Я потрясенно мигнула. Никогда не слышала, чтобы дядя столько говорил… Это в первый раз, и…

- А что касается «человека»… - Пророкотало над ухом, а по плечу похлопали горячие пальцы. – Поверь мне. Ты больше человек, чем кто бы то ни было. Ты настолько человек, насколько им никогда не стать, хоть они и пытаются. Так что… Я бы на твоем месте начинал собой гордиться.

Меня еще раз потрепали по макушке, чмокнули в лопатку, обдав жаром и запахом дыма, и оставили в одиночестве.

А ведь…

Я мрачно изучала обои с немарким узором, напряженно переваривая услышанное.

…Он прав. Прав, черт возьми!!!

С меня как будто что-то… схлынуло, и подручный (да-да, черт возьми, я же все еще!..) в миг протрезвела!

На самом-то деле, я же… Я ведь с самого начала хотела только!.. Только быть лучше, чтобы помогать другим. И… Всегда надеялась, что именно став самой классной, я смогу и… быть самой полезной. По-настоящему полезной нашему обществу! Вот почему! И… И на самом-то деле для меня не было принципиальной разницы в том, как именно я это сделаю. Захлебнусь ли пафосом, взойдя на пьедестал наравне с самим Небесными Рыцарями… Или помогу госпоже Потс подстричь пихты у живой изгороди...

Мне…

Если честно, мне было совершенно все равно!

И неужели мне нужно было получить такой урок, схлопотать такой пинок в сердце и до такой степени перепугать близких, чтобы сам дядя заговорил?! И… чтобы понять, почему я не имею права отступать. Не потому, что конкретно меня оскорбили или унизили, и я теперь всю жизнь буду по углам прятаться - не дождутся, нет!

А потому, что мне есть за кого бороться. И всегда будет!

Мне всегда будет кого защищать…

Я умиротворенно вздохнула, впервые за этот кошмарный день улыбнувшись по-настоящему, и с блаженным видом закопалась носом в подушку. Ну ничего… Значит, самые умные, да? Супер-пупер-волшебники, высшие разумы, светочи человечества? Борцы за чистоту крови? Самые распрекрасные?

Ну-ну.

Они у меня еще попляшут, «герои детства» чертовы… Как говорит дедушка, «так всыплем, что сами из штанов выпрыгнут», хе-хе… Пусть только посмеют еще раз намекнуть, что людям в их мега-крутом заведении не место, я их!..

Да я им!..

Руки сами собой сжались в кулачки, в груди закололо от воодушевления, а слезы испарились от ярости.

Некогда плакать! Бороться надо! Нашла время расклеиваться!!!

Да я…

Да я до самого Звездного Князя пешком дойду! На Небо, в саму Цитадель поднимусь, уж будьте уверены! Честно, теперь я думаю, что он и остальное Воинство даже понятия не имеет, что за беспредел у них под носом творится в лучшем Университете страны! Ну ничего… Говорят же, что, мол, «сколько веревочка не вейся, конец – будет», так что…

Я им еще покажу!

«Жалкий человечишка», значит? Поглумились над «дурочкой», да? Ах, Эмма, вот тебе совет… «Единственный в твоей жизни»…

Мг-м.

Посмотрим-посмотрим, кто будет смеяться в конце, господа хорошие, когда вам от самого короля депеша придет! Да я вас так!.. Ух, как я вас!!! И…

И сама не заметила, как провалилась в сон.

…Мне снова снилось это место.

(Нет-нет, вы не подумайте. Ничего «загадочного», «судьбоносного» или «мистического»).

Обыкновенный кошмар. Подстерегающий с детства. Каждый раз, как поплачу или устану. Крадущийся по пятам. Скрывающийся от дяди. Но неизменно берущий верх.

…Когда в один (далеко не прекрасный) день родители так и не вернулись домой, няня, замещающая маму в командировках, поохала-поахала, потревожилась надо мной вечерочек и обзвонила всех знакомых и близких друзей пары по янтарным браслетам. Все развели руками – не видели, мол. Неделю как минимум. Тут-то она всерьез и обеспокоилась. И, не став дожидаться утра, быстренько собрала справки, наказала сестрам не спускать с меня глаз, скооперировалась (по совету брата) с местным юристом и направилась прямиком к стражникам – подавать заявление о пропаже.

Мне тогда было два года и шесть месяцев.

Поиски продолжались четыре недели.

Папу с мамой так и не нашли.

Вскоре за мной пришли сотрудники социальной службы и рыцари-приставы. Первые – еще раз подтвердили и документально засвидетельствовали факт исчезновения ближайших родственников. Вторые составили протокол передачи собственности в учет уплаты долгов перед государственной казной, сделали опись имущества, постановили выделить пособие и… перенаправить в приют.

Временно.

До выяснения всех обстоятельств.

И пока шел активный процесс перепродажи наследства, вскрытия счетов, арест (и снятия ареста) недвижимости, я ютилась то на одном стуле, то на другом в однотипных кабинетах бесчисленных законников. Меня то дергали за ладошку, таща по бесконечным коридорам на встречу с очередным общественником, то усаживали в уголочек, моментально забывали и настоятельно рекомендовали молчать. Чтобы не путаться под ногами.

Взрослые два месяца решали, как со мной быть. Спорили с воспитателями. С гувернерами и учителями. С надзирателями и стражниками… А папины долги (о которых я, разумеется, узнала многим позже) требовали возвратов по достижению мною совершеннолетия. Пособие в итоге решили убрать, а меня полностью перепоручили на попечение государства.

На самом деле, я довольно смутно помню то время.

(Два годика же).

А если честно, то не помню вообще.

Только что-то далекое, резкое… Какие-то голоса, руки и ручки, лакированные башмаки и строгие юбки. Книги и поджатые губы. И то, как хлопали двери, и как окна резали глаза светом…

И беспредельную вереницу чужих.

(Разумеется, все вышеперечисленное мне рассказывали уже позже. Точнее – я заставляла рассказывать. Угрозами и пирожными. Потому что ни дядя, ни дедушка не особо любили распространяться на эту тему - по понятным причинам…).

Так я оказалась в приюте-пансионате при Академии госпожи Джейд. Довольно известном, кстати. Роскошном, чистом, с уймой дерева и лака. С бархатными занавесками и кроватками с балдахинами. И с формой с узором из лисичек. Но не успела я потянуться к фигурам с указками и в очках, как… за мной опять пришли! Очередной стражник с очередной хмурой тетенькой. И увели к заведующей. Выяснилось, что из-за отсутствия дополнительного пособия из наследства (которое как раз в эти минуты благополучно уходило с молотка) – мне… тут не место. Денег нет. И нужно срочно что-то решать.

Кучу кабинетов спустя, меня перенаправили в Общину для девочек. Не такую многочисленную и внешне попроще. И кормили там редькой с сырным паштетом. Бе-е-е, одним словом. С маленьким садом и тремя старыми башенками. С уставшей сиделкой и разновозрастными воспитанницами.

…Но мне вновь не дали времени в них влюбиться!

Через неделю приехала какая-то проверка по технике безопасности. Заведение не прошло аттестацию, и всех прикрыли до устранения неурядиц. Крошек разогнали кого куда, кого-то приняли сами воспитатели… А я… Я оказалась самой маленькой. И опять-таки – без материального довольствия. А потому, в конце концов, неделю спустя измученные сотрудники остановились на малопонятном религиозном заведении, оставившем в моей памяти печальный оттиск из длинных окон, жестких кроватей и тревожного шума.

Когда спустя два дня дверь распахнулась, впустив уже привычную угрюмую делегацию, я с самым серьезным видом соскочила с кроватки и затопала к тумбочке. Точно за мной! И… за тапочками.

И оказалась права!

Комиссия вальяжно проследовала меж рядами перепуганных глаз и остановилась напротив меня. И попросила выйти во двор. И… я пошла. А куда мне было деваться? Меня уже даже не надо было брать за ладошку – сама шла, неся в ручках крохотный рюкзачок со всеми пожитками.

На улице гарцевала целая толпа незнакомцев. Служивые, клерки, чиновники… Местные обитатели с недовольными лицами, старшая группа, повисшая на ограде… Туча каких-то ругающихся взрослых. Спорящих. Что-то кому-то доказывающих. И объясняющих.

Но среди всех них выделялся один.

Во-первых, потому, что был выше всех. На две, а то и на три головы. Во-вторых – вдвое шире в плечах. В-третьих, одет как-то странно: в синий китель с веселыми звездочками. Рядом с ним отплясывал лихой старичок с красивой тросточкой. Он-то и служил источником безостановочного шума, объяснений, нотаций и озорства. Пожилой хитрец с воодушевлением упражнялся на кислых сотрудниках в остроумии, а великан рядом взволнованно оглядывался по сторонам. Всматривался в толпу. Как будто кого-то разыскивал…