Начался объезд войск. Один за другим стройные боевые коробки объезжал Берстранд. Его удивила какая-то обреченность в глазах стражей. Они прошли и огонь и воду, и даже Битву у Великой реки с ордами Валтасара, а теперь пассовали перед скопом гладиаторов. Нет, они даже не боялись, верны присяге, но печать смерти отложилась почти на каждом лице. Герцог попытался их подбодрить, привстав на стременах, так чтобы лучше было слышно, он громко закричал о чести, достоинстве, о вере, о королеве, но мало кто его слушал. Все мысли войнов были о предстоящей битве. Тогда Берстранд достал меч. Все знали, что сейчас произойдет и наклонили древки копий чуть вниз.

Герцог поднял коня на свечу и пришпорил. Отбросив комья мокрой с утра земли, конь рванулся вперед, а меч Берстранда касался склоненных копий. Позади первых рядов, которым досталась великая честь начать битву кричали. Били барабаны, слышалась ругань и мат. Отчаяние людей достигло предела. Они были готовы сорваться вперед, на верную смерть, лишь только что-то делать, а не быть во власти жуткого ощущения ожидания собственной смерти.

Таким образом Берстранд минут за пять долетел почти до середины строя. Резко развернулся и поглядел наконец на противника.

Гладиаторы карэ не выстроили. Их строй вообще был мало похож на что-то известное военной науке. Толпа негодяев, которые решили захватить власть. Сомнения в победе мигом рассеялись. Стражи опрокинут этот сброд одним ударом. А конница, которая расположена на флангах погонит неприятеля до самой Великой реки, куда и сбросит. Надо только заставить их побежать.

Из толпы противника навстречу Берстранда вышел один. Видимо он и был руководителем этого воинства. Замотанный в какую-то львиную шкуру, он напоминал снежного человека. Не только своим одеяниям, но и своими габаритами, которые были мягко говоря внушительными. Только это и смог разглядеть на таком большом расстоянии герцог. Он тоже что-то кричал своим людям, но те его мало слушали. Им хотелось крови! Крови этих лощенных, привыкших к чистой постели и сытой жизни воякам.

Дальше медлить было нельзя. Боевой дух стражей и так невысок, а если еще промедлить, то он упадет совсем до нуля. Берстранд развернулся к адъютантам.

— Знамя Рура, — тихо произнес он, и желто-красное полотнище взметнулось вверх, и Крид подъехал чуть ближе, став под левую руку герцога. — За Рур! За Единого! За королеву!

Меч одним движением взлетел вслед за знаменем и махнул в сторону гладиаторов. Берстранд тут же отпустил поводья, зная, что конь, захваченный общим движением, сам ынесет его куда следует.

В один миг все пришло в движение. Огромные массы людей стронулись с места и понеслись навстречу друг другу, чтобы уничтожить себе подобных. Крик стоял невообразимый, но герцог этого всего не слышал. Свист стоял в ушах, а глаза были устремлены на противника, который с каждой секундой был все ближе и ближе. Конь под ним храпел, пена летела с его губ огромными белыми клочьями, казалось, что и животные сошли с ума в этой бессмысленной, никому не нужной резне.

— Окружай! — закричал Берстранд, хотя знал, что в таком гвалте его мало кто услышит.

Двадцать метров, десять, пять… От удара копьем он ушел, отведя древок в сторону. Махнул направо, там где кожей чувствовал посторонее движение. Герцог был не так ловок, как раньше, но сила — богатырская сила еще осталась в его руках. Одним ударом он развалил противника по всей длине спины напополам, так что стали видны белые кости позвоночного столба.

— Аааа! — закричал кто-то рядом. Это лейтенант Крид с размаху врубился в нестройные ряды противника. Его палаш несколько раз опустился на голову врага. Его и круп лошади залило кровью.

Наблюдая за ним Берстранд чуть не пропустил укол в грудь. Пика скользнула по доспеху и ушла вниз, чиркнув по шее коня. Животное захрипела. Из аретрии фонтаном рванулась наружу кровь. Конь припал на передние копыта и опрокинул наездника.

— Коня! Коня герцогу! — закричал Крид, но его тут же самого скинули могучим ударом булавой в спину. Он опрокинулся вперед, через голову лошади, с силой ударившись о лежащие под ногами трупы.

— Бей их! — заорал второй адъютант, но тут же у него на груди расплылось кровавое пятно и показался конец меча. Какой-то усатый огромный гладиатор одним могучим ударом пробил доспех и грудь молодого паренька насквозь.

Берстранд крутился волчокм, отражая сыплющиеся на него градом удары. Кого-то ранил и тот отполз в сторону, но тут же острая боль обожгла чуть выше колена. Герцог охнул и бросил взгляд вниз. Он пропустил удар. Какой-то ловкач распорол ему бедру. Из раны хлестала кровь, но герцог старался не обращать на это внимания. Правда ловкость и сноровка упали. Он хромал, но продолжал биться. Надо выстоять. Если с поля уйдет герцог, то считай битва проиграна.

А кровавая жатва только набирала обороты. Ступить было уже негде. Войны толпились на трупах, перешагивали раненных, а то и наступали на них, в горячке боя не замечая кто убит, где свой, а где чужой.

Гладиаторы бились с каким-то диким остервенением, которого так не хватало стражам короны, но кажется отступали. Регулярной армии удалось потеснить мятежников на флангах, там уже в бой вступило ополчение и кавалерия, и лишь только центр держался, где бились самые боеспособные части и с той, и с другой стороны.

Годы брали свое. Берстранд начал уставать. Пот застилал глаза, а надвинутый на глаза шлем все больше мешал. Герцог отбросил его в сторону.

— В бой! — закричал он с остервенением, оскалив зубы, будто берсерк. — Убейте их! Уничтожьте!

Вдруг строй гладиаторов расступился. Перед герцогом Берстрандом стоял Зубр. Его руки, плечи, были исполосованы мелким порезами, но в целом он был живой и невредимый. Меч, испачканный кровью, алел в свете восходящего солнца. Его тигриная шкура валялась где-то затоптанная в сутолке битвы. Он был гол по пояс, напоминая древнегреческого героя. Зубр покрутил головой, разминая шею.

— Ты что ли Берстранд? — его широкие ноздри раздувались, как у быка на красное. Он громко сопел, грудь тяжело вздымалась в такт дыханию.

— Умри! — закричал Берстранд, бросаясь вперед.

Подвела нога, она не только еще сильнее захромала, но и запуталась в ногах трупа. Герцог вспоткнулся и полетел лицом прямо на меч гладитора. Время расстянулось. Берстранд отчетливо видел ухмылку на лице этого убийцы. Зубр явно не воспринимал всерьез своего противника и был готов одним ударом снести голову.

Каким-то чудом герцогу удалось извернуться и остановить падение. Он даже вытянул вперед меч и порезал гладиаторы икру, который не ждал такой прыти от старика. Моментально вскочил на ноги и нанес несколько рубящих ударов сверху. Зубр порвал дистанцию и отпрыгнул чуть назад, тоже начав контратаковать. Удары старый вояка отражал с трудом. Удар у Зубра был сумашедший. Руку сушило основательно, да к тому же кровь снова начала литься из раненного бедра.

Хромая, Берстранд уходил назад, все больше обороняясь. Надо было срочно что-то предпринимать. Если так пойдет и дальше, то гладиатор просто загоняет его до смерти. Он молод, здоров, как бык. А у герцога годы уже не те…

— Бейся как мужчина! — зарычал Зубр, откинув в сторону щит. — Хватит от меня бегать!

Берстранд решил дыхание поберечь и ничего не отвечать. Уход, пируэт, еще один…

Их бой скорее напоминал танец, танец двух опасных волков. Идея пришла сама собой. Герцог мельком взглянул на небо. Так и есть… Солнышко давно встало и немилосердно пекло. А если?

Берстранд сделал пару шагов влево, вкупе с обманным движением мечом. Получилось! Зубр увлеченный битвой, да и не секунды не сомневавшийся в своей скорой победе, допустил ошибку, детскую ошибку, о которой говорят на самых первых уроках по фехтованию. Не давайте разворачивать себя лицом к восходящему солнцу!

Лучи светила лениво скользнули по израненной груди гладиатора и остановились прямо напротив глаз. Помимо воли Зубр закрылся рукой и зажмурился. Рефлекы еще никто не отменял. К тому же финт детский, но как оказалось действенный.