И действительно. Небо закучерявилось, барашки приобрели кремовую густоту, наполнив пронзительную синеву массивными хлопьями. Ветер как-то изменился, даже яблоньки тревожно зашуршали. Повеяло прохладой… Лодыжки лизнул холодок, юбка забилась волнами.
Я вскинула подбородок, изучив прозрачный небосклон без намека на тучку, и скептически покосилась на дедушку:
- Ты уверен? Солнце же!
- Спрашиваешь.
- Тогда давайте все заносить. – Принял решение дядя и кивнул через плечо: - Эмма, ты пока тарелки собирай, а я стулья в беседку отнесу.
- Не забудьте там тент на окна распустить! – напутствовал его дедушка.
Дядя, подхвативший за раз все пеньки стопкой, не глядя повел головой, понял, мол.
- Да поскорее, – засуетился над чайником старший родственник, - смотрите, как облака мечутся!
Да, в таких вещах дедушку стоило слушаться! Не зря же когда-то он подменял капитана на мостике и ночные вахты сдавал без сучка и задоринки. Только мы успели побросать в раковину тарелки и заполошно похватать салфетки, чашки, ложки и прочие скатерти, как вдалеке, над столичными шпилями, заворочался первый гром.
- Дядю не видел? – выдохнула я, рухнув в россыпь диванных подушек. Скинула туфли, одернула белую майку. Похлопала «рядышком».
«Воздушное» чаепитие пришлось спешно передислоцировать в гостиную, временно расквартировав на столике. Дедушка по привычке проверил все окна, подергал за шпингалеты, покивал под нос. Поддернул шторы, подбросил в декоративный камин бревнышек, чиркнул искру и зажег верхний свет. Под потолком замерцали янтарные бра, озарив беленый потолок и темные балки трогательным сиянием. Надо же (я закрутила головой), а я и не заметила, как потемнело в комнате… Почему-то захотелось поежится.
- Де-ед! – напомнила о себе будущий супергерой, потянувшись за чайником.
- В беседке застрял, наверное. - Покачал головой родственник, неторопливо раскладывая сливовый пирог на блюдечки. – Там тент заедал, я еще на прошлой неделе просил подправить.
Я в смятении оглянулась на приоткрытую дверь, которую захлестывало перепуганными грушами. Ничего себе ветер поднялся…
- Пойду поищу! – решила «подручный», запрыгнув в тапочки.
- Куда! – попытался достать меня тросточкой дедушка. – Сиди, сейчас уже…
И словно в подтверждении его слов, над крышей зависла тревожная нота, померцала с минутку, горестно вздрогнула и… раскатилась невообразимым грохотом! Будто небеса поперек треснули или супергерои в битве сошлись!
Я подскочила, как лис от выстрела.
И в то же мгновение по садовым дорожкам, по черепичным крышам, по янтарным беседкам и теплицам рассыпались жемчугом первые капли. Зазвенели, разбежались, зароптали и… яростно забарабанили! Я глухо охнула: сад в считаные секунды растворился в пелене дождя! На ступеньках расцвели влажные кляксы, по горшкам застучали хрусталики, а бархатцы запахли как сумасшедшие.
- Дед, - прошептала я, созерцая почерневшие от ярости небеса, исступленно взбалтывающие свинцовые тучищи, - но он же там!..
- Чего шумите? – зычный бас совпал с очередным громовым раскатом.
- Ой! – крякнула я, шарахнувшись от неожиданности: дверной проем полностью перекрыл высоченный силуэт, спрятавший в тени не только нас с дедушкой, но и всю гостиную за раз. - Дя…
И вдруг ударила молния, запечатлев в негативе лохматое чудовище, отфыркивающееся от капель и утирающее лицо ручищей. Наскоро сопоставив факты, будущий супергерой приняла одно единственно-верное решение – запищать как следует и отчаянно попятиться!
…Не самое удачное решение, как показала практика. Потому что грянувший следом смех не стихал еще час, как минимум.
- Ты только посмотри на себя! – тщетно пыталась реабилитироваться подручный, яростно растирая перевитые мышцами плечи махровым полотенцем. – Промок насквозь! Быстрее переодевайся!
Еще один ручник (вафельный) стекал по вороной макушке, а второй – изображал носовой платок в огромных ладонях, промокавших слипшиеся ресницы. Шерстяной плед и вязаные носки соответствующего размера (мне на две ноги и еще место останется) дожидались своей очереди на подлокотнике.
- Дедушка, - я бросилась мять влажный затылок, - горячего чаю, быстро!
- Сейчас-сейчас, - засуетился под боком старичок, – дай только кипяточком залью. Ну, капитан… Ну как же вы… Так, пейте залпом! А то простудитесь!
- Да я в порядке, - попытался отшутиться невыносимый увиливатель, да только наши тоже были не лыком шиты, - там же тепло! Правда, все…
- Ничего не знаю! – я категорично замотала головой. - Это ты сейчас так говоришь, типа, «все ок» и все такое, а потом опять чихать во сне начнешь! А нам придется по соседям бегать и до пяти утра малышей успокаивать, что небо на них не падает, и крыша тоже!
- Не преувеличивай. В прошлый раз это был… Мартин! – охнул дядя, схлопотав мохнатым бойцом по шее и съежившись.
Мы захихикали.
«Боец» невозмутимо стек воротничком по обеим сторонам от могучего «столба», заигравшего жилами, и заклокотал, как щедро смазанный янтарный двигатель. Дядя покосился на него и вздохнул. Честно говоря, Мартин щедро делился с дядей своей благосклонностью, подстерегая в самых неожиданных местах и снисходя до внезапных неожиданностей. Например, в прошлый раз, он на него прямо со стеллажа в мастерской сиганул, напугав до смерти. Временами я даже позволяла себе поразмыслить в том направлении, что, кажется, котик замышляет недоброе… А иначе зачем ему так часто, якобы по чистой случайности, щекотать дядин нос?
- Спасибо, - дядя почесал Мартина за ушком, принял от дедушки чашку и сделал глоток. – Эмма, правда, это лишнее.
Я упрямо закутала его в плед, в последний раз промокнув волосы, и заглянула в лицо. Ну… Что сказать. Нос слегка покраснел, конечно, и волосы свились в колечки, и высокий лоб кажется горячее, но…
- Эмма, все хорошо, – в родных глазах заискрились смешинки. – Не стоит так беспокоиться.
Я опустила взгляд на здоровенную пятерню, накрывшую мою хрупкую ладошку и (с удивительной для такой силы мягкостью) сжавшую тонкие пальчики. На выразительный рисунок вен, ветвящихся под смуглой кожей. На мощную структуру кисти и мускулистое запястье.
И попыталась улыбнуться.
Меня обняли в ответ.
…Кажется, дядю убаюкал именно шум дождя. А может потрескивающий полешком огонь. Или бормотание дедушки, занявшегося своими снастями и позабывшего про чай. Или мягкий свет торшера, рассеивающим дремотный полумрак. Или я, коварно свернувшаяся под боком и обхватившая «любимую подушку» покрепче.
«Подушка», конечно, попытался привстать, чтобы совершить рокировку на настоящее одеяло, примиряюще пророкотав что-то о том, что «ему надо идти» и все в таком духе, но… Не тут-то было: я обняла его так, что выбила хриплый смешок из легких и мрачно покачала головой. Только попробуй. Мартин! А ну – «фас», в смысле, «когти»! Независимая натура (пожалуй, впервые на моей памяти) решил проявить солидарность и с мряканьем окопался на могучей шее. Дядя посмотрел на нас по очереди, получил по улыбочке, покачал головой и смирился.
В итоге мы его все-таки усыпили.
(Общими усилиями. Даже дедушка подключился, монотонно забормотав что-то про «прикорм карася»).
Нет, дядя честно посопротивлялся пол часика, приложив титанические усилия, чтобы не вырубиться мгновенно. Он кусал кулаки, мял веки, отшучивался чем-то невразумительным… В конце концов, сон (в лице шуршащих по подоконникам капель, пледа и умиротворяющего курлыканья «булочки») был вынужден пойти на крайние меры и применить тяжелую артиллерию, застав упрямца врасплох. И (для начала) разжал непожелавшие больше смыкаться челюсти и утроил рекорд на завоеванных территориях таким зевком, что ему бы точно драконы позавидовали. А потом – от души приложил по голове забвением.
Дядя отрешенно мигнул, тряхнул вороными кудрями, силясь сфыркнуть коварную дрему, но… Грянул финальный аккорд! Наше убойное трио (из меня под мышкой, Мартина над ухом и «увлекательной» лекции дедушки). Так сказать, «суперкомбо» (прямо как у настоящих волшебников), разгромившее «оборону» противника в пух и прах.