- Черепанов,- пояснил я.

Юрков долго изучал таинственный новый абзац.

- Мадам Моро…- пробормотал он.

Мы таким образом обменялись нашими данными по проблеме. В заключение я счел за благо отобрать книгу у Юркова и спрятал ее в свой саквояж.

Потом Юрков спросил:

- Давно ты с ней работал? Я имею в виду - с Кошкиной.

- Начали мы примерно с полгода назад, но…

- Что - «но»?

- Не знаю, как сказать.., Что-то, в общем, у нас разладилось.

- А точнее?

- У меня создалось впечатление, что она сама не знает, чего хочет.

- Как это: не знает, чего хочет?

- Ну, понимаешь… Нечетко поставлена задача. Неясные формулировки. Мечется из стороны в сторону. И тянет с получением результатов.

- Так…- тихо проговорил Юрков.

Я насторожился:

- Что ты хочешь сказать?

- Нечетко…- повторил за мной Юрков.-Неясные… Мечется… Тянет…

- Ну да,- подтвердил я.

- Что ж ты взялся работать с такой растяпой?

- Да она вовсе не растяпа! Совсем не производит такого впечатления. Да она любого мужика за пояс заткнет по организованности, по работоспособности!

- Гм,- сказал Юрков. И посмотрел на меня в упор.- Тогда в чем же дело?

- Не знаю…- я развел руками, что я еще мог, собственно, добавить?

Тут нам сообщили, что мы можем войти. Я быстро привел себя в порядок: поправил на макушке то, что у меня осталось из волос, разгладил усы, проверил галстук-бабочку, подаренный мне Клер на день рождения, и одернул пиджак, сшитый у лучшего на Луне портного. Юрков скептически смотрел на мои приготовления. Я достал из карманов еще два предмета своей экипировки, один из них (таблетку в саморастворяющейся капсуле) я бросил в рот, другой - трубку - вставил в зубы. Теперь все было в порядке.

- Пошли, я готов,- сказал я.

- Не может быть,- проворчал Юрков.

Я двинулся первым, пошел к широкой двери, которую раскрывала перед нами одна из девушек, работавших в приемной. Я давно привык к манерам Юркова. Это, в конце концов, его дело. Итак, я пошел вперед, Юрков следом за мной.

Главный ученый секретарь Сигмы был пожилой сибарит, известный своей любовью к радостям жизни. Возможно, эта страсть помогала ему устоять под бременем административных забот. Одна только обязанность встречать гостей, вроде нас, чего стоила. Поговаривали, что он выстроил собственную финскую баню. Он бодро поднялся с необъятного кресла и двинулся, переваливаясь, нам навстречу, при этом огромный живот его угрожающе колыхался из стороны в сторону. Само собой, он любил и поесть. Впрочем, иметь представительную внешность было необходимо на его месте. Главный, по всей видимости, процветал.

Обмен приветствиями состоялся на ковре, занимавшем всю середину гигантского кабинета. Затем толстяк вернулся в свое кресло, мы заняли два других, значительно меньших, расположенных по другую сторону массивного стола, и началась обычная церемония.

- Мы рады видеть в Сигме двух столь выдающихся ученых…- забубнил себе под нос Главный ученый секретарь.

Я оглядывался по сторонам. Роскошь была для Луны необыкновенная. Сигма вообще строилась с невероятным размахом. Проектировщики хотели доказать, что на Луне могут быть не только маленькие базы со спартанским бытом. Здесь, к примеру, были не отсеки, как на Станции у Юркова, и не комнаты, как у нас в Отделе, а квартиры. Об исследовательских лабораториях нечего и говорить. Их оснастили так, что любой человек с Земли считал для себя честью быть приглашенным сюда на работу.

- Задача нашей Сигмы,- продолжал бубнить толстяк,- как явствует из ее названия, обеспечить возможность комплексных исследований, приблизиться к подлинному синтезу всех наук, как точных, так и гуманитарных…

Думаю, он давно выучил свой дежурный текст наизусть. На нас он не глядел, и Юрков мгновенно воспользовался этим: расслабился в кресле и отдыхал после перелета. Я, напротив, был напряжен, я все ждал, когда Главный ученый секретарь начнет расспрашивать о причинах нашего прибытия на Сигму. Это было бы катастрофой: нам ни в коем случае не следовало кому-либо рассказывать про вчерашние события. Юрков словно догадался, о чем я думаю, приоткрыл один глаз и подмигнул мне: мол, не волнуйся ни о чем. И он, представьте, оказался прав. Он не раз уже поражал меня своим знанием как человеческой натуры, так и порядков на Луне.

Толстяк отбубнил свой текст и поднялся пожать нам руки. В этом заключалось его напутствие. Явно думая уже о чем-то другом, он, правда, вскользь спросил:

- Вы, наверное, к Кошкиной?

- М-м,- неопределенно начал Юрков.- Собственно…

Но мы уже не интересовали Главного ученого секретаря. Он выполнил свою работу. Еще минута - и мы благополучно покинули приемную.

- Куда? -спросил я.

- В лабораторию Кошкиной,- бросил Юрков.- Быстро!

Мы помчались по коридору, впрыгнули в непрерывный лифт, потом еще немало петляли по весьма темным пустынным коридорам, которых в Сигме сотни. Саквояж тяжело бил меня по колену. Наконец я увидел знакомый номер на двери.

- Номер тыща тринадцать,- пробурчал Юрков.- Конечно. И не иначе.

Я тронул дверь - она была не заперта. Мы вошли.

Слабый свет проникал через иллюминатор. Мы вгляделись. Никого. Юрков пошарил по стене, нашел выключатель. Вспыхнули лампы земного света. Мы продолжали осматриваться. Терминал вычислительной машины был отключен, бумаги в беспорядке раскиданы по столу. Юрков прошел через комнату к задней стене, в которую была вделана стальная дверь. Наклонился и затем, выпрямившись, констатировал:

- Опечатана.

Я кивнул. Когда я был у Кошкиной, эта дверь тоже была закрыта и опечатана.

Юрков шагнул к столу. Начал перебирать бумаги. Я подошел и встал рядом. Юрков перебирал лист за листом, я смотрел.

- Скорость и координаты тела…- бормотал Юрков.- Парадокс точности, так… Выбор объектов… Этим вы с ней занимались?

Я был в затруднении. Я смотрел на расчеты, которые сделала Кошкина, и все более удивлялся.

- Ха! - не выдержал я наконец.- Это уже совсем интересно!

И вырвал листок из руки Юркова.

Пока я вчитывался в записи, сделанные Кошкиной, Юрков ходил за моей спиной. Я лихорадочно схватил со стола следующий листок, потом еще один, самый ход ее расчетов был удивительным!

Юрков между тем снова наклонился к стальной двери.

- На печати - номер тыща тринадцать,- сказал он.- Опечатано Кошкиной.

Когда он подошел опять ко мне, я пожимал плечами. Я смотрел на бумаги, которые лежали на столе у

Кошкиной, и совершенно не знал, что сказать. Я был в полном недоумении.

- А может, она просто чего-то не договаривала? - предположил Юрков.

- Откуда я знаю…- только и мог я произнести.

- И на каком-то этапе ты перестал быть ей нужен?

- Все может быть…-выдавил я из себя.

- А пока тебе казалось, что она мечется, она четко шла к своей цели.

Я вскинул голову:

- Какой?

- Эксперименту! - вскричал Юрков.

- Но какому? - снова спросил я.

- Какому…- повторил Юрков.

С этими словами он вышел из лаборатории. Я вышел вслед за ним, тщательно прикрыв за собой дверь, чтобы она не привлекла к себе чьего-нибудь ненужного внимания.

- Куда мы теперь? - спросил я.

- Пойдем, поговорим еще с Колей…- мрачно ответил Юрков.

Мы опять прошагали полутемными пустынными коридорами, нашли лифт, поднялись в жилую зону. Коридоры здесь были поуже, зато больше было света и людей. Мы без труда отыскали квартиру Кошкиных.

Юрков постучал; никто не ответил. Юрков постучал громче. Опять никакой реакции. Тогда Юрков легонько толкнул дверь. Она приотворилась. Юрков обернулся ко мне_; я стоял позади него, и спросил:

- Войдем?

Я кивнул.

Мы шагнули в прихожую и не увидели там никого. Прошли дальше, в гостиную. Там тоже никого не было.

- Дальше не надо,- сказал Юрков.

Я был полностью согласен с его решением. Мы сели на удобные стулья, расположенные под иллюминатором, и стали ждать. По-видимому, Николай отлучился куда-то ненадолго.