадала?
— Кольцо... нужно разобрать трубы, — рвалась я к раковине. — Оно утекло... Коготь Дьявола ушел от меня, — заплакала горько.
Фамильный раритет Мелешиных стал символом наших отношений с Мэлом. Только сейчас я поняла, что кольцо подняло меня выше всех его бывших, сделав исключительной. Мэл выделил меня из вороха подружек, доверил свое будущее, свою фамилию, своих детей, которые могли родиться, а я прошлепала. Не сохранила. Неумеха.
— Тише, успокойся, — утешал он. — Не страшно, что кольца нет.
— Это плохой знак, — хлюпала носом, и вдруг меня осенила идея, — я знаю! Вода уходит в подвалы. Там отстойники. Пойдем к Асмодею, он придумает, как найти Коготь Дьявола.
— Не нужно никуда идти.
— Но я потеряла твое кольцо!
— Нет. Оно вернется. Чуть позже, — добавил Мэл, видя, что его словам не внемлют и порываются бежать в сортировочную утиля. — Оно всегда возвращается.