- То есть? - я заерзал на подушках. Пребывание в больнице определенно сказывалось не лучшим образом на том, как работала моя голова.

Клер смотрела в сторону.

- Кто вернется,- проговорила она совсем тихо,- тот еще будет. Но если кто-то останется в девятнадцатом…-Клер вздохнула.- Того, милый мой, уже нет и не будет никогда.

Я молчал, осмысливая необратимость хода событий, что могли произойти. Вполне могли.

После паузы Клер добавила:

- Тут и твоя Кошкина со своими браслетами ничего поделать не в силах…

Я хотел было возразить; в конце концов, мы ведь сами видели людей, которые жили в девятнадцатом веке, говорили с ними; но понял, что это будет не по существу, да и попросту неуместно. Не о том была речь.

Снова я вгляделся в матовый металл.

Сказал:

- Не будем пока снимать.

- Не будем,- охотно согласилась Клер.

Телеграмма

ОТДЕЛА 165/101 12 03 1512 СТАНЦИЯ ЮРКОВОЙ ФРЕВИЛЬ ВЫЗДОРАВЛИВАЕТ СОСТОЯНИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЕ ТЧК ВОЛНУЕМСЯ ЮРКОВЕ ЖДЕМ ИЗВЕСТИЙ = КЛЕР

Телеграмма

КОСМОПОРТА ВИДИМОЙ 456/992 13 03 1658 СТАНЦИЯ БИЕРУ

БОБ НОГИ В РУКИ ВЫЛЕТ ЗАВТРА СПЕКТАКЛЬ В ДЕНЬ ОТКРЫТИЯ = ХУАНИТО

Телеграмма

СТАНЦИИ 17/631 06 03 1745 ОТДЕЛ КЛЕР ФРЕВИЛЬ ИЗВЕСТИЙ НЕТ = НАДЯ

Дверь избушки резко отворилась, хлопнула о стену, и на пороге вырос Арсентий. Он был весь в снегу.

- Окружили!..- заполошным криком выдохнул Арсентий и так же быстро исчез.

Мы кинулись к распахнутой двери. Едва выскочили из избушки, раздались выстрелы, и несколько пуль просвистело над нашими головами.

- Ложись, сударь, быстро! - услышал я голос Сохатого.

Вслед за Кошкиной и Колей я бросился в снег. Он был рыхлый, мы утонули в сугробе. Снег набился мне в рот, залепил глаза. Я приподнял голову, чтобы набрать воздуха. Во рту была ледяная вода, я сглотнул ее. Моргнув несколько раз, я увидел, что на ресницах у меня висят капли и в каждой светится по радуге. Между тем, еще раздались выстрелы. Совсем не время было видеть мир в радужном свете.

- Еле мы к вам пробрались…-услышал я снова голос Сохатого.

Осторожно повернувшись, я огляделся. Я лежал у самого входа в избушку. Слева от меня - Коля, за ним Кошкина, еще дальше Арсентий. Справа от меня лежал Сохатый. Впереди начиналась цепь конных и спешившихся полицейских, она уходила в обе стороны и заворачивала за избушку. Окружены мы были накрепко.

- Вот она, батюшка, беспечность-то российская,- сказал мне Сохатый вполголоса.- Думали, отбили, ну и все.

Обе наши тройки оказались, конечно, по другую сторону цепи. Нас от них отрезали. Сани стояли прямо на дороге; доберись мы до них… Сохатый увидел, куда я смотрю, и прошептал:

- Близок локоть…

У Кошкиной, Коли и у меня были браслеты; у Сохатого с Арсентием их не было.

Чуть поодаль от наших троек по дороге гарцевал с победным видом на черном коне унтер. Конь заворачивал влево, вправо, а красный нос над усами, осыпанными инеем, неотрывно был устремлен на нас. Унтер одну за другой подавал команды полицейским; после каждой команды кольцо вокруг нас стягивалось чуть поуже, затем унтер давал следующую команду.

- Мужик-то ярой,- тихо заметил Сохатый.

После очередной команды от цепи отделились пятеро полицейских и двинулись вперед с ружьями наперевес. Тот, что был в середине, шел по нашей протоптанной тропинке. Остальные с трудом пробирались по пояс в снегу. Медленно и неотвратимо все пятеро надвигались на нас. Шаг за шагом, все ближе и ближе.

- Ну, брат, была не была,- шепнул мне Сохатый.- Теперь гляди. Успевайте…

В следующий момент я увидел, что Сохатый встал во весь рост на тропинке. Унтер закричал, полицейские остановились и послушно приложились к ружьям. Сохатый сипло заговорил:

Прогремели выстрелы. Снег посыпался с кедров. Ни одна пуля не задела Сохатого. Он чуть качнулся и двинулся вперед, на полицейских. Унтер опять закричал, полицейские принялись перезаряжать ружья. На тропинку выскочил Арсентий, догнал Сохатого и пошел с ним бок о бок, оступаясь в сугроб. Теперь они говорили вдвоем, один сипло, другой басом:

Полицейские приложились к ружьям. Раздались выстрелы. От полицейских до Сохатого и Арсентия было уже всего несколько шагов. Тем не менее, все пули пролетели мимо. Сохатый и Арсентий двинулись дальше, согласно выговаривая:

Унтер заорал, выхватил ружье у ближайшего к нему полицейского и прицелился. Конь под ним переступил ногами, унтер ударил его прикладом и прицелился снова.

- Черт,- сказали слева одновременно Кошкина и Коля.

Снежная пыль и пороховой дым стояли в воздухе над поляной. Сохатый и Арсентий сделали еще по одному шагу вперед:

Унтер выстрелил. Арсентий вобрал голову в плечи. В тот же миг я увидел, что Сохатый сделал резкое движение рукой перед Арсентием, такое движение в сторону и вверх, какое получается, когда что-нибудь ловят. Кто-то из полицейских вскрикнул. Сохатый несколько раз помотал рукой и, разжав пальцы, дунул в них, показывая, как жжет ему ладонь пойманная пуля.

- Атаман! - сдавленно прохрипел полицейский, который стоял перед ним на тропинке, и выронил, ружье.

Сохатый сипло проговорил:

И широко размахнулся. Последовал сильный бросок в сторону унтер-офицера. Не знаю, мне показалось - что-то полетело. Унтер резко качнулся в седле, его конь прянул вбок, шагнул с дороги и увяз передними ногами в снегу. Унтер накренился, ружье выпало у него из рук и утонуло в сугробе, а вслед за ружьем рухнул и унтер.

Его вопль послужил более действенной командой, чем все прежние. Пятеро полицейских, что были перед нами, тут же повернулись и побежали прочь, толкая друг друга, чтобы выбраться на тропинку. Не прошло и нескольких секунд, как они бежали уже далеко на дороге. Между нами и нашими тройками не осталось никого.

Я оглянулся. Остальные полицейские зарылись в снег.

- Эй! - крикнул нам Сохатый.

- Вперед! - крикнул я.

Пропустив Кошкину и Колю, я побежал вслед за другими к тройкам. Выстрел, который раздался откуда-то сбоку, я слышал, однако не обратил на него внимания. Вскрик Коли я слышал тоже, но решил, что Коля просто подвернул ногу, падая в сани.

Отвязать лошадей было для Арсентия делом одной секунды. Помощь ему не требовалась, я перевалился через борт. Мы помчались по дороге. Первым на тройке серых гнал Арсентий, у него в санях оказались я и Коля, за нами на тройке гнедых - Сохатый с Кошкиной.

Дорога тянулась по высокому берегу, вдоль реки, иногда я видел за деревьями огромное пустое пространство, а дальше - противоположный берег. Время от времени слышались гул и раскатистый грохот внизу; теперь я знал, что это означает. Арсентий гнал и гнал, лошади были уже мокрыми и от них валил пар, Сохатый не отставал от нас. Ясно было, что следует ожидать погони.

Я заметил, что Коля морщится, потирая запястье. Я потянулся к нему и отогнул рукав его полушубка.

- Ерунда, царапина,- улыбнулся Коля.

На руке действительно была только небольшая ранка. Но я смотрел на браслет. Пулей, попавшей рикошетом, была смята часть застежки. Та самая, где размещались крохотные блестящие выступы. От крайних не осталось и следа. Выступы, я знал, служили для ввода информации…