— Спасибо…

И всё, на большее его не хватило. Он только конфисковал у «Немца» Комарчука раритетную фотку группенфюрера — чтобы показать Фёдору Фёдоровичу и Крольчихину и собрался уползти куда подальше. Но вдруг подумал о том, что не запомнил, как полностью зовут этого «фюрера». В голове вертелся лишь идиотский «Эрик»… Застопорившись, Константин стребовал с Комарчука листок бумаги и приказал:

— Пиши!

Комарчук пожал плечами, очевидно, считая Константина Сенцова сумасшедшим, и коряво нацарапал на косматом сальном клочке четыре длинных слова и одно короткое. Потом подумал и нацарапал ещё одно длинное и кучку цифр.

— Пожалуйста, гражданин начальник, — сказал он, протянув клочок Сенцову.

— Спасибо, — ещё раз прогудел Сенцов и, наконец, уполз.

Выйдя из затхлой сталинки на свежий воздух, Константин смог унять дрожь и одышку. Он постоял немного у подъезда, хватая кислород, переваривая полученную от Комарчука «антинаучную фантастику». Нет, так не бывает… Неужели, ошибся Игорь Ёж?? Ладно, ошибся Игорь Ёж, но Сенцов же собственными глазами видел «мусорного беспредельщика», который и есть «Терминатор», как тот уезжал от него на джипе. Потом видел его же, в наряде панка, как он отделал банду и… растворился в воздухе… и это было сегодня! Без Крольчихина тут не обойтись, поэтому Сенцов пробыковал музеи и крейсерским шагом зашагал к парковке, чтобы забиться в служебную машину и рвать когти в отделение.

Крольчихин и Фёдор Фёдорович снова сидели за одним столом, и Константин испугался, увидев их. Крольчихин и Фёдор Фёдорович садились за один стол лишь в том случае, если город вдруг потрясло ужасающее преступление в стиле Джека Потрошителя, а в обычные времена каждый сидел в своём кабинете. На этот раз «общий стол» принадлежал Крольчихину, был выполнен из красного дерева и завален всякими бумагами. Бумаги громоздились такими «небоскрёбами», из-за которых едва-едва выглядывал компьютерный монитор. Константин чуть не упал, переступая порог, создал шум неуклюжими ногами, и оба следователя тот час же повернулись к нему.

— Что-нибудь есть? — сейчас же «включился» Крольчихин и, нервничая, переломил свою ручку на два куска.

— Е-есть… кое-что… — задыхаясь от стресса, выдавил Сенцов, перелез низкий порог, подполз к «общему столу» и принялся рыться в карманах, разыскивая фоторобот Игоря Ежа и антикварную фотографию Комарчука «Немца».

Фёдор Фёдорович следил за движениями Константина вытаращенными глазками и тоже терзал ручку до тех пор, пока та не приказала долго жить, развалившись на запчасти. Константину казалось, что эти двое просверлят его взглядами насквозь, пока он будет перекапывать содержимое своих карманов. Поэтому Сенцов поторопился, и вскоре на столе, по соседству с кипами бумаг, возникли три крышечки от пепси-колы, два билета в кино, на которое Константин так и не сводил Катю, кучка пятаков и десяток, надкушенный ломтик батона… и, наконец, Константин вспомнил, что положил «подарок» Комарчука во внутренний карман куртки.

— Вот они! — заявил Сенцов с таким видом, словно бы начисто переловил всех донецких бандитов. — Сначала посмотрите сюда, — Сенцов выложил пред выпученные очи Фёдора Фёдоровича карандашный фоторобот «кисти» Игоря Ежа.

— Ну? — не понял Фёдор Фёдорович, а Крольчихин поскрёб макушку остатком ручки и скептически пробормотал:

— Этого я уже видел сто раз, он мне уже мозоль на правом глазу натёр! Что ещё, Сенцов?

— Я был у «чёрных копателей», — невозмутимо продолжал Сенцов, ожидая, что Крольчихин свалится со стула, когда увидит «козырную» фотку, подаренную «Немцем». — Там сидел один кадр, он глянул на этого голубца и выложил мне вот, что! — Сенцов шулерским движением выкинул на стол свой «козырь», и с удовольствием заметил, как округляются глаза Крольчихина.

— Кха! Кха! — откашлялся Крольчихин, потому что почувствовал в горле какой-то недобрый густой ком. — Как это понимать, Сенцов? — на лице следователя возникла улыбка, какая обычно возникает при виде клоунов в цирке, и он хихикнул, однако подавил смех и выкатил серьёзное лицо.

— Я тоже обалдел, — признался Константин, теребя одну из крышечек от пепси-колы, понимая, что клоун в этом «цирке» он сам. — Но вы гляньте — как близнецы!

— Поразительно! — выдохнул тем временем Фёдор Фёдорович, придвинув антикварную фотографию так близко к глазам, что она касалась носа. — «Эрих Иоганн фон Краузе-Траурихлиген, группенфюрер СС, тясяча девятьсот четырнадцать — тясяча девятьсот сорок три»… — прочитал он то, что Комарчук нацарапал на засаленном клочке бумаги, который тут же подсунул ему Сенцов. — Действительно… Новиков сказал, что его друга зовут Эрик… Кха! Кха! — Фёдор Фёдорович тоже закашлялся, подавившись от изумления. — Я… не знаю, что сказать… Нужна экспертиза…

— Нужно притащить Утицына! — воскликнул Крольчихин, перебив Фёдора Фёдоровича. — Пускай опознает этого «фюрера», и скажет, похож он на Терминатора или не похож!

С этими словами вспотевший от умственной перегрузки Крольчихин схватил рацию и крикнул в неё, продолжая натужно кашлять:

— Сержант! Эй, кто там у обезьянника?

— Морозов! — прохрипела рация, тоже кашляя.

— Морозов, Утицына из десятой тащи ко мне! — генералом распорядился Крольчихин и откинулся на спинку кресла с таким видом, будто бы пёр пятидесятикилограммовый мешок из Пролетарского района в Ленинский.

— Есть! — беззаботно ответил Морозов, а Сенцов подумал, как же легко и весело ему живётся: отдежурил и — домой, к дивану с теликом… и никаких тебе «фюреров» с Аськами до посинения!

— Садись, Сенцов, чего стоишь? — Фёдор Фёдорович указал Константину на свободный стул, а сам — всё крутил и крутил проклятую «заколдованную» фотографию, пытаясь выяснить, где же в ней хоть один какой-нибудь подвох.

Константин Сенцов, поёрзав, пристроился на краешке скрипучего старого стула и вперил взгляд в закрытую дверь, за которой уже слышались шаги: Морозов тащил Утицына-Буйвола. Крольчихин чем-то шелестел и щёлкал компьютерной клавиатурой — он рылся в базе беглых заключённых, пытаясь найти хоть кого-нибудь, кто был бы похож на «мусорного беспредельщика» или на Терминатора или на Эрика… Константин подозревал, что он делает это ради того, чтобы развеять неприятный мистический холодок, который кушает душу… Хотя возможно, Крольчихин слишком прагматичен, чтобы верить в мистику… А вот Сенцов, кажется, верит… Интересно, как Терминатор смог выскользнуть из тупика??? Не испарился же он!

Дверь распахнулась с хлопком, и на пороге нарисовался сержант Морозов — рослый такой, розовощёкий, сытый и весёлый. Около Морозова топтался скованный наручниками прямоугольный Утицын, а за их широкими спинами мелькали очки Овсянкина. Константин невольно содрогнулся: неужели Овсянкин раскрыл «тайну палёной водки» и прискакал, чтобы вывалить её Фёдору Фёдоровичу и Крольчихину??

— Заводи! — приказал Крольчихин Морозову, и Морозов пихнул Утицына в бок, заставляя шагать.

Буйвол не очень хотел шагать, однако ему пришлось преодолеть пару метров и приземлиться на стуле, который отвёл ему следователь Крольчихин. Взгляд Утицына был так угрюм, словно бы ему светила гильотина, он ёрзал и сучил ногами, чувствуя под собою не стул, а раскалённые ржавые гвозди.

— Утицын, — обратился к Буйволу следователь Крольчихин, положив правую руку на карандашный фоторобот от Игоря Ежа. — Скажите, вы хорошо видели Терминатора?

— Да, как вас сейчас вижу! — заблеял Утицын, растеряв весь свой пыл и устрашающую харизму злодея. — Но только, что это даст? — сокрушённо простонал он. — Вы — трупы, если попытаетесь…

— Он слишком сильно напуган… Не нравтся мне это… Ух, как не нравится… — невесело буркнул Крольчихин, видя на лице этого матёрого бандюги несвойственный ему животный страх, подавленность и слёзы. — Утицын, — сказал он Буйволу. — Вы сможете узнать его на фотграфии?

— Да! — воскликнул Утицын и даже привстал со стула, фантастически готовый помогать своему заклятому врагу — следователю.