Коля поправил очки. Тихо проговорил:

- Вы ошибаетесь. Я не считаю себя выдающимся ученым. В одном вы правы: конечно, я человек науки. Благодаря ей я здесь. От нее я не собираюсь отрекаться.

- Но как человек науки вы должны понимать: вмешиваться в прошлое - опасно, это может дать любые последствия в будущем! Непредсказуемые, возможно, едва заметные, а возможно, очень серьезные, совершенно неожиданные, и такие, что вам при одной мысли о них стало бы не по себе? Жизнь состоит из причин и следствий! Изменяете причины - значит, ждите, что-то произойдет. Известно вам это или нет?

- Известно…- Кошкина опустила голову.- Вы обвиняете его. Но тогда вы должны обвинять и меня. Наши поступки задевают интересы многих, а может быть, и всех на Земле и Луне.

- Ну вот,- ахнул я.- Вы и это хотите для него сделать. Вы решили взять вину на себя?..

- Мне следовало понимать, что полученные мной результаты могут быть использованы по-разному.

- Коля,- сказал я,- вы применили научные результаты необдуманно и в неподобающих целях. Хватит уже печальных примеров…

- Вина моя,- ответил Коля.- И нечего ее делить.

Я тяжко вздохнул. Мне послышалось, кто-то из них вздохнул вместе со мной. Может, просто показалось.

- А ваша безответственность? - воскликнул я.- Возьмем Сухинова. Вы спасли его от смерти…

- Да,- с достоинством перебил меня Коля.

- Да,- настойчиво подтвердила Кошкина.

- Вы спасли его, верно. Спасти человека - самое благородное дело из всех возможных, не спорю. Но, может, Сухинову-то это было не нужно? Вы его спросили? А может, он предпочел бы умереть? Сухинов - мятежник, смысл его жизни был - борьба, и даже его смерть была актом борьбы, самой крайней формой протеста. А вы заменили ее каким-то чудесным, необъяснимым для современников спасением. Вы лишили биографию Сухинова ее логического конца, лишили человека последнего решительного поступка в его жизни, лишили декабристов страницы их трагической истории. Да вы просто забыли, что не всякая жизнь - благо. В случае с Сухиновым, может, получается так, что отнять у человека его собственную смерть - это чуть ли не то же, что отнять у него часть его жизни, ведь смерть, не забывайте, неотъемлемая часть нашей жизни, а смерть Сухинова была достойной!

Я устал. Я не привык говорить много.

- И еще,- пришлось мне добавить.- Ну, вызволили вы Сухинова из тюрьмы. А дальше-то что? Куда ему деться? Он ведь обречен. Кругом тайга, дикие звери, на тысячи верст людей нет, о каких-либо достоверных картах тех мест тогда еще и понятия никто не имел, не знали даже, наверное, куда Амур впадает. Авантюра, чистейшая авантюра. Сухинов был в отчаянии, был во власти заблуждения, но вам-то следовало все это понимать!

Я выдохся. В изнеможении я откинулся к стене.

- Вы согласны со мной? - спросил я у Кошкиной,

Она кивнула, не поднимая глаз.

Чтобы как-то закончить, я добавил:

- В общем, Коля, натворили вы тут делов…

В молчании Кошкина и я смотрели на Колю. Он сидел, опустив голову, и мял в руках свою баранью шапку. Отросшие волосы падали ему на лоб.

Мы с Кошкиной ждали. Наконец Коля заговорил. Он сказал:

- И все-таки я остаюсь.

Кошкина взорвалась:

- Но зачем?

Я вскричал:

- Продолжать свои славные подвиги?!.

Коля промолчал. Что, конечно, делало ему честь.

Затем я спросил по возможности ровно:

- Так конкретно, что вы хотите здесь делать?

Кошкина замерла. Я, надо сказать, тоже. Коля положил шапку на край лавки и тихо произнес:

- Выполнять свой долг.- Затем он пояснил: - Я вижу свой долг в том, чтобы помогать декабристам, сосланным в Сибирь. Им здесь сейчас очень трудно.

Я снова спросил:

- А нельзя еще конкретнее?

- Стрелять я больше не буду,- ответил Коля.- Да и не из чего,- он усмехнулся.- Это, впрочем, к лучшему. Вы уже, наверное, поняли, или Маша вам рассказала. Я знаю теперь, насколько аккуратным надо быть со временем. С каждым веком и десятилетием. И, разумеется, с каждым человеком. Никаких чудес и вмешательств больше не случится, даю вам слово. Я буду помогать декабристам, чем я в состоянии помочь. Буду делать маленькие добрые дела. Если хотя бы одному достойному человеку я облегчу ссылку - буду считать, что жил не зря.

Я снова вздохнул. Переубедить его было, по-видимому, невозможно. Стараясь не смотреть на Кошкину, я встал и пошел прочь.

Шагнул к двери и выглянул наружу. Сумрак помалу сгущался, в вышине появилась первая робкая мерцающая звездочка. Кругом была полная тишина. Хотелось бы знать, далеко ли ушли Арсентий и Сохатый, но я не мог этого определить.

Удивительное было состояние - затерянность в глухой тайге, в неведомых местах и давно минувшем веке…

Капюшон я не набросил, и зимний вечерний холод начал проникать мне за воротник. Я снова подумал о Сохатом и Арсентии. Впереди была дальняя дорога, и еще неизвестно, когда мы сможем воспользоваться браслетами и попасть домой.

- Юрков,- позвала Кошкина.

Я решил пойти к ним и предпринять еще одну попытку.

- Коля, дорогой,- произнес я со всей возможной мягкостью,- давайте все-таки вернемся.

И посмотрел на него испытующе. То же сделала и Кошкина.

Коля снял очки и принялся протирать их грязным платком.

- Поймите,- заговорил он тихо, доверительно.- Произошла ошибка. Ну, бывает. Ошибка природы. Ей тоже свойственно иногда ошибаться.

Он, кажется, улыбнулся.

- Какая еще ошибка? - резко спросила Кошкина.

- Я родился не в ту эпоху, когда бы мне следовало,- просто объяснил Коля.

Я едва сдержался. Спросил:

- Вы уверены?

- Ну…- сказал он.- Насколько можно быть в этом уверенным.

- Послушайте, Коля,- возразил я.- Это какой-то несерьезный разговор.

- Почему же? - терпеливо переспросил он.- Давайте вдумаемся. Вот вы, Юрков, выдающийся ученый в своем времени, не спорю. Но, может, вы также - а вы и не подозреваете об этом - сверхвыдающийся охотник на мамонтов. Тридцать тысячелетий назад вы спасли бы от голода, от вымирания целое племя талантливых, прекрасных людей. А у тебя, Маша,- хотя ты и в своей эпохе молодец, и умница, и чудо, и, к счастью, моя жена,- у тебя, кроме того, необычайный дар космического навигатора. И тебе бы выручить экспедицию, которая, допустим, заблудится через сто тысяч лет в созвездии Гончих Псов. Может ведь быть так? Конечно, может!

С этим нам пришлось согласиться.

- Назовите это расточительством природы, или вероятностями, или как угодно,- продолжал он.- Но вот как раз такая штука имеет место со мной. Вы, Юрков, не догадываетесь, что вы охотник. А возможно, вы и не охотник, а именно физик. Возможно, и Маша - физик, а вовсе не навигатор. А вот я - тот самый случай…

- Послушайте, Коля…- спросил я, продолжая обдумывать его слова.-А в наше время, вы считаете, вы не смогли бы жить не напрасно?

Он посмотрел на меня каким-то очень добрым, спокойным, уверенным взглядом. Потом ответил:

- Нет, я знаю, в жизни всегда есть место подвигам!.. Но поймите меня все-таки. Существует ведь такая штука - призвание. Штука эта необъяснимая, но и непреодолимая. С ней можно справиться, только подчинившись ей, верно?

- Верно,- ответил я автоматически, поскольку хорошо знал это по себе.

- Так вот, эта эпоха, декабристы, Сибирь - все вместе -и есть мое призвание. Я, может, действительно по ошибке родился на несколько сотен лет позднее…- Он сделал паузу.- Человек нашел себя в другом времени - ну что же, в конце концов, плохого?..

Он обвел нас взглядом. Мы молчали.

- И ведь время-то было какое! - горячо заговорил он.- Учтите, эти люди тоже, можно сказать, жили не в свою эпоху, они опередили свои годы на целые десятилетия… И безо всяких технических средств, заметьте!- Тут Коля выразительно взмахнул правой рукой, браслет блеснул на ней.- Такая у них была сила духа, такая собственная энергия. Как и мы с вами, они хотели отдать себя другим людям, работе, науке…

Перевел дух. Продолжил: