— Как он?
— Оживает помаленьку. Сегодня утром даже пытался встать. И левый глаз уже что-то различает. Так, что это ты сам, Валера, мой подарок судьбы. Сегодня к Печникову сын приехал из Магадана. Привёз две сумки, так я сразу запретила ему спиртное, неконсервированную копчёную рыбу и икру. Кто знает, сколько оно и как хранилось. Я из-за отравлений больных ещё не теряла. Сын огорчился, а отец сказал, что благодарен мне и тому вежливому парню… Он просто тебя ещё не видел… Так что это гостинец спасителю! Икру я уже пробовала — вполне съедобная.
Лику я не ждал. Только потому, что мы всего лишь несколько минут назад с ней говорили по телефону. И она ни словом не обмолвилась, что едет сюда. Поэтому её появление было полнейшей неожиданностью и тоже подарком. Когда она увидела меня такого всего побитого, то ни слова не говоря, обняла и прижалась. И я задохнулся от счастья.
Потом мы втроём пили цейлонский чай «пеко» с нарезанной моим ножом французской булкой, прикрытой сверху вологодским маслом и, свисающей по краям, солёной магаданской икрой. Я сказал, что это угощение пить лучше с водкой и Лика рассмеялась. И Светлана Леонидовна стала рассказывать Лике какой я хороший и добрый. Так, что я испугался, что, столкнувшись со мной реальным через год, Лика, ожидающая видеть постоянного белого и пушистого ангела, быстро поймёт, как ошибалась и не захочет иметь со мной никаких дел.
Но в это время зазвенел из прихожей стоящий на зарядке кореец. Мне звонил отец.
— Ты заешь, Валера, — сразу, и тоже без приветствия, начал он, — в городе появился такой сайт… Запиши: эйч-ти-ти-пи, вэ-вэ-вэ, УэллсПлачет — вместе и на русском, точка, эр-эф…
И он, пока я возвращался на кухню, принялся излагать мне своё невозможное открытие. Человек был в самом начале отпуска, и времени у него свободного было очень много. А у меня не хватило совести выслушать всё до конца.
— Папа! «УэллсПлачет» издаёт мой друг, Димка Калашников-Профессор… Очень хорошо, что ты это тоже прочитал…
И Лика, которая слышала конец диалога, звонко рассмеялась.
— Извини… У тебя, наверное, гости… — сказал отец и, не прощаясь, отключился.
Извиняться перед отцом теперь нужно было мне. Мои с ним взаимоотношения в последнее время состояли из одних только неловкостей.
И Светлана Леонидовна и Лика теперь смотрели на меня и молчали.
— Всё в порядке! — успокоил их я. — Мой отец обнаружил на просторах Интернета сайт моего друга, Дмитрия Юрьевича, «УэллсПлачет», называется. И хотел познакомить с ним меня…
— Что, ваш друг фантастикой Уэллса увлекается? — спросила Светлана Леонидовна.
— Нет. Не совсем… — я глянул на Лику. — Это сайт про машину времени…
— Группу Макаревича?
Я отрицательно помотал головой. В объяснения, которым никто не поверит, лезть сейчас не хотелось.
— Мой папа в возрасте семи лет… — неожиданно для меня включилась в разговор Лика, — …случайно сумел воспользоваться машиной времени, которая была у его родителей. Он знал, как включать и… в общем, перемещаться, только он не знал, как ей правильно пользоваться. Поэтому через какое-то время он оказался, наверное, на столетие в прошлом… И попал в семью наших с Валерой бабушки и дедушки. Они его усыновили. А машину времени он мечтал… Он считал, что сможет ещё увидеть своих родителей… Поэтому прятал ото всех, и подарил вот ему только почти перед смертью…
Губы у Лики дрогнули. Я подумал, что сейчас начнутся слёзы и стал глазами искать на столе салфетку. Но Лика сделала лишь короткую паузу, глубоко вздохнула и продолжала:
— Но это была действительно работающая машина. И очень опасная. Папа очень боялся, что я когда-нибудь возьму её в руки. Он боялся меня потерять.
— Господи! — всплеснула руками Светлана Леонидовна. — Это правда?
Вопрос был ко мне.
— Всё правда! — подтвердил я.
— И из-за этого те ребята за тобой в клинику приезжали?
Я просто кивнул. Хорошо, что Крайчик не стала рассказывать, как со мной обращались те ребята. Моей девушке знать это было ни к чему. Я и без этого был для Лики опасным попутчиком.
— Да, нелегко тебе с машиной времени живётся!..
— Уже без машины… — совсем тихо сказала Лика.
Светлана Леонидовна, не расслышав, повернула голову к Лике:
— Как вы сказали?
Но Лика уже залилась слезами, уткнувшись мне в плечо.
— Деточка, я вас… — всполошилась Крайчик.
— Всё в порядке. — успокоил я её, обнимая Лику за плечи. — Это просто нервы… Два года назад её отец умер… Она не может до сих пор к этому привыкнуть. А машину я взорвал… И Андрей Андреевич, ваш пациент, оказался тогда к месту взрыва ближе всех…
Собираясь уходить, доктор Крайчик сказала:
— Моему больному вашей крови больше не надо. Нам завезли из Центра крови достаточную партию. Но вы, Валера, всё равно приходите, Андрей Андреевич будет рад…
Лика, когда мы остались вдвоём, спросила:
— Что это за Андрей Андреевич?
— Пациент моей сегодняшней гостьи. Он получил дозу радиации, трудно совместимую с жизнью, когда ехал по трассе мимо места, где был взрыв. Так что это я виноват, что он теперь её больной.
Странно, что я, вопреки своему рассудку, разрешил Лике остаться. Правда, сразу ограничил её пожелания вполне дружескими отношениями. Заставил Лику позвонить матери и сказать, что будет ночевать у подруги, с которой вместе она готовится к экзаменам. Лика позвонила, и Мария Семёновна восприняла это вполне спокойно. Я чувствовал себя преступником. И понимал, что с этого дня моя Лика очень даже может возненавидеть меня. Я сам себя ненавидел.
Почти до двенадцати мы сидели на кухне и предавались воспоминаниям детства. Я рассказал, как впервые увидел её. Ещё в пелёнках. И она мне при этом не очень-то понравилась. Лика рассказала, как после моего ухода тем сентябрьским утром, на следующий день я ей приснился. Будто бы мы с ней гуляли по парку. И она была без папки. Одна. Но не боялась, и полностью доверяла мне. Я ей всю прогулку улыбался, а потом вдруг пропал… И она от этого плакала.
И потом я снился ей всегда в каком-то сказочном ареоле. То на коне, то с волшебным копьём… И она всегда этим снам радовалась. Надо же, как интересно получилось! А я-то думал, что всё началось с Лики. И мы вместе над собой смеялись!
Потом для Лики я застелил чистую постель и заставил её лечь. Сам устроился рядом, сидя за столом. И мы продолжали ещё долго говорить. Я, наконец, рассказал, как встретился с её родным дедом, который и спас меня. И про путешествие в двадцать второй век…
Лика уснула в половине второго. А я сидел рядом и смотрел… Ночника у меня никогда не было, но за окном был какой-то фантастический свет. Туман на улице, начавший сгущаться ещё вечером, теперь достиг состояния облачной густоты, когда свет из ярко горящих соседских окон с шестого этажа рассеивался перед моими окнами и в комнате от этого появлялось мягкое рассеянное свечение. Ещё с вечера я раздвинул шторы и теперь неотрывно смотрел на свою гостью. Когда Лика спала, её лицо было совершенством! Чистое и спокойное! Даже пшенично-светлые её волосы в причёске были спутаны необычайным образом, как хорошо уложенная мальвинка… Я был готов даже отгонять от Лики плохие сны, покачивая и бормоча тихонько какую-нибудь успокаивающую чепуху.
Смутила темнота, неожиданно обрушившаяся в комнату. Соседи сверху легли спать и выключили свет. Я нащупал на столе свой ноутбук и развернул его на коленях перед собой. Экран засветился, и я снова мог видеть Лику. Она всё также безмятежно прижимала щёку к моей подушке и негромко посапывала. Просто спящий милый ребёнок!
Мне спать совсем не хотелось. И я полез в блог к Профессору. Его УэллсПлачет был действительно обновлён. Обоями теперь служил кадр с Никона, когда две похожие фигуры стоят глядя друг на друга. Один из них поднял руку, а у второго отпала челюсть. Но верхняя часть лица обоих скрыта надписью: «УэллсПлачет. рф». Я себя в этом кадре просто не узнал.