— А где будет встреча? Мы решаем, или по усмотрению федералов? — спросил Олег.

— По-видимому, условия ставим мы. Где, когда и в каком составе…

— Давай здесь, у меня. — торопливо сказал Профессор.

Видимо, ему не хотелось покидать свой дом. Даже для такой благородной задачи.

— Хорошо. — резюмировал я. — Место знаем! Кто с нашей стороны примет участие, тоже знаем… Я думаю, Богданов должен прийти один?

Сергей подсказал:

— У генералов всегда были адъютанты…

— Смотри-ка ты! Перебьётся! — возразил Фокин. — Валерку вон гоняли без всяких адъютантов…

— Так я же не генерал…

— Ты, братан, хороший человек! А генералом может быть всякий…

— Полковником… — подсказал Димка.

— И время встречи… — напомнил я.

— С девяти до двенадцати. — поторопился сказать Дима. — Ко мне в час должны прийти…

— Значит, с девяти до часу! — резюмировал Олег. — И вряд ли мы за это время успеем что-то решить…

Все замолчали, обдумывая слова Олега. А я решил, что пора принять решение по другим вопросам.

— Теперь о том, о чём мы будем с ним говорить. Морочить его сказкой о прыжках в пространстве, или всё-таки рассказать о машине времени?

— Ты же, вроде, сказал, что он догадывается. — сказал Димка.

И мне пришлось снова пересказать для всех нашу с Богдановым беседу.

— Он сказал про пространственно-временные связи. А это к машине времени имеет какое-то отношение? — поинтересовался Петя Фокин.

— Вообще-то, да! — сказал Димка. — Время считается четвёртым измерением в системе координат. И упоминание этого подразумевает возможность движения по этой координате. Просто так, случайно, Богданов сказать этого не мог…

Я сам настолько категорично не считал, но сейчас возражать не решился. Тем более, что мне вспомнилась другая тема, которая касалась меня.

— Знаете, я выяснил, откуда взялась инфа про мои часы…

Все посмотрели на меня.

— Я своему дядьке в две тысячи одиннадцатом году совсем недавно оставил свой смарт… И в прошлом году мои съёмки, вы их все видели, попали в Инет.

— Так, что, твой дядька?.. — начал Сергей.

— Нет! Дядька помер за год до этого…

— Всё-таки Лика? — возликовал Дима.

— Нет-нет! Я сам виноват! Надо было сначала почистить в памяти, а я так отдал… — мне было горько, что из-за моей ошибки. Димка теперь считал Лику чуть ли не заразной.

— Ладно. Не кори себя напрасно! — сказал Олег. — Ты молодец! Признал вину — уже полдела сделал. Ты рассказал об этом Богданову?

— Нет. Завтра, если вопрос такой поднимется, я ему расскажу.

— Тогда, наверное, с Богдановым придётся говорить честно. — подвёл итог Олег. — Машина времени, так машина времени!

Не все, конечно, согласились с этим. И нам пришлось принимать половинчатое решение: оставить этот наш план, про честный разговор, как основную предпосылку, но с возможностью ухода на «запасной вариант». План «Б» заключался в том, что мы, оставаясь на существовавших ранее позициях, активно интересовались источниками информации федералов. И уже, исходя из ответов на наши вопросы, строили свои дальнейшие планы. Главное было, по моему мнению, принять верное решение о разглашении. Потому что секреты существуют не ради секретов, а ради идеи. И смена позиции из-за изменения обстановки, является для этого достаточным поводом. Как бы Сергей и Дима не упирались, мы приняли такое решение большинством.

Потом я у Олега спросил, как мама. Он сказал, что по чьему-то указанию сегодня утром было принято решение о видеоконференции со светилами кардиологии. Поэтому его мама была главным пунктом сегодняшнего распорядка больницы. Всевозможные анализы, всяческие — графии и исследования всего… Я спросил:

— Может это быть связанным с нашими друзьями? — имея в виду Вяземского.

— Вполне может быть! — ответил Олег.

Я почувствовал себя легче. Когда в восемь мы собирались уходить, я напомнил Олегу, чтобы он отпросился на завтра.

— Уже сделано. — успокоил меня он. — Самый главный начальник у нас дал «добро».

А Профессор добавил:

— У Олега своё ЧП. И он там самый главный.

Мне стало неловко за свою слабую информированность. И собственную низкую ступень в социальной иерархии. Автослесарь, когда другие начальники! Мне напоминали об этом за последние дни уже во второй раз. Но я не жалел.

Богданов пришёл на встречу рано утром, на пятнадцать минут раньше договоренного. Мы с Димкой и Олегом ещё вытирали пыль в приведённой в божеское состояние его гостиной. Пришлось всё сразу отложить.

Юрий Маркелович казался очень молодым для полковника. Ему не было ещё и тридцати. По голосу я бы дал больше. Я думал, что ему под сорок… Богданов пришёл один, как мы и договаривались. И поставил свою машину у Димки прямо под окнами. Знакомясь, он крепко пожал всем руки. И оказался «своим парнем». Даже Профессор из-за его спины изобразил мне пальцами знак «ОК». Джинсы, курточка с капюшоном за спиной и стильные тёмные кроссовки.

Мы сдвинули в сторону Димкин ноутбук на журнальном столике между диванами, и уселись вокруг. И Димка многозначительно начал:

— Э-э…

— Давайте пока не будем говорить, о том, что нам надо. — перебил его Юрий Маркелович. — Я здесь, в основном, из-за того, что хочу познакомиться с вами. Говорят, первое впечатление не обманет… Знаете, как я вам завидую!

— Но ведь вы даже не знаете, о чём речь! — безапелляционно заявил Олег.

— Но я догадываюсь… — тотчас парировал Богданов. — Речь идёт об устройстве в виде часов. Чёрного цвета… С функцией перемещений во времени.

У Гоголя немая сцена была более оживлённой. Мы все остолбенели. А Юрий Маркелович смотрел на нас немного удивлённо. Видно, пытался понять, что именно в его словах нас так поразило.

И мы от плана «Б», не сговариваясь, моментально отказались. Здравомыслящий Олег был, как всегда, прав.

— У вас какие-то источники, или догадки. — когда прошёл первый шок, осторожно спросил я.

— И то и это! Во-первых, документальное свидетельство твоего исчезновения из кабинета, Валерий. Во-вторых, у нас в архиве мы нашли показания сержанта Тальникова В. А. от семнадцатого, ноль седьмого, две тысячи третьего года. Твоя внешность описана достаточно подробно. И синяя папка в руках. Он тогда, во время операции по задержанию наркоманов, потерял свой значок. И пришлось писать подробную объяснительную…

Я ощутил неловкость. Это свидетельство от Тальникова, которое известно давно, возможно является первым задокументированным парадоксом, который создал я за последнее время…

А Димка посмотрел на меня с укором. Он, видно, осознал, откуда я ему принёс тот обещанный подарок на день своего рождения. Я не мог объявить, что ничего не соображал, когда ухватился за значок. Я падал. Меня вынуждали ухватиться за значок.

— И что такого? — я вслух отвечал на этот молчаливый взгляд Димки. — Ни с того, ни с сего, он меня дубинкой стал лупить, а потом захотел, чтобы я обязательно лёг в грязь на берегу… Я, когда уже падал, за него ухватился. Я даже не думал ни про какой значок. Он случайно тогда в руке оказался.

Олег, не понимая, о чём такое отступление, удивлённо смотрел на нас с Профессором. А Юрий Маркелович, всё понимая, улыбнулся:

— То есть, не будешь отрицать, что там был? — я отрицательно покачал головой. — Значит всё-таки это машина времени! До сегодняшнего утра я это только предполагал! Фантастика! Когда я увидел, что произошло там, в кабинете, у меня был шок! Уж Иннокентия-то Семёновича в подтасовке никто не упрекнёт. Я дня два ходил, как зачарованный, а когда вчера мне показали ваши кадры, снятые двенадцатого марта… Кстати, все специалисты, хотя подтверждения этому и не нашли, считали, что это фальшивка. Все… Потому что в интернете это появилось ещё в конце января этого года… Что, действительно это было снято на той неделе?

Я кивнул, а Калашников, смутившись, закашлялся.

— У меня до сих пор мороз по коже! И всё умещается здесь, на руке? — у Богданова даже глаза светились.