— Спасибо. Разве что кофе, — сказала она и снова окликнула его, уже уходящего: — Мистер Крейн ничего мне не передавал?

Он покачал головой:

— Сожалею, миссис Эванс. Ничего.

Она попыталась улыбнуться:

— Это я так. Он вообще-то и не должен был.

— Впрочем, Скорый Эдди кое-что для вас оставил, — сказал он, протянул ей небольшой белый конверт и ушел на кухню.

Удивленная, она быстро вскрыла конверт. Там был флакон кокаина с серебряной ложечкой и короткая записка.

«Держитесь, не пропадем! С. Э.» — прочла она, улыбнулась и села ждать кофе.

Кабинет Джада в административном здании в самом центре Крейн-Сити был совсем не похож на кабинет его отца в штаб-квартире компании в Нью-Йорке — простой, почти спартанский, обставленный современной мебелью из белого и черного пластика. Он оборудовался для работы, не напоказ. Жалюзи на окнах — во всю стенку, от пола до потолка — отгораживали эту комнату от внешнего мира.

Джад ничем не выдал своего удивления, обнаружив, что в кабинете его ждут Барбара, Пол Гитлин, доктор Сойер и Мерлин. Только взглянул на Мерлина с легкой укоризной:

— Что-то не припомню, чтобы я назначал на сегодня заседание Совета директоров.

— Извините, — нервозно пробормотал Мерлин. — Но, по-моему, дело серьезное.

— Что за срочность? — спросил Джад, проходя к своему столу и садясь.

Мерлин посмотрел на него, потом повернулся к Полу: — Наверно, вы лучше сможете объяснить, мистер Гитлин…

— Что случилось, дядя Пол? — спросил Джад.

Едва ли не впервые на его памяти сегодня перед Полом не стояла на столе всегдашняя бутылка виски.

— Я постараюсь быть кратким, — сказал он. — Джад, нельзя расправляться с «Крейн индастриз», как в голову взбредет. Ее структура слишком сложна, внутренние взаимосвязи вырабатывались годами. Нельзя делать глазунью из крутых яиц.

Несколько мгновений Джад молча смотрел на него.

— Разве это не моя собственность? — наконец спросил он.

— Конечно, — сказал Пол. — Но на тебе лежит ответственность. Например, у тебя есть добровольные соглашения и контракты с правительством, не позволяющие распоряжаться некоторыми компаниями без учета интересов всех сторон, подписавших эти контракты с их весьма жесткими гарантийными обязательствами. Это касается «Крейн аэроспейс энд эйркрафт», «Крейн компьюкрафтс», «Крейн микрокрафт энд микрокондакторс», «Крейн лазеркрафт»…

Джад прервал его:

— А от чего я могу избавиться?

— Индустрия досуга, — небрежно бросил Пол. — Отели, увеселительные заведения, кабельное телевидение, издательские компании, киностудии.

— Это все убыточно, — сказал Джад. — Их очень трудно продать.

— Не все, — возразил Пол. — Никто не будет возражать, если ты продашь «Крейн лэнд энд девелопмент», «Крейн файнэншл сервисиз» и так далее. У меня целый список на двух листах, могу показать.

Джад молча обвел медленным взглядом сидящих за столом.

— Единственное, в чем я заинтересован, — это сохранить исследовательские группы в области медицины и генной инженерии, — наконец произнес он.

— С этим проблем не будет, — улыбнулся Пол. — Насколько я понимаю, их правительство все равно не позволило бы продать.

— Так что вы предлагаете, советник?

— Оставь все, как есть, — сказал Пол. — Ты достиг успеха. Зачем гнать судно на рифы?

Джад не мигая смотрел на него.

— Я устал, — сказал он. — Я хочу скинуть эту лямку.

— Нельзя, — ответил Пол. — Это же твое дитя, как можно бросить его?

Джад помолчал.

— Может быть, назначить управляющего?

— Кого? — вопросом на вопрос ответил юрист. — Никто не знает «Крейн индастриз» так, как ты. Это обернется настоящим бедствием.

— Черт знает что! — сказал Джад. — Я вообще-то планировал осесть в Занаду.

— Еще одна твоя фантазия, — вздохнул Пол. — Сначала был Крейн-Айленд. Едва начали его строить, как возникло Занаду. Ты сам знаешь, во сколько нам обошелся Крейн-Айленд. А Занаду встанет раз в двадцать дороже.

— Это мои деньги, — сказал Джад. — Я ни разу не потратил и пенни из основных фондов. Только свои собственные деньги.

— Да я не о том, — сказал юрист. — Я просто говорил, что это расточительство, чьи бы деньги ты ни тратил — свои или не свои. И теперь то же самое говорю о Занаду.

Джад смерил его ледяным взглядом:

— Так. Это все?

Пол опустил глаза. Джад повернулся к Мерлину.

— Продайте все, что можно продать, — приказал он.

— Это значит потерять еще от тридцати до пятидесяти миллиардов долларов, — сказал Мерлин.

— Чистыми, за вычетом налогов?

— Нет, — ответил Мерлин. — Чистыми где-то миллиарда четыре. Это тоже много.

— Основной капитал я возмещу, — сказал Джад. — Все потери за мой счет.

— У вас останется — чистыми — меньше половины, — сказал Мерлин.

— Мне этого более чем достаточно, — парировал он и, обведя взглядом стол, спросил: — У кого еще какие соображения?

— У меня один вопрос, — не поднимая глаз от стола, подал голос Пол. — Кто будет вести дела, раз ты устраняешься?

— Сойер может взять в свои руки медицинские корпорации, Мерлин — все остальное. Вдвоем они знают дело, пожалуй, лучше, чем я.

— А если они не захотят?

— Куда они денутся, — сказал Джад, то ли в шутку, то ли всерьез. — Кстати, ты за этим и проследишь. Согласно контракту они принадлежат мне душой и телом.

— Ни один контракт на свете не может заставить человека работать, если он хочет уволиться. Что ты тогда станешь делать, преследовать их по суду? — с вызовом спросил юрист.

Джад улыбнулся и посмотрел по очереди в глаза Мерлину и Сойеру:

— Вы хотите бросить меня?

Они молчали.

Джад снова перевел взгляд на Пола:

— Быть этого не может. Они не просто сотрудники, они мои друзья.

— Прости меня, Джад, — сказала вдруг Барбара, поднимаясь со стула, — но, по-моему, ты поступаешь неправильно, даже нечестно, в некотором смысле. Ты перекладываешь свою ответственность на друзей. Лично мне это не нравится, и твой отец, по-моему, тоже не одобрил бы тебя.

Джад выдержал ее взгляд.

— Мой отец давно умер. Пока он был жив, для меня было важно, что он думал, теперь — нет. Моя жизнь — мне решать.

Она молча смотрела на него еще мгновение, потом судорожно собрала свои вещи, оттолкнула стул и выбежала из комнаты.

Джад обвел взглядом остальных:

— Больше никто не хочет нас покинуть?

Все молчали. Он повернулся к юристу:

— Передай ей, я вовсе не хотел, чтобы она убегала в растрепанных чувствах.

— Почему ты ей сам не скажешь? — ответил Пол. — Она твоя мать, а не моя.

Он нашел Барбару забившейся в угол приемной, с платочком у глаз. Он присел рядом.

— Прости меня, Барбара, — сказал он. — Я не хотел тебя обидеть.

Героически стараясь держать себя в руках, она перестала всхлипывать и тщетно силилась заговорить. А он, глядя на нее, впервые понял, какой хрупкой и слабой она стала.

— Барбара, — мягко произнес он, поворачивая к себе ее лицо. — Ну, пожалуйста, прости меня.

Она наконец заговорила, и в ее голосе обида мешалась с болью.

— Я на тебя не сержусь, Джад. Нет-нет, я не сержусь, — охрипшим от слез голосом сказала она. — Но я только теперь начинаю осознавать, какой же ты, в сущности, дурак.

— Это потому, что не хочу больше заниматься бизнесом?

— Совсем не то, — проговорила она. — Просто я вижу, как ты отталкиваешь от себя малейшую возможность счастья, гоняясь за безумной мечтой.

— Это не безумная мечта, — ответил он. — Я с каждым днем все ближе к цели.

— И с каждым днем все больше теряешь, — сказала она. — Не только деньги. Не только власть. Все, что имеешь, и, главное, людей, которые любят тебя.

Он молчал.

Она заглянула ему в глаза.

— Ты, кажется, даже не понимаешь, о чем я говорю.

— Я знаю, чего хочу, — резко ответил он.

— Ничего ты не знаешь, — возразила она с грустью. — Ты стал законченным эгоистом. Твой отец был всецело сосредоточен на своем деле, но он находил время и силы для любви к твоей матери и к тебе, а позже — ко мне. А ты не находишь в своей душе уголка ни для кого и ни для чего.