— Иди, давай, — вздохнул Леонид. — Посмотрим — насколько ты был откровенен…

— Я скоро вернусь. Обруч уберите в саркофаг, но не ломайте. Пока…

Ивна шагнул к стене. Она на мгновение расступилась и свиноподобный исчез.

— Ты здорово рискуешь, парень, — зло произнёс № 1. — Какой-то проходимец наплёл нам сказок с три короба, а ты и уши развесил. Для разведчика такие вещи не простительны. Я в совершеннейшем недоумении. Какими критериями руководствовался Юю при отправлении тебя в рейд?

— Умению доверять здравому смыслу, правильно ориентироваться в любой обстановке и следовать интуиции. После недолгого размышления я пришёл к простой мысли — если ничего не делать, нас слопают и не подавятся. Запомните раз и навсегда! Любой поступок, пусть даже не верный, всегда лучше пассивного ожидания. И если…

Договорить Хансен не успел. Стена сочно чмокнула, пропуская двоих. Ивна нежно обнимал собрата за талию. Разведчик бесшумно выскользнул из темноты, взмахнул рукой… и новый персонаж мешком опустился на пол. С него мгновенно сняли обруч и принялись ждать, когда несчастный придёт в себя.

— Скажи, Ивна, — неожиданно воспламенился № 2, — почему ты решил нам помочь? Вам живётся распрекрасно. Всевозможные блага так и сыплются в рот, только успевай глотать, переваривать и посещать гальюн. Какой смысл лишать себя куска хлеба?

— А потому, что с незапамятных времён мы сами стали этим самым куском. В торжественной обстановке, с вручением орденов и медалей, ровными рядами и колоннами, под напутственные речи вождей и руководства маршируем, бодро печатая шаг, на бойню. Всем всё ясно?

— Кто это мы? — не сообразил № 4.

— Мы — жители моего мира, достигшие тридцатилетнего рубежа. Почему? А потому, что далее, в более зрелом возрасте, мы становимся жёсткими и не вкусными.

— Зачем тогда такое большое количество кораблей рыскают в пространстве в поисках пропитания? — снова удивился № 4.

— Вами кормят нас, а нами питаются они, — скрипнул зубами Ивна. — Мы не чета вам, хамам. Мы сочные и рассыпчатые. В нас мало холестерина. Мы деликатес — пальчики оближешь!

— Как ты можешь говорить так спокойно о столь страшных вещах? — удивился № 2.

— Заткнись, дурак. Мы ведь не безмозглые бараны. Мы идём на смерть осознанно с радостью и счастьем, — оскалился Ивна. — Если хочешь узнать что это такое, надень обруч и тогда тоже, блея от умиления во весь голос, помчишься в колбасный цех, дабы там превратиться в нежный фарш и тем самым угодить великим и могучим учителям!

Все испуганно замолчали. Второй свиноподобный очнулся и что-то невнятно лопотал, захлёбываясь жёлто-зелёной слюной. Ивна нагнулся, схватил его за грудки, рывком поставил на ноги и принялся быстро, чётко, придвинувшись вплотную, объяснять происходящее. Через некоторое время он повернул его лицом к стене и толкнул в спину. Перегородка поглотила нового заговорщика.

— Лопо сейчас приведёт ещё двоих, — пояснил Ивна. — Это пока всё, на что мы можем рассчитывать. И последнее… Нам нет резона долго оставаться на одном месте. Корабль далеко не гений и предназначен не для размышлений и глубокого анализа, а для поиска и сбора пищевых ресурсов. За него думаю другие. Но, к большому сожалению, нам неизвестно, каким образом он отреагируют на изменение привычного ритма жизни. Нам рисковать нельзя!

— Ты обещал рассказать, каким образом нам удастся выбраться отсюда, — напомнил № 1.

— Всему своё время. Через пять минут всё прояснится окончательно. Внимание, они идут…

Всё повторилось, как и в предыдущем разе и вскоре компания увеличилась до одиннадцати членов. Пока свиноподобные обменивались впечатлениями, клялись сокрушить ненавистного монстра и едва не рыдали от сознания собственного благородства, и неожиданно выпавшей возможности принести себя в жертву великой цели — освобождению родного мира, Леонида одолевал самый актуальный на данный момент вопрос — как они всё же выберутся из чёртовой мышеловки! Будь она трижды проклята во веки веков! Хансен, наконец, не выдержал и снова задал его Ивне. Тот несколько раздражённо пояснил — решение найдено и очень скоро пленники получат возможность беспрепятственно проникнуть в смежные помещения. Для этого ему потребуется помощь всех присутствующих. Не соблаговолят ли отважные путешественники подержать за руки и ноги Лопо? Леонид удивился.

— Вам делать нечего? Не сходите с ума!

— Пожалуйста, выполните нашу маленькую просьбу. Нам просто не удержать Лопо самим. Уж очень он грузен, — ответил Ивна.

Пилоты недоумевали. Хансен пояснил, что им требуется сделать…

— И очень прошу ничему не удивляться, — закончил разведчик. — Сохраняйте спокойствие, хладнокровие, что бы ни произошло. Начали!..

Лопо с натугой подняли над полом, Ивна опустился на одно колено, выхватил из-за спины кривой нож и с размаха, снизу вверх, всадил его в живот толстяку. Всё произошло быстро, никто не успел и глазом моргнуть. Жертва коварного нападения судорожно изогнулась и страшно захрипела. Хлынула дымящаяся кровь!

— Держать! Не отпускать! — зарычал Ивна, размахивая окровавленным ножом. — Держать, я сказал!

Хансен ничего не понимал. Происходящее походило на страшный сон, фарс или бездарную пьесу бульварного писаки, но никак не на реальность!

Несчастный несколько раз дёрнулся и безвольно повис на руках палачей. Ивна не теряя времени, сделал разрез от верхней челюсти до паха и принялся снимать кожу. № 5 вырвало, затем ему сделалось дурно, он повалился на пол, забился в конвульсиях и погрузился в него, словно в зыбучие пески.

Ивна оказался никудышным мясником. Дело продвигалось медленно. Пол пульсировал, поглощая требуху. Наконец были сделаны последние надрезы и тело, безобразное, с искромсанными мышцами, порванными сухожилиями упало и с хрустом исчезло. В руках заговорщиков осталась кожа с кусками жира и мяса.

— Мы что, принесли его в жертву, дабы умаслить корабль? — спросил № 2, содрогаясь от отвращения.

— Это, — потряс останками своего товарища Ивна, — ваш пропуск в соседние отсеки. Вы по очереди наденете кожу, и переборка не заподозрит подвоха.

— Ни за что на свете, — возмутился № 3. — Ну, у вас и шуточки! Из-за вашей кровожадности мы потеряли своего друга. А теперь вы хотите, чтобы мы приняли участие в этом кошмаре и потворствовали убийце. Странные вы создания! Один безропотно позволяет себя зарезать, а другой рад радёшенек утолить генетическую потребность в убийстве!

— Я никому не позволю говорить о нашем дорогом единомышленнике в подобном, крайне оскорбительном, тоне! — прорычал один из тех, кого привёл с собой Лопо. — Он пожертвовал своей драгоценной жизнью, чтобы вы имели возможность проходить сквозь стены. Я не уверен, способен ли кто-нибудь из вас на столь героический поступок. Поэтому либо вы делаете так, как вам говорят, либо умрите, если хватит духа! Только хочу предупредить раз и навсегда. Если я ещё хоть раз услышу что-нибудь отдалённо напоминающее насмешку, вы горько пожалеете. А теперь делайте своё дело и не хнычьте. Тоже мне — космические вояки…

Первым к столь необычному средству передвижения прибегнул Хансен. Он, внутренне содрогаясь от брезгливости, напялил дурно пахнущий плащ и шагнул к стене. Корабль признал в нём своего и пропустил. В тот же миг с Леонида сдёрнули страшное одеяние, и Ивна исчез за переборкой. Через пять минут все пилоты стояли рядом с разведчиком. Ивна благоговейно свернул в рулон останки Лопо, перехватил захватом и торжественно вручил № 1.

— Подожди секунду, — сказал № 2. — Куда делся наш член экипажа?

— Угодил на обед кораблю, — ответил Ивна. — Я сожалею. Ему ничем нельзя было помочь. Он упал, а это неминуемая смерть.

— Почему никого из нас не ввели в курс дела заранее? — возмутился № 4.

— Вы могли нас не понять, — последовал ответ. — На разъяснения и уговоры времени уже не оставалось. Нас собралось слишком много в одном месте. Должна была существовать веская причина, заставившая поступить экипаж столь странным образом. В ином случае корабль мог заподозрить неладное и устроить проверку. К чему она нам? Оставалось одно — благодарные и ничтожные создания решили выразить господину своё восхищение и угостить вкусненьким. Мы извлекли из ситуации максимальную пользу для всех. Корабль — самодовольный болван, получил подачку и утвердился в сознании своего величия, а мы обрели способность передвигаться в его глупых и прожорливых внутренностях, о чём он непременно пожалеет в ближайшее время.