— Наденьте на запястье, — посоветовал ему доктор Барсук. — Иначе континуум может скрутить вас так, что переломает кости!

Траурихлиген послушался и быстренько обвернул широкий чёрный ремешок вокруг своей толстой руки и застегнул его.

— Вы пробудете в Донецке полтора часа, а потом, если всё пойдёт, как надо — вернётесь обратно, сюда! — сказал доктор Барсук, мысленно желая, чтобы осциллятор не сработал, и континуум стёр фашиста в порошок, или выплюнул в какой-нибудь вулкан.

— Баум! — крикнул Траурихлиген одному помощнику — тому, который напоминал сервант. — Ты смотри, чтобы этот Барсу́к не выкинул какой-нибудь коник пока меня не будет. Не подпускай его к осциллятору ни на йоту. Пускай все полтора часа сидит вон там! — Траурихлиген поднял стек и определил доктору Барсуку место на одном из кресел в отдалении от осциллятора и от вазочки с шоколадом.

— Яволь, герр группенфюрер! — неприятным голосом каркнул Баум и громко топнул каблуками.

— Дай мне оружие! — приказал Траурихлиген Бауму, и Баум тут же отдал ему свой автомат. Эрих Траурихлиген перебросил через своё плечо автоматный ремень и посмотрел на флиппер, по экрану которого уже бежали красные цифры, показывая отсчёт времени.

— Позвольте, — вмешался доктор Барсук, уставившись на автомат, который этот безумный «турист» решил притащить в будущее. — Неужели вы поедете с ЭТИМ??

— Да, Барсу́к! — согласился Траурихлиген. — Я думаю, что эта игрушечка мне не помешает!

— Но вы же знаете… — начал, было, Барсук, стремясь напомнить туристу о том, что в будущем, а вернее, в настоящем, никто не ходит с автоматами наперевес.

— Цыц! — рыкнул Траурихлиген, кивнув Барсуку автоматом. — Или получишь пулю! Откуда я знаю, что ты не отправишь меня под Сталинград??

— Как хотите! — буркнул Барсук и поспешил устраниться из-под прицела. — Вижу, помогать вам — себе дороже… Кстати, я — Ба́рсук, а не Барсу́к! От слова баРС!

Эрих Траурихлиген рассердился и поднял автомат, собравшись пустить очередь Барсуку под ноги, но не успел.

Пик! — снова «заявил» флиппер на руке Траурихлигена.

— Всё, приготовьтесь! — предупредил Барсук, моля богов о том, чтобы фашист навечно повис в петле переброса вместе с автоматом… или действительно, попал под Сталинград, а лучше — сразу под трибунал в Нюрнберг.

Траурихлиген был спокоен, как статуя, только пялился на флиппер, а Баум летучей мышью скользнул из угла, взял в захват доктора Барсука и силком отволок его в дальнее кресло.

— Сидеть! — выплюнул он учёному, словно собаке, и взял его на мушку другого автомата, отобранного у Шульца.

Делать нечего, Барсуку пришлось сидеть, и он просто сидел, потея под смертоносным «взглядом» фашистского устаревшего шмайссера, который в нормальном времени давно уже рассыпался в ржавый песок.

«Пик!» — в третий раз пикнул наручный флиппер, мигнул красной надписью «flip», и Эрих Траурихлиген как стоял, так с места и исчез.

Тупоголовый фашист Баум суеверно ахнул, подумав, очевидно, что его зверский шеф провалился в тартарары. Пьяненький кургузый фашист пискнул и забился в угол, заподозрив то же самое, что и Баум, и испугавшись, что тоже может провалиться в тартарары, как и шеф. «Жаль, что не провалился!» — пожалел про себя доктор Барсук и решил вздремнуть те полтора часа, пока «питекантроп» Траурихлиген будет мучиться в будущем.

Глава 76

Турист, Буйвол и Буквоед

Пик! — наручный флиппер издал писк, и перед глазами Эриха Траурихлигена всё поплыло, превратилось в размытую массу, потонуло в темноте. Исчезла лаборатория, провалился доктор Барсук, сгинул осциллятор, замолкли звуки, а потом исчез воздух, всё тело сдавило словно бы прессом и на секунду показалось, что сейчас оторвёт руки и ноги. Человек бы заверещал (или захрипел, потому что не мог дышать), но Эрих Траурихлиген лишь сжал зубы и молча, вытерпел до тех пор, пока континуум не отпустил его и не швырнул в просторную неизвестность. Траурихлиген не позволил себе упасть, он устоял на ногах и открыл глаза. Вокруг висела ночь — другая ночь, тихая, сухая, тёплая и лунная, наполненная совиными криками и запахами ночных цветов. Можно было бы решить, что он находится в лесу, однако ноги Траурихлиген упирались в асфальт — в неновый и выбитый щербатый асфальт, сквозь трещины в котором пробивались пучки травы.

— Флюхт… — угрюмо плюнул Траурихлиген, проклиная Барсука с его «флипперами» и перегрузками. Повертев головою, он огляделся и обнаружил, что под его ногами змеится узкая асфальтовая дорожка, которая делает некрутой поворот и убегает куда-то за густые неопрятные заросли кустов волчьего лыка. Траурихлиген прислушался — нет, тут не тихо, где-то там, куда ведёт эта тропинка, кто-то гомонит, и рычат моторы.

Траурихлиген прошел немного по этой разбитой дорожке и вскоре заметил человека. Мгновенно скрывшись за кустом, он разглядел его и отметил, что такой «экземпляр» мог бы ему пригодиться. Как удачно однако, он подвернулся! — отметил про себя Траурихлиген, как на ладони видя этого человека из будущего, который в полном одиночестве сидел в седле мотоцикла, освещённый синим светом равнодушной луны. Вокруг трепетали широкие тихие листья, и человек из будущего, одетый в чёрные кожаные брюки и такую же куртку, в полном молчании глазел перед собою и дымил сигареткой. Он был весь углублён в собственные мысли и не заметил, как из-за кустов скользнула к нему бесшумная тень…

Траурихлиген аккуратно ударил человека из будущего ребром ладони по шее, и тот обмяк и скатился с мотоцикла на землю, даже не пикнув. Всё, человек из будущего очнётся не раньше, чем через час: Траурихлиген ударил его совсем легонько, чтобы только оглушить, а не убивать.

Траурихлиген быстро переоделся в одежду оглушённого байкера, а свой мундир аккуратно сложил и засунул в кожаную сумку, которая висела на седле мотоцикла. Всё, теперь он похож на тех, кто обитает здесь, в будущем. И никто не ткнет в него пальцем и не обзовёт «обкуренным клоуном» или «психом». Байкер остался в одном лишь белье. Лишённый сознания, он пассивно лежал в пыли лицом вниз и даже не ныл. Траурихлиген схватил его за ноги и быстренько оттащил в ближайший густой куст, спрятал там под корнями, чтобы его никто не заметил. Убедившись в том, что байкера не видно, Траурихлиген поправил на плече ремень автомата, оседлал чужой мотоцикл и поехал туда, откуда доносились голоса и шум моторов. Вскоре кривая дорожка окончилась достаточно просторной стоянкой, которая как не странно, была заполнена транспортом: раскрашенными мотоциклами и причудливыми автомобилями, оснащёнными огромными бамперами, лишними фарами и какими-то ещё штуковинами из будущего, назначения которых Траурихлиген пока не понимал… За стоянкой темнел неприветливый лес — такие леса, обычно, наполнены партизанами и их ловушками, по крайней, мере, в его времени леса заполнены партизанами… А на тёмно-синем фоне леса торчало некое здание — типичное для гадкого будущего — обыденное, кубическое, в два этажа. Оно было освещено странными фонарями и несло на крыше огромную вывеску: «ВПЕРЁД! Байкер-клуб». Эрих Траурихлиген поставил свой чужой мотоцикл на стоянку — около другого мотоцикла, испещрённого черепами и нарисованным огнём. Около высокой, тяжёлой двери из тёмного металла, стилизованной под готику, топтался суровый крепыш, обряженный в кожаную куртку, чья голова была гладко выбрита и раскрашена драконами и крестами. Его плечистая фигура была хорошо освещена и заметна, Эрих Траурихлиген понял, что он охраняет вход. Удивившись, что у этого странного часового нет оружия, Траурихлиген широким шагом двинулся прямо к нему. Если часовой из будущего попытается не пропустить его — Эрих Траурихлиген накормит его свинцом.

Суровый крепыш поднял свои бычьи глаза и испытал лёгкий шок, узрев перед собою не менее сурового крепыша, облачённого в рокерский прикид, подпоясанного фашистским поясом, и с антикварным автоматом на плече. В клуб «Вперёд» никогда не приходили с таким заметным оружием, суровый крепыш пару разочков моргнул и нетвёрдым голосом тихо осведомился: