Я пытаюсь принять участие в разговоре и отпустить внутреннюю борьбу, с которой я столкнулась, потому, как я скучаю по этому. Я скучаю по моей семье. Я люблю Вегас, люблю свою работу, люблю жизнь, которую я там построила, и мне, конечно, не хочется возвращаться домой, ничто не сравнится с семьёй.

У меня нет возможности лично поговорить с сестрой о парне, о котором они продолжают говорить. У меня нет возможности поговорить о своих сбивающих с толку чувствах или о том, что я спала с солистом её любимой группы. У меня нет шанса упомянуть предупреждения Брайана или заманчивую искренность Марка. У меня нет возможности признать то, что я спала с обоими братьями.

В какой-то момент у меня будет шанс поделиться всем с сестрой, но завтрак с родителями - неподходящее время. Так что пока я притворяюсь, что все в порядке. Я смеюсь в правильных местах и вставляю свой знакомый сарказм, где он подходит, как будто не столкнулась с абсолютной неразберихой из-за братьев.

Я бросаю дорожную сумку в машину и направляюсь внутрь, чтобы заключить маму в последнее объятие перед отъездом. Мой папа ушёл на работу, и я попрощалась с ним утром вместе с сестрой.

– Ты уверена, что тебе нужно ехать? – спрашивает мама.

Я киваю.

– Да. Мне жаль, что это был такой недолгий визит.

Она обнимает меня.

– Ты же знаешь, что ты можешь приехать в любое время, когда захочешь.

– Я знаю. Спасибо, мама.

– Ты уверена, что не хочешь поговорить о мальчике?

Я хихикаю.

– Ещё нет. Может быть, скоро.

Она улыбается.

– Я по другую сторону телефона в любое время, как ты будешь готова.

Мы идем к входной двери.

– Люблю тебя, мама.

– Люблю тебя тоже. – Она целует мою щеку. – Легкой дороги и напиши мне, когда будешь дома.

– Так и будет. – Я открываю дверь и прощаюсь, она машет мне в последний раз и закрывает дверь, прежде чем заплачет, из-за того, что я снова ухожу. Как только делаю первый шаг к своей машине, огромный черный Юкон сигналит, останавливаясь прямо перед подъездной дорожкой.

У меня пересыхает во рту, и дрожит сердце, когда нервный импульс замирает по моему позвоночнику.

Я знаю, кто за дверью, даже не открывая, прежде чем ноги, одетые в чёрные найки и чёрные джинсы, выходят из машины.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

Даже для него – это экстремально.

Марк идёт по подъездной дорожке ко мне, выглядя как рок-звезда – чёрная рубашка, соответствующая его чёрным брюкам, руки, покрытые татуировками, солнцезащитные очки, тёмная щетина на подбородке - и выглядит он совершенно неуместно на тихой подъездной дорожке дома моих родителей. Он останавливается за несколько футов передо мной в тени, отбрасываемой гаражом. Он поднимает солнцезащитные очки на голову, и его зелёные глаза ищут мои.

– Я должен был тебя видеть.

– Зачем?

Он останавливается и оглядывается.

– Здесь очень жарко.

Я не могу не засмеяться, несмотря на серьёзность ситуации.

– Действительно. Почему ты здесь?

– Я не уверен. Я просто потратил пять долбаных часов в машине, пытаясь понять, что, чёрт возьми, я делаю, но это не принесло результатов.

– Я возвращаюсь в Вегас.

– Возвращаешься?

Его взгляд выглядит обнадеживающим секунду, и я ненавижу то, что вылетает из моего рта.

– Да. Брайан ... гм ... вернётся сегодня вечером.

Надежда исчезает и заменяется твердостью, которая ранит моё сердце.

– О. – Он отводит взгляд от меня.

– Разве у вас нет концерта или чего-то ещё? Почему ты тратишь время на меня?

Он грустно смеётся.

– Турне закончилось, детка. У меня есть обязательства здесь и там, и у нас есть студийное время, забронированное на несколько недель, но я по большей части свободен.

Вероятно, я бы знала, если бы не удалила все социальные медиастранички, связанные с Марком Эштоном.

– О, – говорю я, повторяя его прежнее слово. – Значит, ты решил отправиться в путешествие?

Он пожимает плечами.

– Как ты меня нашёл?

– Ты говорила мне, где ты.

– Я сказала, что в доме родителей. Я не сказала, где это именно.

– Возможно, я снова обратился к твоей подруге за информацией.

Я закатываю глаза.

– Что же это за подруга?

– Возможно, хорошая подруга, Риз.

– Подталкивающая к искушению?

Он приближается ко мне. Я чувствую его запах, и желание тяготит мой живот.

– Я искушаю тебя?

– Каждую секунду, каждый день, – на выдохе.

– Боже, – бормочет он. Он притягивает меня к себе, и у меня нет сил бороться. Он не целует, просто обнимает меня несколько секунд, и мне чертовски хорошо, и всё равно, если он использует меня из-за конкуренции со своим братом. – Ответ на твой вопрос: зачем я пришёл сюда.

Он зарывает лицо мне в шею, ключицей и грубой щетиной по моей коже. Моё сердце в его руках. Моя кровь нагревается, нервы пробуждаются, и все чувства мчатся вниз к центру, пульсирующему между ног.

Я не просто хочу его - я хочу, чтобы это было настоящим, искренним. Он мне нужен. Я боюсь его. Наша ночь наводняет мои воспоминания, рука, проходящая по моему бедру, его поцелуй, его прикосновение, его тело, когда он вошел в меня. Такой сильный, такой знакомый ... но всё начинает исчезать. А затем полностью исчезает, когда я осознаю, что творю.

Я вырываюсь из его объятий, не понимая до конца: благородная я или глупая.

– Поехали со мной, – говорит он. – Винни отвезёт твою машину, а мы сможем сидеть в задней части Юкона, только ты и я, и болтать.

Быть в ловушке в машине в течение пяти часов с Марком Эштоном?

Это как сбывшаяся мечта ... разве что опасная. Даже самоубийственная.

– Я ... я не знаю. И кто такой Винни, чёрт возьми?

– Начальник безопасности. Пожалуйста, Риз. Я приехал сюда, чтобы увидеть тебя. – Это не пятнадцатиминутный путь от Стрипа к моему дому. Он совершил пятичасовую поездку в машине, чтобы увидеть меня в другом штате. Для такого занятого человека, как он, это заслуживает некоторого признания. Я едва ли могу придумать причину, чтобы сказать ему «нет», когда он сделал все это из-за какой-то надежды, за которую цепляется, за то, что мы можем всё исправить. – Пожалуйста, просто дай мне несколько часов.

Я вздыхаю. Меня не нужно убеждать. Я не знаю - было из-за чувства долга перед моим парнем, а не потому, что я действительно не знала, что делать. Я знаю, что было бы правильно сделать, но, несмотря на это делаю противоположное.

– Хорошо.

Двадцать шесть

Телом я прижимаюсь как можно ближе к двери машины, чтобы отдалится от Марка и искушения, а он нет. Он сидит поцентру, нажимает кнопку, которая поднимает чёрный разделитель между нами и водителем, и устраивает наши тела, чтобы мы сидели точно так же, как в тот же самый вечер, когда его автомобиль вёз нас с концерта в Мандалай-Бэй к нему домой в Мандарин Ориентал.

Его рука на моём бедре, а мои руки обернуты вокруг его предплечья, прижимая его ко мне. Он сидит с раздвинутыми ногами, его колено прижимается к моему, а я держу свои ноги вместе, как хорошая девочка. Тем не менее, я ощущаю себя не очень хорошо.

– Я не могу так, – говорю я в знак протеста. – Выпусти меня. Мне нужно ехать домой. Одной.

Юкон едет вперед, и мы в движении. Вздыхаю и расправляю руки вокруг себя, скрещивая их на груди, но он не убирает свою ладонь с моего бедра и колено рядом с моим коленом. Я поднимаю его руку и кладу её ему на колено, не прикасаясь ни к какой другой части его тела.

– Иди сядь там, – говорю я, кивая через небольшое пространство на ряд сидений, лицом к нам.

Он хихикает и отодвигается на пару дюймов.

– Можешь получить свое пространство.

– Боже, благодарю.

Мы успокаиваемся на несколько секунд, каждый смотрит в окна, и мне интересно, что на самом деле он, чёрт возьми, делает.