— Да, мистер Крейн.

— Уход за такими пациентами и составляет ваши особые навыки?

Она молча кивнула.

— Где же это вы набрались такого опыта?

— Я четыре года проработала в госпитале для ветеранов в Девоне.

— И какие процедуры там назначались?

— Соответствующие лекарственные препараты, точечный массаж, ЭМГ — электромиограф, вызывающий мышечную релаксацию по принципу обратной биологической связи…

— Очень интересно, — не дослушав, перебил он ее. — Спасибо, Бриджит, за информацию. Давайте сюда поскорее апельсиновый сок.

Он еле дождался, пока она принесла стакан сока. Его член был твердым, как камень, и что-то внутри его болезненно пульсировало.

— Я слышал, можно сделать операцию, — сказал он, отхлебнув сока.

— Да, мистер Крейн, — согласилась она, — но вы сами не захотите, потому что раз сделав, назад уже не вернешь: вы лишитесь эрекции навсегда. Эта операция проводится только в случае постоянной и болезненной приапической эрекции.

— Как раз сейчас она у меня чертовски болезненная, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, — поверьте мне. Что мне делать, Бриджит? Снова мастурбировать? Пенис от этого воспаляется, весь горит, и оргазм больше похож на агонию. — Он смотрел на нее не отрываясь.

Она взяла карту из специального кармашка в изножье кровати, сделала в ней пометку и пробормотала:

— Надо посоветоваться с доктором.

— Зачем ждать доктора? — воскликнул он. — Вас же пригласили сюда, потому что у вас есть опыт, вы знаете все приемы.

— Но я только сестра, мистер Крейн, — уклончиво возразила она. — Я не имею права делать что-то сама, без назначения врача.

— К черту всех врачей! — рассердился он. — Я хозяин этой проклятой клиники и всего, что в ней есть, включая врачей. Если ты можешь прямо сейчас помочь мне, так помогай же, говорят тебе!

— Доктор меня уволит, — пролепетала она.

— Мы доктору не скажем, — успокоил он ее.

Она кивком показала на телекамеру, укрепленную над кроватью:

— Вас круглые сутки видят на мониторах и записывают на видеокассеты.

Он швырнул в камеру полотенцем. Оно зацепилось и повисло, закрывая объектив.

— Все, теперь никто не увидит, — быстро проговорил он, и голос его стал хриплым. Он откинул простыню до колен, и фаллос, красный и подрагивающий, рванулся на свободу, как зверь из клетки.

— Ну же, будь он проклят!

Поколебавшись еще мгновение, она подошла к кровати и, поставив на нее одно колено, крепко сжала фаллос левой рукой. Пальцами другой руки она стала массировать нервные окончания, сосредоточенные в мошонке, над самыми яичками.

— Будет немножко больно, — мягко произнесла она, глядя ему в глаза.

Но его темно-синие глаза оставались бесстрастными, он лишь молча кивнул, соглашаясь на боль.

Медленно сжимая и разжимая ладонь, она стала надавливать пальцами на нервные окончания, побуждая кровь, переполнившую фаллос, вернуться в мошонку. Нащупав вскоре нужный ритм, рука ее спустилась ниже, пальцы надавливали сильнее и сильнее.

Она посмотрела на него, спрашивая глазами, не стала ли боль невыносимой, но он молчал, только все крепче сжимал губы.

— Вижу, вижу, — сказала она. — Потерпите, ну, буквально еще одну минуточку.

Он понимающе кивнул, и его лоб оросила легкая испарина. И вдруг у него вырвался невольный стон — пах словно взрезали ножом.

Она сразу отступила от него.

— Ну, вот и все, мистер Крейн.

Переведя дух, он посмотрел вниз, на свой пенис, который теперь принял обычные размеры. Не смея верить, он повернул лицо к ней:

— Надо же, умеешь!

— Да, мистер Крейн, — спокойно подтвердила она.

— Я тебе очень благодарен, — сказал он с глубоким вздохом облегчения. — Но, по-моему, хорошего перетраха это все же не заменит.

— По-моему, тоже, — впервые улыбнувшись, согласилась она.

Сидя на постели, он пытливо заглянул в лицо доктору Забиски:

— Так в чем была ошибка?

— Дело не в ошибке, — сухо произнесла она. — Просто мать-эволюция не желает считаться с нашими компьютерами. — Она заглянула в распечатку, которую принесла с собой. — Впрочем, один небольшой успех за нами остался. Ваша постоянная температура теперь 36,4°, что на две десятых ниже нормы.

— И что это мне даст?

— Десять — пятнадцать лет жизни дополнительно. А также, согласно данным ультразвукового исследования, ваш организм успешно, без реакции отторжения, перенес имплантацию. Продолжая работу в этом направлении, мы сможем добавить вам еще лет двадцать пять. Если исходить из средней продолжительности жизни, составляющей для мужчин вашего социального класса восемьдесят лет, вы уже добились для себя в перспективе примерно ста двадцати пяти лет.

— Это не бессмертие, — проговорил он упавшим голосом.

Она ничего не ответила.

— Как вы думаете, может быть, еще раз попробовать лазер? — спросил он.

— Нет, — твердо сказала она. — В этот раз нам еще повезло. В следующий раз он может вывести из строя гипоталамус, и вы остынете сразу и навсегда.

— Стало быть, возможности генной инженерии исчерпаны…

— Боюсь, пройдет еще много лет, — со вздохом сказала она, — прежде чем мы научимся работать с генетическим кодом.

— У меня есть еще время, — он улыбнулся. — Разве вы только что не пообещали мне сто двадцать пять лет? Ну, ладно, — оборвал он себя. — Когда мне можно выйти отсюда?

— Завтра утром, — ответила она. — Вы находитесь в прекрасной физической форме, даже лучше, чем когда мы с вами познакомились. Можно сказать так: тогда вам было сорок два года, а теперь — если измерять статус организма в годах — сорок вместо сорока шести.

— Но ведь это даже больше, чем мы ожидали, а?

— Да, — сказала она. — Но вы должны следить за собой. Питание, отдых, спиртное, наркотики… Вам нужно менять стиль жизни.

— Вы пропустили секс.

— С приапизмом придется примириться, — сказала она. — Научитесь не придавать ему слишком большого значения.

— А что? — улыбнулся он. — Может, и пусть себе остается? В этом есть свои преимущества: всегда быть в форме — не успел захотеть, уже готов. Только пользуйся.

— Не советую, — ответила она без улыбки. — Этим вы сократите себе жизнь.

— А вы что предлагаете?

— Я — ничего, — сказала она. — Все в ваших собственных руках. Есть ЭМГ, есть йога. Как вы относитесь к таким вещам?

— Чертовщина какая-то…

— Все же лучше, чем глотать селитру. — Она встала. — Знаете, Джад, вы стали мне небезразличны, и я хочу, чтобы вы следили за собой. Ваша мечта — это и моя мечта; мне дорог человек, в котором она воплощена.

Глава семнадцатая

Телефон с противоподслушивающим устройством на столе у Мерлина прозвонил раз, другой.

— Мерлин слушает.

— Джон Д., служба безопасности, — представился мужской голос в трубке.

— Да, Джон?

— Наш агент следовал за ней рейсом до Мехико-Сити, — сообщил Джон Д. — Там она пересела на самолет «Аэромексико», следующий рейсом в Гавану, он потерял ее, так как у него не было кубинской визы.

— У нас есть агенты в Гаване?

— Да, сэр. Шесть человек.

— Пусть трое встретят ее в Гаване и установят круглосуточное наблюдение. Наставить «жучков», где только можно — снаружи и внутри. Вы поняли?

— Да, сэр.

— Докладывайте мне каждые три часа, — сказал Мерлин.

— Будет сделано, — отчеканил Джон Д. — У нас есть сведения, что рейсом «Эйр Кэнэда» в Гавану прибывает Ли Чжуань. Не исключено, что он должен встретиться там с ней.

— Возьмите и его под наблюдение, — сказал Мерлин.

— Непременно, — ответил Джон Д. — Вы уже получили из Гонконга сведения о лудах?

— Три миллиона лудов в год. Это много.

— Пятнадцать миллионов долларов, — уточнил Джон Д. — Переведено со счета «Крейн фармацевтикалз» в банки Швейцарии и Багамских островов. На чьи счета — выясняем.

— Похоже, что один счет принадлежит Ли Чжуаню лично, а другой, вероятно, красному китайскому правительству, — сказал Мерлин. — Наши расчеты с ними по интерферону приближаются к миллиону долларов.