Он посмотрел на нее с недоумением.

— Что за странный ответ? Что-нибудь не в порядке?

Вместо ответа она распахнула дверь в отцовский кабинет, и в ее глазах, показалось ему, блеснула влага. Он вошел, и она закрыла за ним дверь.

Отец стоял у окна спиной к нему.

— Джад?

— Да, отец, — отозвался Джад от двери.

— Подойди, — позвал тот, не оборачиваясь.

Джад подошел к окну и встал рядом с ним. Они не глядели друг на друга.

— Какой ясный день. Отсюда видны Баттери, весь Статен-Айленд, а на северо-востоке пролив Лонг-Айленд и Коннектикут.

— Да, — сказал Джад, — на редкость ясный день.

Отец немного помолчал, потом повернулся к нему и протянул руку:

— Ты хорошо выглядишь, Джад!

Держа его руку в своей и стараясь сохранить непринужденный тон, Джад спросил:

— Я стал слишком взрослым для отцовского поцелуя?

Отец быстро обнял его и поцеловал в щеку.

— И никогда не станешь, надеюсь.

Джад поцеловал его в ответ и улыбнулся:

— Ну, так лучше. А то мне уже показалось, что ты меня больше не любишь.

— Что за глупости, — сказал отец. — Конечно, люблю.

— И я тебя.

Отец разомкнул объятия.

— Сначала я думал пообедать с тобой в «21», но потом решил — лучше мы поедим здесь. Мы так давно не разговаривали, а здесь более интимная обстановка.

— Мне здесь нравится.

— Есть хочешь?

Джад улыбнулся:

— Всегда хочу.

Отец коснулся кнопки на столе. Заскользили раздвижные двери, и за ними обнаружилась небольшая столовая с круглым столом человек на восемь, в этот раз накрытым на двоих. Отец включил селектор и сказал:

— Мы хотим обедать.

Потом обернулся к Джаду:

— Я буду виски с водой. Ты как?

— Я как ты, — сказал Джад, проходя в столовую вслед за отцом.

Через другую дверь в нее вошел невысокий черный паренек в черном галстуке.

— Мистер Крейн?

— Два таких же, как обычно, Скорый Эдди, — сказал отец Джада.

Хрупкий маленький человечек соответствовал своему прозвищу. Два стакана напитка были готовы едва ли не раньше, чем отец успел договорить.

— Скорый Эдди, это мой сын Джад, — сказал он, беря свой стакан.

Скорый Эдди подал стакан Джаду:

— Очень приятно, мистер Крейн.

— Спасибо, — сказал Джад. Скорый Эдди исчез за дверью. — Твое здоровье!

— Твое! — сказал отец.

Они отпили по глотку.

— Давно он у тебя работает? — спросил Джад.

— Около трех месяцев. Он внук старого Роско. Роско натаскивал его два года. Очень хороший паренек. Даже трудно поверить, что ему едва исполнилось восемнадцать.

— Выглядит он симпатично.

— Он как его дед, — сказал отец, — всегда тут как тут. — Усевшись за стол, он посмотрел на Джада, занявшего место напротив. — Удивился, что я тебя вызвал?

Джад кивнул.

— Нам о многом надо поговорить… Как говорится, с чего начнем, с хорошего или с плохого?

— Как хочешь, отец.

— Тогда сначала хорошие новости. Я одинок с тех пор, как умерла твоя мама, — уже пятнадцать лет. Конечно, женщины были, но это все не то. И вот, теперь я женюсь. Надеюсь, ты одобришь мой выбор.

Джад посмотрел ему в глаза.

— Отец, если она нравится тебе, остальное неважно. Я буду счастлив за тебя.

Отец улыбнулся:

— Ты даже не спрашиваешь, как ее зовут, — он сделал паузу и торжественно объявил: — Барбара.

В голосе Джада прозвучало удивление:

— Мисс Баррет?

Отец засмеялся:

— Большой сюрприз для тебя?

— Да, — признался с улыбкой Джад. — Но приятный. Собственно, я не понимаю, почему ты давным-давно на ней не женился. Она всегда была почти членом нашей семьи. Можно, я пойду скажу ей, как я счастлив за вас обоих?

— Она сейчас сама присоединится к нам, — сказал отец.

— Когда вы поженитесь?

— Сегодня в шесть часов, — ответил отец. — Судья Гитлин проведет церемонию в нашей квартире.

— Дядя Пол! Знаю-знаю, — засмеялся Джад. — Так, значит, мне надо поспешить раздобыть черный галстук.

— Это не самое важное. Будут лишь несколько наших близких друзей. — И тут отец перестал улыбаться и стал серьезным. — А теперь плохая новость.

Джад молча ждал.

— У меня болезнь Ходжкина, — сказал отец.

— Я не знаю, что это такое, — сказал Джад.

— Разновидность рака крови, — отец помедлил минуту и добавил: — Могло быть хуже. Доктора говорят, у меня в резерве пять-шесть лет относительно приличного самочувствия, а кто знает, какие открытия сделают за это время? Применить новое лечение никогда не поздно.

Джад выслушал его молча и только вздохнул, сдерживая слезы.

— Я надеюсь, что так. То есть я просто уверен, что найдут какой-нибудь способ лечения.

— А если даже и нет, — сказал отец, — я не буду в обиде. Я прожил неплохую жизнь.

Джад молча смотрел ему в глаза.

— А смерти я не боюсь, — негромко проговорил отец. — Мне всегда казалось, что смерть — это, собственно, и есть бессмертие.

Глава четвертая

Вслед за джипом с таможенниками лимузин через грузовой шлюз въехал на летное поле. Друг за другом они проехали по дороге, вдоль длинного ряда пакгаузов, мимо стоянки грузовых самолетов в дальнем конце поля к месту, отведенному для военных машин. Темно-синий, как беззвездная ночь, «Боинг-747» был похож на пчелиную матку в окружении роя крошечных югославских истребителей.

Джад вышел из лимузина и подал руку Софье. Задрав голову, она оглядела самолет. Сияющие окна аэропорта заливали светом белый силуэт американского журавля с распростертыми крыльями, словно парящего в воздухе, перед словами «КРЕЙН ИНДАСТРИЗ»[4].

Под окном пилота был изображен американский флаг, а еще один, гораздо больших размеров, красовался во всю ширину гигантского руля.

Она посмотрела на Джада:

— Я никогда не видела таких громадных самолетов, только в кино. Кажется, у них бывает большая лестница.

Джад улыбнулся:

— Ее обычно спускают в тех аэропортах, которые не имеют передвижных трапов. Но этот самолет не совсем обычный. Он сделан на заказ, специально для меня.

Подошли таможенники. Один из них сказал:

— Будьте любезны, ваши паспорта. Мы должны поставить штампы.

Джад достал паспорт из кармана куртки, Софья вынула свой из сумочки. Таможенник вернулся с ними к джипу и там принялся изучать в свете маячка.

Тем временем шофер вынул из багажника три чемодана, один из них металлический, и поставил перед Софьей. Из колесного отсека уже спускался на стальных направляющих подъемник. Перед ними предстали двое в летной форме. Джад представил их:

— Софья, это капитан Петерс и старший стюард Рауль. А это, джентльмены, доктор Ивансич.

Капитан Петерс пожал ей руку:

— Добро пожаловать, доктор.

Рауль приподнял фуражку в знак приветствия:

— Я также рад принять вас на борту, сударыня.

— Спасибо, господа, — сказала Софья.

Вернулся таможенник.

— Паспорта в порядке. Но нам надо проверить багаж доктора Ивансич, поскольку мы не получили специального разрешения на вывоз ею медицинского оборудования.

Она быстро и раздраженно заговорила по-сербски. Офицер, разводя руками, отвечал что-то извиняющимся тоном. Наконец она повернулась к Джаду и сказала:

— Мне придется вернуться с ними. Вечно что-нибудь у этих бюрократов. Разрешение должно было быть готово, но, как обычно…

— Я пойду с вами, — обратился к ней капитан Петерс. — Все равно мне нужно утвердить план полета.

— Возьмите машину, — предложил Джад. — Я подожду вас на борту.

— Извините меня, — сказала она.

— Ничего страшного, — ответил Джад. — Заурядная накладка.

Таможенники погрузили чемоданы в свой джип, лимузин тронулся следом. Джад ступил на подъемник, Рауль встал рядом и нажал на кнопку. Минуя колесный отсек, а затем и грузовой, они поднялись к кабине пилота.

— Отведите доктору первое купе для гостей, — сказал Джад стюарду.