Я Иннокентию Семёновичу обещал, но не представлял даже как сказать о своих переигранных путешествиях. Ведь на виду остаётся только последний вариант. Все остальные броски даже следа в истории не оставляют. А, что у меня шансов остаться в живых практически не было, знаю лишь я один.
Дима позвонил в половине десятого.
— Что у тебя случилось? Вяземский сказал, что ты снова нуждаешься в помощи…
Да, именно в Димке я и нуждался. Я сказал:
— По телефону, Димыч, говорить не будем. Просто приходи, когда сможешь!
Дима пришёл только вечером. И не один. Вместе с ним пришли Фокин и Олег Майоров. Но это было тоже хорошо.
— Что там, смотри-ка, у тебя опять случилось? Профессор говорит ты, глянь, опять с ФСБ поссорился? — начал Петька прямо в прихожей.
— Да, нет! Ничего не случилось. И с федералами теперь я вроде бы дружу… Но всё равно, надо кое-что выяснить. У меня… как бы это сказать… появились какие-то странные возможности…
— Ты нас у порога будешь сказками кормить? — вставил Олег. — Мы с Петром прямо с работы. Присесть бы где.
Действительно, я что-то только о себе стал думать.
— Проходите, конечно! Сейчас какой-нибудь ужин придумаю.
Пока на кухне Дима заваривал в кастрюльке чай, мы с Олегом приготовили крутой стол: салат, бутерброды с икрой. А Фокин принёс из моей комнаты известный табурет, который достался Профессору, как самому просторному из нас. Не нуждающемуся в спинке стула.
Бутербродов, что мы приготовили, как оказалось, было недостаточно. Народ попался шибко голодный. И пока я снова резал хлеб, Олег сказал:
— Давай свою проблему, пока язык свободный!
— Понимаете, я сам не верю, и о таком явлении даже никогда не слышал… В общем, я могу передвигаться в прошлое безо всяких механизмов…
В кухне повисла мёртвая тишина. Слышно было только, как я, по-прежнему тупым ножом, кромсаю хлеб. Все трое уставились на меня и не сводили глаз. И молчали. Я подумал, что хорошо, что Сергиенко сейчас не пришёл. Он бы точно всё списал на мою непомерную спесь. Мол, желаю постоянно оставаться в центре внимания, безо всяких на то оснований.
— Чем докажешь? — наконец нашёл что спросить Фокин.
Я вздохнул, начав намазывать на хлеб масло.
— Безо всяких доказательств. Я возвращаюсь и меняю условия, создаю парадокс. И дальше всё происходит в этом парадоксальном мире. Все старые события остаются только у меня в голове. Никаких других материальных носителей у меня просто нет. Например, сегодня меня раз шесть должны были убить. И если бы я не смог вернуться и изменить начальные условия, то точно убили… — взглянув, в их глазах я увидел откровенное сомнение. Они же не могли узнать об этом откуда-либо. Пришлось срочно придумывать какой-то пример для объяснения. — Ну, тогда, давайте представим…
— Не надо ничего представлять… Я тебе верю! — сказал Олег.
— Я — тоже!.. — поддержал Петя.
Один Димка-Профессор ничего не сказал. Просто в сомнении почесал щёку.
— Хорошо, Дима, я попробую рассказать, а ты попробуй поверить. У меня просто нет другого пути. — и я начал рассказывать сегодняшнюю историю. — Когда шёл на работу по улице Б… — я хотел сказать «Богданова», но вовремя остановился. — Правобережной, меня возле цветочного магазина нагнала Ауди…
Когда я закончил рассказ последним звонком Вяземского, сомнение было уже на глазах двоих первых. Димка же сиял. Что ему пришло в голову, я не понимал.
— Хотите — верьте, а хотите… Подтвердить мне всё равно нечем. — я был огорчён.
— Я верю! — неожиданно сказал Профессор. — Только мне непонятна вся энергетика… Как может меняться весь мир только из-за твоего сознания?
— Бред! — выдохнул Петька. — Тут что-то точно психическое у тебя с головой… Глянь… Это же вообще невозможно!
— А давайте проверим… — вступил в разговор Олег. Очень неожиданно для всех.
И мы все удивлённо повернулись к нему. Я лично считал, что это, как религия, можно лишь верить, а проверить это совершенно невозможно.
— Если, чтобы прыгать, тебе не нужно какое-то соответствующее настроение, то ты можешь менять течение времени в любом состоянии. Мы попробуем тебя обмануть, а ты попробуй найти правильный ответ.
— Понял! — воскликнул Димка. — Гениально!..
— А я что-то не допёр. — у Фокина на лбу сложились морщины.
Я тоже в большой степени «недопирал»…
— И очень просто!.. Мы загадываем число, записываем без тебя его на бумажке. Ты приходишь и называешь его! — Димка сиял, как отполированный Бентли. — Ведь ты так сможешь?
Я непонятливо покачал головой. Я же не фокусник. Что же вы от меня хотите! Какие там числа!..
Олег усмехнулся:
— Да дайте вы человеку самому сообразить!
Мы с Петькой повернулись к Олегу.
— Если ты можешь возвращаться, — дёрнул меня за рукав Профессор, — то, когда выяснишь — вернись!..
У меня словно глаза открылись. Действительно, я ведь рано или поздно узнаю, что они там записали. И вернусь к моменту после записи. Элементарно!
— Гениально!.. — подтвердил я. — Ну, вы даёте!
Один Петька не всё понимал. И пока Профессор разжёвывал Фокину все нюансы, я сходил в прихожую, взял ту ручку и пачку бумаги, с которых для меня всё началось, и принёс Олегу.
— Запиши любое имя, любое число, фразу… Сверни и положи кому-нибудь в карман. Только незаметно. И я не должен знать: что и у кого… Идёт?.. Крикнешь, когда будет готово!
Я повернулся и отправился в свою комнату. Они там на кухне продолжали спорить и шептаться, а я встал у окна и смотрел во двор.
Олег крикнул: «Готово, заходи!» минуты через три. И я вернулся.
Все трое, отвлекшись от разговора, смотрели теперь на меня.
Я выдохнул, откашлялся и сказал:
— А теперь кто мне скажет, что написано в записке?
Димка пошевелился и ответил:
— Это было бы не интересно. Попробуй угадать.
— Ты даже не знаешь, у кого записка! — обрадованно захихикал Петя.
— Ну, например, у тебя! — включился в игру я.
— Не угадал! — бодро ответил он.
Шансы угадать возросли в полтора раза, но мне хотелось их ускорить. Если записки нет у Фокина, решил я, то она или у Профессора, или у Олега. Причём, у Олега она могла просто остаться. Я вспомнил, как такое же случилось, когда они прятали мои часы.
— Записка у Олега! — сказал я.
— Снова, братишка, не угадал! — рассмеялся Димка.
— Тогда, у тебя! — тут же я назвал последний вариант.
В этот раз грохнули почти все. А Олег, покачав головой показал пальчиком на мою пачку бумажек, оставшуюся на столе. И с виду, совершенно не тронутую. Я взял её в руки. Верхний листок был действительно чистым. Я приподнял его и прочитал на втором листке: «Мария Владимировна привет передаёт. Из 2115 года».
Я второй раз внимательно прочитал, закрыл глаза, глубоко вдохнул и напрягся. Перенос через транзитное время стал у меня проходить почти профессионально. Снова плотная и холодная материя времени охватывает меня. Первые мгновения идут с трудом, будто я пытаюсь остановить своё скольжение с ледяной горки. Я, наконец, останавливаюсь и меня начинает тащить вспять… Вот жест Олега вниз пальчиком… ещё раньше — всеобщий смех… Тащиться до самого начала я не стал. Притормозил и вынырнул через какое-то виртуальное окошко в потоке времени. Вдохнул…
— Снова, братишка, не угадал! — опять тем же тоном повторил Профессор и рассмеялся. Это он после того, как я сказал, что записка может быть у Олега.
— Это я прикидывался. Я точно знаю где и что! — сказал я. Дима ещё продолжал смеяться, а я, отвернувшись от них сказал, будто в пустоту. — надпись на втором листке в пачке, лежащей на столе: «Мария Владимировна привет передаёт, точка, из двадцать один, пятнадцать, года». Всё верно?
И я опять повернулся к ним.
Это была картина маслом! Дима, перестав смеяться, смотрел на меня с непомерным изумлением. Видно, текст этот придумал он сам. Олег удивлённо свистнул. А Петя кинулся к записке проверять…