Отец Кондора продолжал смотреть на меня, как на нечто крайне занятное и причудливое. Глаза у него тоже были ярко-желтые - фамильная черта, я помнила это. Я постаралась выпрямиться под его взглядом и заслужила одобрительную полуулыбку, словно прямая спина и расправленные плечи были чем-то, заслуживающим уважения.

- Вы первая инка, с которой мне удалось познакомиться так быстро, - сказал Парсиваль, въедливо и внимательно скользя взглядом по моему лицу и фигуре. Казалось, он подмечал все, каждую мелочь, взвешивая и оценивая, и пока что ничто не вызывало неприятия. По крайней мере, я на это надеялась. - И, конечно, первая, с которой придется общаться так близко. Мари... Я могу назвать вас по имени?

- Да, - пискнула я.

- Замечательно. Мари, с точки зрения моих знаний о мире ваше существование сомнительно и маловероятно, но вы существуете и сидите напротив меня.

- Я знаю.

Почему-то от этих слов в душе зародилось какое-то нехорошее предчувствие и вдоль позвоночника словно ледяная змейка проползла.

- Очень хорошо, что вы это знаете, - кивнул он. - Надеюсь, вы осознаете, что явление столь редкое и столь необычное притягивает много взглядов, не все из которых будут доброжелательными. Именно поэтому вы сейчас здесь.

Я прикусила губу, понимая, что мне сейчас повторили то, что я уже давно знала и очень хорошо осознавала. Было ощущение, что меня пытаются намеренно запугать, и это раздражало едва ли не до бешенства. Может быть, Парсиваль дель Эйве заметил мои эмоции, может быть - нет, но так или иначе он пристально посмотрел на меня - или в меня - еще раз, и от его взгляда было странное, граничащее с неприятным ощущение почти физического прикосновения.

- Она это все прекрасно понимает, - вдруг вступился за меня Кондор. - Мари можно упрекнуть в своевольности или несдержанности, но не в отсутствии способности думать и понимать.

- Молодой девушке простительно иногда быть своевольной, - не без доброй иронии сказал его отец, не отрывая взгляда от меня. Его пальцы, не столь изящные на вид, как у сына, нервно отстукивали на столешнице какой-то ритм. - Но ближе к делу. Что юная леди знает о магии?

Его вопрос застал меня врасплох. Я недоуменно моргнула, почувствовав себя на экзамене у строгого, пусть и лояльного преподавателя, и как-то совершенно невнятно, едва не заикаясь, попыталась ответить:

- Не слишком много... эм... милорд, - на всякий случай я покосилась в сторону Кондора, пытаясь в случае чего ориентироваться на выражение его лица. Если начнет смотреть на потолок, словно пытаясь отыскать в лепнине вокруг люстры сочувствие, значит, я облажалась. - В общих чертах.

- Все, что знаешь, - подсказал Кондор. - Начни с начала. Если что-то забудешь, я подскажу.

И я изложила все, что было у меня в голове: о разделении магии на классическую и доклассическую, о Воле, о резерве, о том, как происходит инициация и чем она грозит, об изнанке и ее обитателях - в общем, все, что я вычитала в Ars Magica, что слышала от Кондора и других, что сама видела и испытала. Парсиваль слушал меня спокойно и тихо, сцепив пальцы в замок, не перебивал, только кивал иногда - это сразу дало мне какую-то уверенность в собственных словах, и я перестала заикаться от страха.

Когда он понял, что я закончила, то выдержал паузу, давая мне выдохнуть, и задал вопрос:

- А что, по вашему мнению, произошло с вами, Мари?

Я снова удивленно хлопнула ресницами.

- Вы... Вы же вроде бы знаете...

Кондор хмыкнул, но промолчал.

- Мне интересно то, как вы об этом расскажете, - сказал Парсиваль, откидываясь в кресле. - Может быть, приказать принести чай? Я как-то непростительно забыл о правилах гостеприимства.

- Н-нет, - я нервно потерла ладони друг о друга и собралась с мыслями. Кондор вдруг извинился, встал и вышел из кабинета, осторожно закрыв за собой дверь. Я проследила за ним с ужасом, понимая, что сейчас мне стало не за что цепляться. Ощущение холодка вдоль позвоночника усилилось. Парсиваль выжидающе смотрел на меня, и когда наши взгляды встретились, я выдохнула - и начала: - Честно? Я не знаю. Вообще. Мне сказали, что это было похоже на попытку меня инициировать, и даже, наверное, удачную... ну, судя по всему, - стушевалась я, потому что никто пока не сказал наверняка. - Я мало знаю о вашем мире, милорд, но понимаю, что то, что произошло со мной, это не то, чего от меня ожидали, и даже больше - это не то, что происходит со всеми. Ведь так?

- Именно так, - он чуть откинул голову, рассматривая меня из-под ресниц. - Когда вы попали сюда, вы думали о том, что сможете стать магом?

- Думала, - не соврала я. - Но не надеялась. Знаете, мне быстро объяснили, что...

Дверь все-таки хлопнула. Кондор вернулся и занял свое место, кивнув отцу, словно бы что-то сообщал. Тот его понял.

- Так что вам быстро объяснили? - Парсиваль снова смотрел на меня - прямо и пристально.

- Что у вас это штатная ситуация, - ответила я, пожав плечами. - Девицы с той стороны. И ничего исключительного или выдающегося от них не ждут. И что магия здесь - это особый дар, - который одновременно и проклятье, добавила я мысленно. - Он доступен не каждому. Никаких особенных изменений я не чувствовала, поэтому решила, что, видимо, моя избранность вашей Богиней не предполагает, что меня при этом наделят какими-то волшебными способностями. Которых у меня отродясь не было.

Маги переглянулись.

- Не было, значит, - протянул Парсиваль. - Подумайте потом, Мари, действительно ли не было, или просто те условия, в которых вы выросли и в которых жили, не предполагали развитие того, что у вас всегда было. Я вас понял, - он выпрямился. - Не дергайте так манжеты платья, милая девочка, они ни в чем не виноваты. Вы здесь для того, чтобы обрести защиту, а не продолжить падать.

Это было обещание помощи, и он предлагал ее без какой-то лишней, фальшивой теплоты или ложного сочувствия, как человек, который осознает свою власть над сущим и воспринимает ее как должное. Кажется, ему было все равно, что на этот счет думаю я, и за спокойствием на лице (ни тени лишней доброжелательности, но и ни намека на презрение или раздражение) читалась полнейшая уверенность, что я не оттолкну предложенную помощь. А я понимала, что если я посмею сейчас артачиться, сопротивляться, то эту помощь я все равно получу - но мне совершенно не понравится процесс.

- Гм, - только и смогла ответить я.

Кажется, мое замешательство их забавляло - в хорошем смысле.

- Я сейчас повторюсь, - продолжил Парсиваль, - с точки зрения моих знаний о мире вы - нечто уникальное и исключительное. Невозможное, я бы даже так сказал. Я буду перед вами абсолютно честен: если учитывать все обстоятельства, которые окружают вас, Мари, предугадать развитие событий сложно. Обучать вас - еще сложнее, потому что... Я думаю, вы сама скажете мне, почему.

Он выжидающе замолчал.

- Потому что... - я нервно заерзала, - потому что мне придется начать с того, что учат маленькие дети. И еще, - я снова посмотрела на Кондора, пытаясь найти поддержку. Что-то такое он вчера... сегодня мне говорил. - У меня иное восприятие мира, я могу что-то не понять или понять не так, как нужно.

Кондор улыбнулся. Видимо, я все запомнила правильно.

- Все верно, - кивнул Парсиваль. - Я рад, что вы это понимаете.

Дверь открылась, и я вздрогнула, потому что все это время ждала чего-то страшного, но оно и не думало происходить. Тео, суетливо улыбающийся и любезный до приторной улыбки, зашел в кабинет с подносом, на котором стоял фарфоровый чайник, три чашки и пара вазочек с печеньем. Тео поставил поднос на стол перед нами и, лучисто улыбнувшись мне, с поклоном вышел.

Я вцепилась в сиденье кресла, сжала обитое мягкой бархатистой тканью дерево, не зная, куда себя деть.

- Печенье не отравлено, - фыркнул Парсиваль. - Чай тоже. Мой жизненный опыт подсказывает, что маленькие испуганные девочки становятся менее испуганными, если проявить к ним доброту.