— Вот спасибо, старина! — улыбнулся летчик.

— Лихо! — протянул Пушкарь. — Ай да Бадма! Может, и мне руку вправишь?

Старик осмотрел Сашину руку, снова забинтовал и проговорил:

— Больница надо.

То же он сказал и Каштану, прощупав его шейные позвонки.

Затем Бадма поставил на плиту чугунный котел и объявил:

— Чай будем варить.

Бадма притащил из сеней большой кус мяса кабарги и отправил его в котел. Затем всыпал туда же кастрюлю кедровых орехов, растолченных вместе со скорлупой. Пока вода закипала, вынул брус зеленого прессованного чая, рассек его на несколько кусков и бросил в котел. Затем положил в кипящий бульон-чай круг замороженного молока, кружку топленого масла, две горсти муки…

Наконец Бадма расставил пиалы и пригласил за стол «мало-мало попить чайку».

Как бы ни называлось это необыкновенное, обжигающее варево, парни пили его с наслаждением, чувствуя, как вместе с ним вливается живая энергия. Горячо запульсировала кровь, отступили усталость и боль.

А старый Бадма подливал им еще и еще.

— Давай, давай. Чай надо много пить. Болеть не будешь.

Потом раскатал на полу войлок, и парни, повалившись на него, мгновенно заснули.

Едва рассвело, старик разбудил их:

— Иэй, парни! На Чиндалей пора ноги тащить!

Бадма шел впереди по тропе между величественными кедрами и лиственницами. Двигался он легко, быстро, каким-то особенным пружинистым шагом. За ним гуськом тянулись парни.

Заиндевевшие деревья отливали серебром. На хвойных кронах искрились ослепительно белые хлопья снега.

Тайга кончилась внезапно.

Не было постепенного перехода от густого леса к редкому. Таежная чащоба обрывалась будто отсеченная мечом.

Впереди расстилалась заснеженная долина с плоскими сопками. По долине шагали опоры линии электропередачи и вилась дорога. У покрытого льдом озера — густая россыпь домов. Должно быть, это и был Чиндалей. Бадма подтвердил:

— Иэй, Чиндалей! Наш бурятский улус. Совхоз шибко богатый. Самый лучший в нашей республике.

Директор совхоза седоволосый Цырен Галсанович Очиров крепко пожал парням руки и с улыбкой сказал:

— Слава богу, живы! А то из-за вас такая кутерьма поднялась. Я сейчас же сообщу по радио вашему начальству, что вы все на ногах. Только носы расквасили.

— Если б только носы, — уныло заметил Пушкарь.

Бадма стал быстро говорить что-то по-бурятски. Очиров нахмурился.

— У вас, оказывается, серьезные травмы? Давайте-ка, друзья, живо в больницу! У нас там превосходный персонал. Вылечат в два счета.

14. КАШТАН-АХАЙ И ТИБЕТСКАЯ МЕДИЦИНА

Голый каменистый остров. И нет на нем ни единой человеческой души. Только тысячи птиц взмывают в воздух и, шурша крыльями, в тревоге уносятся куда-то вдаль. Что их напугало? Остров медленно таял, и сквозь оранжевое марево проступали беспокойно мерцающие волны. Они издавали странную басовитую мелодию, будто кто-то вытягивал из виолончели единственную и бесконечную ноту.

Когда Юрий очнулся, к нему подошел главный врач чипдалейской больницы Санжимитуй Цэдашиев. Главный врач был молод, собран и элегантен. Под гладким выпуклым лбом поблескивали черные раскосые глаза. Доктор попросил пациента набраться терпения и проявить выдержку, поскольку предстояли неприятные, но необходимые процедуры исследований.

В рентгеновском кабинете сделали снимки шейных позвонков. И с этими пленками доктор Цэдашиев вновь появился у постели Каштана. Он помог больному раздеться до пояса.

— Что за странные шрамы на спине?

Выслушав ответ, усмехнулся:

— Сдастся мне, что вы любитель острых ощущений. А за них приходится расплачиваться. Не скрою, Юрий Петрович, с шейными позвонками дело обстоит серьезнее, чем я думал. Требуется вмешательство нейрохирургов. Но о вашей транспортировке не может быть и речи. И лечиться придется здесь, у нас. Шутить с этими вещами нельзя. Такого типа травмы, если не хотите стать инвалидом, надо лечить упорно и долго. Долго и упорно. Мы этим и займемся. В меру наших сил и возможностей.

Доктор Цэдашиев сказал также, что пригласит для консультации и здешнего народного целителя, знатока тибетской медицины, восьмидесятилетнего Чимида.

И вскоре в палате появился старец. Двигался он медленно. Была некая величавость в его облике, походке. Пальцы непрерывно двигались, перебирая черные лаковые звенья четок. Лицо было цвета темной бронзы. Старика почтительно сопровождали Цэдашиев и старшая сестра Соелма.

Чимид сел на постель Каштана и своими плоскими желтыми пальцами медленно провел по позвоночнику. Обменялся короткими репликами с доктором на бурятском языке. Подержал пальцы на запястье Юрия, притронулся к печени, к селезенке. Снова проронил несколько слов по-бурятски.

Доктор Цэдашиев спросил:

— Вы что, Юрий Петрович, перенесли туберкулез легких?

— Перенес.

— В детстве сильно расшиблись?

— Было. Бревна покатились, и меня подмяло.

— Чимид-ахай полагает, что не так давно вы употребляли какие-то мощные биостимуляторы.

— Верно. Лечился женьшенем и пантами.

Чимид кивнул и с сильным акцентом сказал по-русски:

— Немножко будем лечить тебя, паря.

— Спасибо! — искренне обрадовался Каштан.

В последующие дни, когда и Андрей и Саша уже улетели из Чиндалея и Каштан остался в палате один, врачи приступили к лечебным процедурам. Лежать Каштану пришлось на жестком покатом ложе, крутизну которого можно было регулировать специальным механизмом.

Приходил старый лекарь, разминал и потихоньку сдвигал позвонки. Каштан цепенел от дикой боли. Но Чимид вводил в тело платиновые иглы — и боль отступала.

Недели через две, во время утреннего обхода, доктор Цэдашиев сказал Каштану:

— Вам назначены дополнительные процедуры. Сюда будет приходить специалист по массажу и лечебной гимнастике. Придется вам недель пять, а то и шесть изрядно повертеть шеей. Уж потерпите.

— Потерплю, — отозвался Каштан. — Готов лечиться, пока не выгоните.

— Вот и прекрасно.

В этот день Юрий заснул после обеда и проспал почти два часа.

За окном уже угасал день.

Когда он открыл глаза, то увидел в полутьме на табурете у постели силуэт девичьей фигурки. Положив подбородок на кулачок, девушка молча смотрела на него.

Каштан неуверенно произнес:

— Добрый вечер.

— Вечер добрый, — откликнулась посетительница.

Голос у нее был свежий, певучий.

Она поднялась с табурета, подошла к выключателю. Вспыхнул свет, и Юрий увидел юную бурятку с черными, коротко стриженными волосами. Девушка была удивительно хорошо сложена.

Говорила она мелодично, словно песню пела:

— Вас не затруднит, Юрий Петрович, раздеться до пояса и лечь на живот?

Юрий не заметил ни малейшего акцента в ее речи. Он спросил:

— А это обязательно?

— Желательно. Делать массаж через рубашку трудновато.

— Ах, вот оно что! Стало быть, вы и есть тот самый специалист, о котором говорил доктор?

Она кивнула. Каштан покорно стянул рубаху, лег и пробормотал:

— Чувствую, что всю оставшуюся жизнь я обречен провести, лежа на животе. И за что такая недоля?

— За что? — переспросила девушка, втирая ароматную маслянистую жидкость в его спину. — Если свои шейные позвонки вы вывихнули, когда слишком рьяно заглядывались на женщин, то это — расплата. Законные жены в таких случаях говорят: и поделом! Но если шею вам свернул ревнивый соперник, то это просто невезение.

— Одна-ако! — удивился Каштан. — А других версий у вас не найдется?

— Найдутся и другие. Но от них вы начнете вибрировать, а мне надо, чтобы спина ваша расслабилась.

Прежде чем начать массаж, девушка прощупала верхнюю часть позвоночника. Движения ее пальцев были легкими и даже приятными. Хотя массировала она самые болезненные места, прикосновение этих умелых и ласковых рук доставляло Юрию удовольствие.

— До того хорошо, — проговорил он, — что я, кажется, замурлычу.