— Это, конечно, возможно, но нежелательно! — тут же возразил я — Зачем это нужно, кому-то менять историю?..

Пожалуй, после моих слов, все немного напряглись. Богданов, как ни старался это скрыть, тоже выглядел удивлённым. Менять историю… Это было что-то новое. Но меня этот вопрос стал волновать накануне, когда я понял, что стало причиной ночного нападения на мою квартиру. Я четырнадцатого марта, оставив в прошлом свой смартфон, не ведая об этом, круто изменил свою историю. Создал типичный парадокс, о котором как раз и говорил мне тогда дядя Витя. Ох, не надо было этого делать!

Сбежав потом в 2003 год, я тоже оставил свои следы. Но в этот раз настолько катастрофических изменений мне удалось избежать. Вероятно потому, что ничего своего там я не оставил. Смартфона тогда со мной не было, но бювар с записками Виктора Александровича, если бы я его тогда не нашёл, мог сыграть тоже не очень хорошую роль в моей судьбе. Мне теперь, задокументированного показания сержанта милиции, с избытком хватало.

Все продолжали смотреть на меня, ожидая продолжения. Пришлось продолжить, стараясь при этом не залетать настолько далеко:

— Меня, например, пользующимся этим прибором, контролировать чрезвычайно сложно. А подготовленному сотруднику можно будет попасть в любую точку на земле. Без всяких запретов! Что путешественнику минные поля, колючая проволока и бетонные стены хранилищ. Теперь, поскольку, есть прибор, появятся и желающие поменять порядок событий. Я думаю, их уже тьма. Начнут создавать собственные приборы и менять хронологию по своим понятиям. Это пострашнее атомной бомбы будет! Человечество и через тысячу лет к этому не будет готово.

Я замолчал. И в комнате наступила тишина. Юрий Маркелович смотрел на меня, словно изучая. Остальные, которые со мной, я думаю, были согласны, просто молчали, опасаясь что-то добавить.

— Но ведь ничего изменить уже нельзя. — наконец произнёс Богданов известные мне слова. — Процесс пошёл, мозги заработали в определённом направлении. Даже если машина времени вдруг исчезнет, ничего уже не изменится. Лёд тронулся!.. Но нам самим придётся всё тогда создавать с нуля.

Снова повисла тишина. Мне на какой-то миг показалось, что он всё же прав, но желание не соглашаться было непреодолимым. Полковник был сильным игроком. Он всё свёл к тому, что считал сейчас главным. Исследовать машину времени, определить её возможности и попытаться создать копию. И всё было ради этого. Поэтому он нас старался убедить, что выхода нет. Но радикальный выход всё-таки был!.. Я всё ещё не отменял «план Б» с ликвидацией прибора, поэтому сказал:

— Пусть все будут в равных условиях. Я, конечно, тоже патриот, но, даже из благих намерений, помогать уничтожить цивилизацию не намерен. Это плохая идея!

Я как бы поставил всех перед фактом своей монополии в этом вопросе. Пока я говорил, Богданов в задумчивости согласно кивал. Я думаю, мои опасения он понимал. Но не знаю, осознавал ли при этом свою ответственность. Я ждал, что полковник снова скажет что-то в противовес мне. Но этого не случилось. Богданов ловко поправил причёску и уже другим тоном продолжил:

— Я рад, что наша первая встреча прошла так продуктивно. Мы слушали и слышали друг друга. Это плюс! Плохо, что для того, чтобы получить общий знаменатель, пройти придётся ещё не одну версту. А попытайся мы сделать это сразу, то непроизвольно оказались бы на разных полюсах. Теперь мне нужно посоветоваться и составить план. Встречаемся?..

— Я вам позвоню. — ответил на вопрос я.

Юрий Маркелович встал и пожал каждому из нас руку. И Олег, удержав меня, сам проводил его к двери.

Наша встреча, на удивление, не заняла много времени. Мы этого, конечно, не ожидали. Когда мы остались в комнате одни. Олег сказал:

— Зря ты так много наговорил. В следующий раз мы без козырей останемся. Надо было не торопясь, понемножку…

— По-моему мы должны как можно быстрее разрешить эту проблему. — возразил Димка. — Мы не очень много знаем, но я бы рассказал ему всё!

И они оба удивлённо посмотрели друг на друга. Вот это да! Назревал конфликт. И это только потому, что у нас не было единого подхода к взаимодействию с властями. Сперва было одно, потом, резко — другое. И это не могло способствовать нашему единству и разрешимости конфликта.

— В одном он прав, — примиряя, вставил я. — лёд тронулся. Моя неосторожность привела почти что к катастрофе. И мы обязаны теперь… я обязан… как-то вырулить на этом вираже. Надо сделать что-то, что в корне исправит ситуацию…

— Опять у тебя «план Б» с Марианской впадиной? — недовольно хмыкнув, спросил Димка.

— Это вы о чём? — не понял Олег.

— Валера хочет утопить часы в Марианской впадине. — пояснил Дима. — Ну, или просто раздолбать кувалдой.

— Зачем? — снова не понял Олег.

— Я объясню. — включился в разговор я. Интересная мысль вновь прилетела невесть откуда. — У тебя, Олег ещё есть время?

— Часа два, вероятно, есть…

— Думаю, хватит!.. Машина у тебя на ходу?

— Стоит у меня во дворе…

— Давай, покатаемся по окрестностям города. Мне нужно кое-что найти. Пока не поздно!

Уже сидя в машине, я объяснил Олегу, что ищу нечто недавно залитое бетоном. На котором ещё не началось строительство. Он сразу предложил три точки. Одна — залили фундамент новой птицефермы в посёлке Октябрьский, в тридцати пяти километрах от города. Другая — четыре бетонных основания под мост объездной дороги в трёх километрах выше по течению, рядом со старым разбитым однополосным мостом, которым даже автомобилисты давно не пользуются. И последний — газовщики тянут магистраль вдоль хайвэя на Энск. Бурят ямы, ставят бетонные основания и заливают ямы бетоном. Через каждые десять-пятнадцать метров.

Ближайшим был, конечно, мост. Когда мы подъехали, никаких работ по заливке не обнаружили. Площадка была абсолютно пустой и чистой. Две ямы на этом берегу с опалубкой демонстрировали своё занесённое нерастаявшим снегом глубокое дно.

— Почти полгода уже стоит. Я думал с теплом начнут… — огорчённо крякнув, сказал Олег.

Когда мы ехали разыскивать вторую точку, Олег наконец у меня спросил:

— Ты правда хочешь уничтожить прибор?

Я сказал:

— Да! И мы с тобой сейчас ищем точку, где это можно реально сделать.

— Тебе не жалко?

— Жалко. Но я надеюсь, у меня рука не дрогнет. Всю жизнь ходить при часах цербером я не согласен. Но иначе катастрофы с историей не избежать!

— История… Какая тут может быть катастрофа?

— Да, какая угодно! Ты, например, не родишься…

— Ну, это не так уж страшно. Ужасней, если меня убьют… Так, может, хотя бы, отложим.

— Я просто место подыскиваю. Боюсь, когда придёт пора, будет не до этого…

Олег вздохнул. Ему тоже было жалко часов.

А, выехав на хайвэй, через десять минут мы уже встали в пробке недалеко от Лебяжинского водохранилища. На трассе перед какой-то точкой стояла упорядоченная вереница машин и кое-какой строительной техники. Впереди возвышался небольшой колёсный экскаватор. Водители, покинув свои мобильные дома, курили прямо на дороге. Мы припарковались в хвосте, и я пошёл узнать, в чём дело.

— Бомба! — лениво произнёс парень возле японского внедорожника. — Говорят бомбу экскаватором зацепили…

Я двинулся узнавать дальше. Метров через сто, почти в самом начале пробки, негромко разговаривала группа строителей. И, по-видимому, тот самый машинист экскаватора, который и зацепил бомбу:

— …Маленькая, но ковш-то мне разнесла бы…

Тогда я рассмотрел метрах в ста впереди, за перегородившей трассу гаишной машиной, недалеко от дороги работающих сапёров. Никакой суперброни и касок с забралами. Легко одетые ребята в хаки суетились втроём возле ямы, раскопанной экскаватором и скрытой за кустами. Рядом с ними стоял старенький военного окраса шестьдесят шестой ГАЗик с какой-то жёлтой полосой по борту…

И я вернулся к Олегу.

— Ну, что? — спросил он.

— Бомбу нашли строители. Это надолго. Поехали обратно.