Когда Утицын скрылся в коридоре, и за его спиною захлопнулась дверь — Фёдор Фёдорович сразу же повернулся к Сенцову.
— Сенцов, — сказал следователь, перечитывая написанный протокол. — На тебе задание: проникнуть в клуб «Вперёд» и разыскать Кирьяныча. Вотрёшься к нему в доверие и узнаешь от него про ихнего этого… «Терминатора» как можно больше.
Сенцов так и думал: ему «улыбнулась» перспективка напялить косуху, подвязаться чёрным платком и приехать на мотоцикле к настоящим рокерам. Интересно, как быстро они раскусят его подноготную? А что будет, если Сенцову повезёт, и тот бешеный «Терминатор» ворвётся как раз тогда, когда он будет подвизаться, раскручивая Кирьяныча? Что Сенцову тогда делать??
— Как что? — удивился следователь, когда Константин поделился с ним опасениями. — Вызовешь подкрепление! Ты сам это должен знать!
Ну да, конечно, Константин должен будет вызвать подкрепление — как он сам до этого не додумался?? Приедет спецназ, и Терминатору закрутят ручки, каким бы страшным для рокеров и Утицына он ни был! Милиция не боится преступников — милиция их ловит!
Сенцов уже второй час торчал в кабинете у эксперта Овсянкина и доставал его тем, что говорил:
— Расширь глаза, подвинь брови, уменьши рот… или нет, увеличь…
Овсянкин, весь потный и красный, словно бы он уже второй час колол дрова, сидел за компьютером и тасовал черты лица того, кто должен был стать похожим на «грозу рокеров и бандитов» Терминатора. По мнению Сенцова, виртуальное лицо, которое тут наворотил Овсянкин, нисколечко не походило на «панка» в надвинутом капюшоне, который устроил взбучку «пацанам» Утицына, а потом — пропал. То ли это капюшон виноват, то ли Сенцов такой невнимательный, потому что мечтал малодушно отравиться водкой, а не запомнить преступника?.. Перед мозгами прочно засел «мусорный киллер», выбив все остальные образы, и Сенцов никак не мог отвязаться от него, чтобы беспристрастно «нарисовать» именно того субъекта, которого он сегодня видел в тупике.
— Знаешь, Костян, — сказал Овсянкин, оторвавшись от непохожего фоторобота. — Тот пакет, ну, который ты мне припёр на экспертизу…
— И что с ним? — осведомился Сенцов, делая спокойный и будничный вид, а в душе содрогаясь от мысли о том, что всесильная экспертиза в пух и прах раскусила ничтожную его попытку скрыть намерение выскочить из жизни в «вечность без бумаги».
— Во-первых, весь водкой залит, — сообщил Овсянкин, а Сенцов чувствовал в желудке свинцовую болванку: водка-то была его, он отвалил за неё целый полтинник и не взял ни чек, ни сдачу!
— А во-вторых, — продолжал Овсянкин, свернув свой фоторобот и открыв пасьянс, чтобы успокоить нервы. — «Палёной» водкой с критическим уровнем содержания тяжёлых металлов, фенолов, формальдегидов и даже метанола. Если человек выпьет хотя бы двести граммов того, в чём валялся твой, Костян, кулёк — боюсь, его уже нигде не откачают. Так, где ты говоришь, взял его?
Сенцов не отвечал. Он впал в глухой ступор и сидел на стуле пень-пнём, бестолково теребя пальцами ручку с исписанным стержнем. Двести граммов способны убить человека! А он, Константин, собрался вылакать три литра! Свинцовая гиря в желудке превратилась в комок могильного холода: неужели Сенцов и правда бы расстался с жизнью, отпей он из бутылки, приобретённой в «Роднике»?? Константину стало так страшно, что он едва не свалился со стула на пол. Он понял, что абсолютно не хочет и даже боится умирать, и никогда не хотел, и всегда боялся… И вдруг пошёл в магазин и затарился галлонами яда… Показалось, что из пыльных углов поползли чёрные спруты с липкими щупальцами — вот-вот, и схватят за горло, и задушат, и утащат… Он бы по-настоящему умер, и лежал бы в гробу, не затей Утицын разборку с Терминатором! Бедный бомжик — сколько бутылок он схватил? Кажется, сгрёб все, которые не раскололись…
— Костян? — прогремел над ухом живой голос Овсянкина, и все спруты мгновенно испарились и улетели в раскрытое окошко сизым адским дымком. — Чего заглох? Думаешь, что ли??
— Ага… — глуповато прогудел Сенцов, разглядывая пасьянс Овсянкина — кажется, тот засыпался картами с покрышкой, сейчас, компьютер выкинет сообщение, что ходов больше нет. — Думаю, вот, про Буквоеда…
— Думаешь, эти голубцы причастны? — осведомился Овсянкин, имея в виду Утицына и его «пацанов».
— Возможно, — согласился Константин, душа в себе остатки страха. — Крольчихин когда-то давно крутил Буквоеда и нашёл в его свите Утицына…
— Э, так где ты пакетик-то взял? — Овсянкин напомнил про злосчастный пакет, и Сенцов тут же пустил в ход «тактическое враньё»:
— Валялся на дороге… — пробормотал он. — И бутылка битая рядом… Я не смотрел особо, так, схватил, чтобы ножик выдернуть…
— Ага, — кивнул Овсянкин. — Я уже всё проверил, но боюсь, не обрадую: отпечатки на пакетике только твои. И зачем ты его так облапил? Что нельзя было двумя пальчиками взять, чтобы не пачкать?
— Слышь, умник, а если бы тебя туда? — Сенцов решил перейти в наступление, чтобы Овсянкин не очень-то давил его интеллектом. — Обделался бы, наверное, если бы увидел пистолет??
— Хы-хы! — хохотнул Овсянкин, и сдул пасьянс, как и предсказывал Сенцов.
«Ходов больше нет!» — выдал ему компьютер, и криминалист закрыл пасьянс, вновь явив на экран непохожий фоторобот.
— Да, кстати, — продолжил болтать Овсянкин, надвинув кустистые брови товарища Брежнева на аморфное лицо неизвестного, которое вышло на экране. — Твой «гусёныш» в перчатках был или нет?
Докапывается! Точно, заподозрил-таки, что Сенцов купил себе палёнки неизвестно для чего и нёс её в кульке… Да, кстати, в перчатках ли был «панк-Терминатор» или нет? Константин пытался вспомнить, какие же были у него руки? Он же у него на глазах схватил кулёк и отбросил… Воображение Сенцова нарисовало на руках Терминатора серые замшевые перчатки, которые в сороковых годах носили палачи СС… А может быть, на нём действительно, были такие перчатки?? Нет, Сенцов по-сенцовски ничего не помнит, он просто дундук с пустой головой…
— В перчатках… или нет… — ляпнул Сенцов.
— Блин… — выругался Овсянкин, устав от бормотания и дырявой памяти Константина. — Проехали мимо перчаток… И, кстати, ты там что-то про нож говорил? Что за нож? Я так понял, какой-то музейный, или как?
— Такой, чёрная рукоятка… — начал припоминать Сенцов. — И железка такая сверху… на конце, вернее… И ещё птица такая, — Константин выставил две раскрытые ладони, изображая раскинутые крылья металлического орла, который пристроился на чёрной рукоятке терминаторского ножа. — С крыльями такими.
— Так-так… — пробурчал Овсянкин, скребя макушку. — Похоже на немецкий времён Второй мировой… Кажется, твой «Терминатор» кого-то обобрал…
«Снова обобрал…» — угрюмо подумал про себя Сенцов, разглядывая непохожий фоторобот с лешими бровями. Да, кажется, все эти кражи, которые нагромоздились у Сенцова на плечах, скоро пустят его ко дну… «Мусорный киллер» спёр немецкие награды, этот «панк» — немецкий нож… везёт же Сенцову на всё немецкое!
— Нужно тебе, Сенцов, протрясти коллекционеров и клубы исторических реконструкций, а так же — музеи, скинхедов и «чёрных археологов», — продолжал между тем Овсянкин свои рассуждения, подперев башку кулаком. — Он вполне мог купить ножик у «археологов»!
«Этого ещё не хватало! — думал Сенцов, тоже подперев башку кулаком. — «Археологов» сумасшедших мне только не хватало!». Хотя, теперь можно и археологов, и уфологов, и скинхедов — времени теперь у Константина хватит на всех. Катя исчезла, никаких больше свиданий, кино, прогулок в парке Щербакова. Только унылая жизнь по-сенцовски, чёрствые батоны с пельменями на завтрак, обед и ужин, телик и сон в ботинках…
Сенцову больше не надо спешить к Кате, и поэтому он за милую душу поползёт пушить скинхедов, «археологов» и музеи. А потом поедет в клуб «Вперёд» разыскивать Кирьяныча и Терминатора, лишь бы хоть чем-нибудь себя занять и не думать о возможности накушаться яду и умереть не разуваясь.