– Тогда что же? – Сейчас я кричу, и мне все равно. Я зла. Как он посмел приехать к дому моих родителей в Фениксе, чтобы раздражать меня?

– Я не могу перестать думать о той ночи. О тебе. – Его голос настолько полон искренности, что трудно не поверить его словам. У него перехватывает дыхание, изменяется тон в двух последних словах: О тебе. Его боль ощутима, но я слишком зла, слишком загорелась, чтобы сосредоточиться на ней.

– И ты думаешь, что запереться со мной в машине на пять часов что-то изменит?

Он смеётся.

– Нет, но это может помочь мне разобраться с дерьмом в моей голове.

– Брайан сказал мне, что ты заставляешь женщин думать, что у вас что-то большее, чем просто перепих, но на самом деле это не так.

Он вздрагивает от упоминания имени своего брата, выходящего из моего рта.

– Брайан ни черта не знает обо мне.

Я поднимаю бровь и понижаю голос.

– Он рассказал мне, как ты говоришь женщинам, что собираешься написать о них песни.

Он выдыхает.

– Я никогда не говорил об этом женщине. Ни разу.

– Ты сказал это мне.

Он качает головой.

– Нет, я этого не делал. Писал ли я песни об отношениях? Конечно. Но я никогда умышленно не говорил женщине, что я напишу о ней песню. Я никогда не хотел говорить женщине такие фразы, относящиеся к чему-то настолько близкому, как моя карьера. В ту ночь, когда я был с тобой, я записал несколько слов. Я не говорил, что напишу тебе песню.

Мои щеки начинают гореть.

– Ой. Я ... э-э ...

Он смотрит в окно.

– И всё же я это сделал. – Он поворачивается ко мне. – В смысле, написал песню о тебе. И я сыграл ее импровизацию на публике, она была невероятно хорошо принята.

– Ты сыграл ее импровизацию на публике? Где?

– Я сорвал концерт и выбрал несколько строчек из нее, в качестве эксперимента. Толпа сошла с ума. Стив показал мне статью на следующий день, что кто-то написал о том, как это ...

Он прерывает себя и вытаскивает свой телефон. Он нажимает клавиши в течение нескольких секунд, а затем передает его мне. Я читаю заголовок. Любовь отлично смотрится на Марке Эштоне из Вейла.

– Любовь? – говорю я, читая заголовок.

Он пожимает плечами.

– Согласно статье.

– А как насчёт тебя?

– Я почти не знаю тебя. – Он снова смотрит в окно.

Я киваю. Он прав. Даже спрашивать смешно с моей стороны.

– И вот почему я не понимаю этих чертовых чувств. – Он говорит это так тихо, что я почти пропускаю это. Я притворяюсь, что не слышу его, словно читаю статью.

Потому что, если я позволю себе прислушаться к этим словам - его признанию о запутанных чувствах ко мне, которые немного походят на любовь, я не уверена, что смогу верить резким словам Брайана о том, как Марк относится к женщинам.

Когда я смотрю в телефон Марка, делая вид, что читаю статью, некоторые слова на экране начинают осмысливаться. Это знакомые слова, которые остались со мной, запечатлелись в моём сердце, так же, как и многие песни Вейла, но личные и уникальные по-своему.

Я помню, как Марк набирал эти слова в своём телефоне, когда мы ехали в задней части его Юкона, направляясь к нему. Когда мои глаза сосредотачиваются на этих четырёх маленьких словах, я прочитываю всю статью.

«Немного похоже на судьбу». Это слова, которые Марк Эштон повторял в своём неожиданном выступлении на шоу Noteworthy два дня назад на выступлении в бассейне HRH.

Я перестаю читать, чтобы сказать:

– Я была на этом шоу.

– Была?

Я киваю.

– Мы ушли раньше.

– Хотелось бы, чтобы ты осталась тогда.

Фронтмен Noteworthy Себастьян Крессуэлл и Эштон - давние друзья, которые удивляют друг друга, появляясь на сцене, не говоря уже об их общих историях с женщинами и пьяных ночах. Слова, которые Эштон пел в субботу, заставили женщин отовсюду расстроиться от того, что его свободные деньки могут закончиться. Его баллада – несчастная и искренняя. Эмоции не ощущаются так глубоко без истинных чувств позади них, и любовь отлично смотрится на Эштоне, или, по крайней мере, на его лирике. Кто эта загадочная женщина, вдохновившая его на музыку? Время покажет. Чтобы воспроизвести видео нажмите здесь. Чтобы прочитать остальную часть душевной лирики, нажмите здесь.

Я нажимаю на «прочесть лирику».

Свет поражает твои глаза,

Часть меня умирает.

Немного похоже на судьбу.

Это всего на одну ночь,

Но это кажется таким правильным.

Немного похоже на судьбу.

Я не могу отпустить это,

Оно начинает проявляться.

Немного похоже на судьбу.

Слезы угрожают появиться в моих глазах. Я хочу посмотреть исполнение. Я хочу видеть, как он накладывает эти слова на музыку, исполняя их так, как может только он, со всем талантом, которым обладает, но мне нужно сделать это в одиночку. Мне нужно посмотреть, когда он не будет сидеть рядом со мной, потому что, если я услышу, как его сдерживаемые эмоции обо мне выходят из него в виде песни, когда он находится в замкнутом пространстве рядом со мной, я не уверена, что произойдет дальше. Я не уверена в том, что смогу сохранить самообладание.

– Хотелось бы мне увидеть это вживую, – говорю я.

Он напевает мелодию, а затем шепчет слова. Он не торопится, как я себе представляла, это будет в видео, он акапельно преподносит свою версию прямо здесь, в задней части машины.

И это прекрасно. Он поёт слова тихо, душевно, и я не могу не восхищаться чистым музыкальным даром, с которым он родился. Он не смотрит на меня, в то время как тихонько напевает мне, вместо этого сосредотачивая взгляд на окне.

Когда он заканчивает, я не знаю, аплодировать или залезть ему на колени, поцеловать или сидеть тихо.

Я позволяю тишине опуститься между нами, а затем говорю:

– Это было прекрасно. – Голос дрожит от моих слёз.

– Спасибо, – бормочет он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

– Что ты имел в виду под “оно начинает проявляться”?

Он прочищает горло.

– Я говорил тебе, что я катастрофа. Я чуть не пропустил шоу в ту ночь. Такого никогда не случалось. Никогда. Всегда на первом месте в жизни – музыка. Я говорил тебе, как испортил нашу вступительную песню. Это так непрофессионально. Я никогда не делал подобного даже до того, как мы подписали контракт на запись. Хренова куча людей рассчитывают на меня, веря, что я не облажаюсь, а я расстраиваю их. Всё потому, что моя голова забита тобой. – Он снова смотрит в окно и понижает голос. – Из-за того, что ты с Брайаном. Ты выбрала Брайана.

Моё сердце прыгает.

– Разве что-то изменилось, если бы мои отношения были с кем-то другим? Если этим человеком был не твой брат?

Он пожимает плечами, смотрит на меня и печально качает головой.

– Нет. Конечный результат тот же. Ты не со мной.

Наши глаза встречаются в жгучий момент. Его глаза пылают. Он хочет меня, хочет этого - прямо здесь, в задней части его машины, и я тоже этого хочу. Я хочу сидеть, как тогда, когда мы ехали по бульвару, как мы сидели сегодня, прежде чем я оттолкнула его. Я хочу, чтобы он был рядом. Я хочу чувствовать его запах, наслаждаться его теплом, чувствовать его в своем пространстве.

Но между нами есть черта - ясный и запретный разделитель, и это будет безнравственно, каким бы правильным оно ни казалось.

Теперь я смотрю в окно. Трудно сконцентрироваться, его зеленые глаза приковывают меня к месту. Вспоминаю слова Джилл – когда он смотрит этими зелёными глазами, ты сделаешь всё, о чем он просит.

Я просто не уверена, о чём он просит, и я не уверена, можно ли доверять интуиции и верить в то, что он искрен, или верить в то, что мой парень рассказывал о нём.

Двадцать семь

Мы остаёмся в разных сторонах автомобиля во время оставшейся части поездки обратно в Вегас, и всё определенно изменилось. По крайней мере, я чувствую себя немного ближе к нему. Поездка была полна взлётов и падений - мы прошли от дружного смеха над Снэпчатом до меня, кричащей на него за то, что он появился в доме моих родителей. Это похоже на иллюзию возможной совместной жизни, - горки на полпути между ужасающими и захватывающими.