Я не знаю, потому как я не в курсе никаких реальных подробностей о том, что произошло, что привело к этому, что вызвало это, каковы последствия, и как это все изменило отношения между братьями.
Когда я наконец въезжаю на подъездную дорогу дома моих родителей, чувство облегчения омывает меня. Мне двадцать семь, но дом мамы и папы всё ещё успокаивает.
Моя мама хлопает дверью и сжимает меня в крепкие объятия. Она не изменилась. У неё такие же короткие волосы, те же карие глаза, которые унаследовала моя сестра.
– Риз! – Восклицает она, крепко держа меня. Тепло покалывает мне глаза. Неужели я действительно заплачу только потому, что моя мать обнимает меня?
Я смотрю в потолок, чтобы оградиться слез, а затем отхожу. Она целует мою щеку.
– Ты прекрасна. Светишься. Это из-за твоего нового мальчика, о котором писала своей сестре?
Я закатываю глаза, угроза слёз утихает.
– У неё самый длинный язык во вселенной, – скулю я.
Моя мама смеётся.
– Заходи и расскажи мне о нём всё.
Я приехала сюда, чтобы сбежать от мыслей о нём. Я не говорю ей об этом, и, конечно же, не собираюсь пересказывать свою любовную жизнь матери, но надеюсь, что позже состоится серьёзная беседа с сестрой по поводу болтливости.
– Рейчел придёт на ужин?
– Она сказала, что постарается зайти после обеда. Сегодня вечером у неё есть какие-то планы с Беном.
Я скучаю по моей младшей сестре и её обожаемому парню, Бену. Они вместе с колледжа. Я уверена, что когда-нибудь они поженятся. Иногда мне хотелось бы справляться со всем так же, как она.
Рука мамы обернута вокруг моих плеч, когда она проводит меня через гостиную.
– Я просто поднимусь наверх и поставлю сумку, – говорю я.
– Не торопись, и мы перекусим вместе.
Я направляюсь в свою детскую комнату. Я не была дома в весенние каникулы. И чувствую себя сволочью. Я знаю, что мама любит, когда я приезжаю домой, и мне нужно делать это чаще. Хотя дорога длинная, и в середине учебного года трудно найти время. Плюс, кто посещает Феникс для отдыха в июле? Не то, чтобы Вегас был намного лучше, но жара может калечить. Мне следует знать это, раз уж я выросла здесь.
Я оглядываю свою спальню. Здесь ничего не изменилось, с тех пор как я оставила это место почти десять лет назад. Несколько фотографий в рамке по-прежнему засоряют мой комод, и все они из средней школы. Я выбираю одну и смотрю на четырех подруг, обнимающих друг друга. Я помню этот момент - в доме Джилл, перед концертом. Это был наш выпускной год, и Vail открывал концерт какой-то другой группы, которую я даже не могу вспомнить. Мы с Джилл были одержимы Марком Эштоном, как и наши подруги.
Из трёх девушек на фотографии я продолжаю общаться только с Джилл. С одной из них мы даже в Facebook не друзья.
Я бросаю фоторамку и ее содержимое в мусорную корзину. Жизнь продолжается. У меня много новых фотографий и воспоминаний с Джилл. Она всегда будет моей лучшей подругой, а Бекки и Холли из другой жизни. Интересно, что бы они подумали о моём затруднительном положении, о том, что я спала с Марком, а теперь сплю с его братом.
Неважно, что они подумают. Даже я не знаю, что думать.
Я выкидываю ещё несколько школьных фото с верхней части своего комода и вспоминаю о пустом комоде Брайана в его спальне. Он настолько избегает воспоминаний, или всё просто упаковано, ожидая постоянного места в новом доме?
Несмотря на то, что я думаю об этих воспоминаниях как о случившихся в другой жизни, я не выбрасываю фотографию нас с Джилл в рамке «Лучшие друзья навсегда». Оставляю и классное кольцо или коробку, заполненную памятными безделушками, – разными, от подруг или мальчиков, в которых я была влюблена. Когда-нибудь я отпущу все это, но сейчас сувениры предлагают успокаивающий оазис в засушливой пустыне, где я проживаю последние два месяца.
Я сажусь на кровать, такую же, как родители купили, когда я выросла из колыбельки. Пружины скрипят, когда я сажусь, и я хихикаю про себя, когда думаю о том, как Эрик, мальчик, с которым я встречалась в старшей школе, пришел ко мне, и мы обнимались. Мои родители были внизу. Мы в моей комнате «занимались» и должны были держать дверь открытой, что мы и делали, отчаянно прислушиваясь к шагам, чтобы успеть разбежаться. Мы старались вести себя как можно тише, а потом кровать издала громкий писк, сдающий нас с потрохами. Эрик застыл, а я истерически хихикнула, потому как нервничала, что обжималась с мальчиком в постели, но нас не поймали. Он вскочил, а потом мы по-настоящему учили уроки. Мы больше не обжимались в моей постели - ну, мы не возвращались в мою постель, когда мои родители были дома, чтобы нас не услышали.
Я потеряла девственность на этой кровати, с другим старшеклассником по имени Зак спустя год. Кровать застонала под нашим весом. Это не было так больно, как иногда бывает в первый раз, но я определенно многому научилась с тех пор.
Последним мальчиком, с которым я была в этой постели, был Джастин, мой бывший. Я привезла его домой, чтобы познакомить с моими родителями, и когда они уехали поужинать, мы занялись сексом. Я улыбаюсь, когда вспоминаю, как срывали одежду друг с друга, как только закрылся гараж за моими родителями, как только мы были уверены, что их нет. Мы дразнили друг друга беспощадно за спинами моих родителей, и это было похоже на какую-то горячую прелюдию. Мы напали друг на друга, и это был лучший секс за все время всех наших отношений - возможно, потому, что он был шаловливым и непристойным.
Я собираюсь оставить воспоминания позади и вернуться к моей нетерпеливой матери, когда телефон гудит от входящей смски, - и новое воспоминание, которое зажжётся в моих размышлениях об этой комнате.
Джилл: Не сердись на меня, но я дала Марку твой номер.
Моё сердце совершает переворот.
Я: Зачем?
Джилл: Потому что когда он смотрит на меня своими зелёными глазами, я готова сделать почти всё, что он попросит.
Я хихикаю.
Я: Я поняла. Можешь ли ты более подробно предоставить информацию?
Джилл: Он взял мой номер у Беккера и написал мне смс.
Я: Значит, он на самом деле не смотрел на тебя своими глазами?
Джилл: Ты была бы хороша в журналистских расследованиях.
Я: Он собирается позвонить мне?
Джилл: Не сказал.
Я: Когда ты дала ему мой номер?
Джилл: Только что, и сразу отправила тебе смс, чтобы ты знала.
Мой телефон начинает звонить, номер с кодом зоны 310[6] я не знаю.
Святое дерьмо. Мне звонит сам Марк Эштон.
У меня есть телефонный номер Марка Эштона.
Что за жизнь?
Мое сердце колотиться, а все внутри падает до самых пальцев ног.
Еще один текст вспыхивает от Джилл, но я отвечаю на звонок, а не проверяю его.
– Привет? – осторожно говорю я, моё сердце стучит в ушах.
– Риз, – тихо говорит он, и даже если бы я не получила предупреждения Джилл, я бы узнала этот голос где угодно.
– Привет, – отвечаю.
– Здравствуй.
Мы оба замолкаем, так как я жду, когда он скажет, почему звонит мне. Нервы связывают мои внутренности в узел.
– Сегодня я приходил к тебе домой, но там никого не было.
– Я поехала домой в Феникс.
– Феникс? Разве там сейчас не жарко?
– Невероятно, но здесь есть кондиционеры. И сейчас тут не жарче, чем в Вегасе. Ты взял мой номер телефона у моей лучшей подруге, чтобы спросить меня о погоде?
Он хихикает.
– Нет.
Я позволяю тишине неуклюже повиснуть между нами на несколько секунд, пока жду, когда он заговорит.
– Я просто ... я не знаю, Риз. Я гребаная катастрофа сейчас, и это твоя вина.
– О чем ты говоришь?
– О нашей единственной совместной ночи. Чёрт возьми, я не могу выкинуть тебя из головы. И теперь ты с Брайаном, и всё это так чертовски неправильно. – Его голос полон страсти, и моё сердце ломается в груди. Я хочу этого, так сильно, чтобы это стало реальностью. Мне хочется, чтобы он хотел быть со мной. Я хочу верить его словам, ведь я тоже это почувствовала.
6
Лос-Анджелес, Калифорния