— Как романтично, — пробормотал Алкасар, — придется его подарить Виктории. Она будет рада, — он с улыбкой повернулся к лейтенанту Курду, но тот не обратил на шутку внимания. Его взгляд был прикован к цветку, который, казалось, еще сильнее сжался под его напором.

— Помните, что он имеет свой нрав и может решить уничтожить своего владельца в любой момент, а может сделать хозяина самым великим в мире. Так как кто побеждает смерть, владеет всем.

— Хорошо, — кивнул колдун и принял поднос из рук Ираклия, — я постараюсь учесть ваши советы…

Не удержался и попытался коснуться прекрасных лепестков. Почему-то ему показалось, что они на ощупь практически похожи на шелк. Пальцы сами потянулись к цветку. Неожиданно листья зашипели, сжались и вместо прекрасных зеленых листочков, пусть и живущих своей собственной жизнью, в мгновение ока возникли острые шипы, с которых капала пурпурная жидкость. Почему-то колдун не сомневался, что это яд. Момента превращения он тоже не видел, но по наитию успел отдернуть руку.

— Это что? — зло бросил Алкасар Ираклию, не отрывая взгляда от цветка. Даже сейчас он был прекрасен.

— Пока цветок не признал нового хозяина, он будет защищаться. И не советую его вам брать в руки, мало ли, что ему взбредет…

— То есть он будет в руках только у того, кого сам признает?

— Все верно, Ваше Высочество! — Ираклий поклонился, как можно ниже, боясь гнева колдуна.

— Отлично! Веселенького же питомца вы мне подарили. Курд, забирайте скорее поднос, лично отвечаете за него головой! Мы отправляемся обратно в Твердыню!

Две бесшумные тени скользнули к домику лесника на Речных болотах. Огонек в окошке еле светился. Вокруг было пусто и только воняло тиной и какой-то тухлятиной. Тихий стук в оконце, и на пороге сторожки появился Ситха, аккуратно прикрывший за собой дверь.

Осмотрелся по сторонам и подошел поближе к двум теням, которые оказались вовсе не призраками, а вполне осязаемыми людьми, только одетыми в длиннополые плащи с глубокими капюшонами, которые не позволяли рассмотреть их лица. Зловещий полумрак и полная луна, царившая на небе, делало их сходство с тенями еще более правдоподобным.

— Добро пожаловать, — усмехнулся гипнотизёр, скрестив руки на небольшом животике. Он незнакомцев совсем не испугался. Даже наоборот, угадал в них своих давних знакомых.

— Как продвигается наш план? — прохрипел голос из-под капюшона.

— Все проходит просто отлично! — радостно ответил Ситха. — Королева дрыхнет мертвецким сном. Встает только поесть, находясь под полным моим контролем!

— А письма? — спросила все та же фигура.

— Письма пишет каждый день. Одно панически другого, никак нельзя забывать своего любимого дядюшку.

— Замечательно! Алкасар уже взял цветок Смерти в Тагаре. Его конец близок. Надо сообщить об этом Берстранду. Хитрый лис все равно не верит, что колдун враг. Он сомневается, а сомнения надо развеять!

— Виктория же не может знать о том, что делает Алкасар. Это будет несколько подозрительно… — засомневался Ситха.

— Ее данные подтвердит наш человек… — голос почти срывался на хрип, от которого по коже скользили миллионы мурашек. — Берстранд даже не представляет, кто в Твердыне друг, а кто враг!

— Редгорд, иногда мне кажется, что ты гений! — восхищенно заметила вторая фигура в плаще.

— Я говорил тебе, Маркус, не называть меня Редгордом, — рука резко вылетела из-под полы плаща, описала дугу, и жесткие сильные узловатые пальцы схватили вторую фигуру за шею. Плащ дернулся, пытаясь высвободиться, но рука держала намертво.

— Прости, — с хрипом выдавил из себя Маркус, — прости…

Старейшина хватку ослабил, а потом и вовсе отпустил напарника.

— Сначала избавимся от Алкасара… Потом уничтожим Бестранда с Туком, ну а потом придет черед пащенка и Виктории. Действуем согласно плану.

Фигуры в плащах растворились так же незаметно, как и появились в глубине Речных болот. Ситха некоторое время постоял на пороге дома, смотря на синее небо, укрытое пеленой туч, сквозь которые еле проглядывался бледно-желтый диск луны. Мысленно еще раз удивился хитрости и изворотливости Редгорда. Какое теперь у него имя? И скрылся в доме.

Алкасар перешел через Несмолкаемые горы ближе к вечеру. Остатки центурии, подобно змее, сползли с крутых склонов гор и медленно спустились в равнину, остановившись лагерем прямо у подножья. Привал был недолгим. Надо было спешить, чтобы захватить хотя бы часть праздника, дабы Виктория не расстроилась.

Цветок Смерти был уложен в стеклянный короб на серебряном подносе — подарке Ираклия. Пока колдун за ним не замечал всех тех удивительных свойств, которые так красочно описал бургомистр Тагара.

Кушать он не просил, только лишь так и не убрал шипы. Правда, яд с них куда-то испарился, но все равно листочки выглядели довольно устрашающе. Любопытный Курд, едва центурия стала на привал, снова обратил все внимание на цветок.

— Ваше Высочество, позвольте посмотреть на это чудо поближе… — попросил он у колдуна. Видя, как глаза лейтенанта горят азартным огнем, колдун разрешил. Он сам был не прочь разобраться в таинственных свойствах этого растения.

Они поставили на раскладной столик поднос и открыли стеклянный купол. Цветок будто расправился, стал чуть менее напряжен. Шипы стали меньше, а он как бы вытянулся вверх, к солнцу.

— И как его кормить, — задумчиво проговорил Алкасар, обращаясь скорее к самому себе, чем к лейтенанту, — вряд ли солнечный свет и есть его пища…

— Позвольте, — Курд аккуратно выхватил из своего походного ранца кусок вяленого мяса и провел над цветком. Реакция растения заставила двух экспериментаторов отшатнуться в ужасе. Шипы резко увеличились в размерах и чуть было не достали до наживки своими острыми кольям. Снова выделился яд. Цветок вздрогнул и затих. Его дыхание стало резким и прерывистым. Видно было, что вяленое мясо взволновало его не на шутку.

— Ого! — изумился колдун. — А наш цветочек-то кровожаден не в меру… Принесите какую-нибудь палку Курд. С руки я нашего питомца кормить опасаюсь.

Лейтенант тут же выломал длинную жердь из придорожных кустов и подал ее колдуну. Тот отобрал у него мясо и нанизал на конец палки, как на шампур. Аккуратно поднес его так, чтобы кусок висел точно над цветком и медленно стал опускать.

Растение все пришло от этих действий в необычайное волнение. Черные лепестки начали шевелиться, шипы то удлиняться, то укорачиваться. Складывалось такое ощущение, что цветок либо обнюхивает поданное лакомство, либо готовится к прыжку.

Момент! Удар ядовитых, резко удлинившихся шипов с двух сторон буквально срезал кусок мяса с палки, и пока он летел вниз, лепестки раскрылись, обнажив золотую середину растения, горевшую ярким нестерпимым огнем, куда благополучно ухнул кусок. Цветок вздрогнул всем своим тельцем и заново захлопнулся, кажется, даже довольно урча.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Курд. — Даже это настоящее волшебство! Магия!

— Ну да… — задумчиво проговорил Алкасар. — Как его кормить мы уже определили, а вот насколько он прожорлив…

Колдун взял еще один кусок вяленого мяса и проткнул его жердью. Поводил над цветком, но никакой реакции не последовало. Более того, шипы куда-то таинственным образом испарились, а на их месте выросли обычные листочки, несколько узковатые для обычных, но тем не менее, они уже мало напоминали эти уродливые щупальца, покрытые пурпурным ядом, которыми были минуту назад.

— Кажется, он наелся, — заметил Курд.

— И заметно подобрел, — поддержал его колдун. — Лейтенант, накройте его куполом и организуйте круглосуточную охрану, чтобы ни одна живая душа к нему и на пушечный выстрел не приближалась. Только вы и я…

— Будет сделано, Ваше… — браво начал рапортовать лейтенант, но неожиданно его речь прервал отчаянный крик часового:

— Тревога! Тревога! На лагерь напали!

Над самым ухом Алкасара чиркнула стрела и улетела куда-то вглубь стройных рядов платок. Лагерь пришел в движение. Отборная центурия стражей Короны занимала оборону, подвергшись неожиданному нападению. Град стрел осыпал лагерь. То там, то здесь отчаянно вскрикивали раненные. Падали замертво, сраженные метким выстрелом убитые.