— Первый полет, — повторяет Лилит. Но в ответ отрицательное покачивание головой. — Первый? Один? Один раз? Ты летал всего один раз?

Голова Каина тяжело кивает.

— Я тоже, когда была совсем маленькой. — Лилит хмурится, когда переводит взгляд на седую прядь волос, рефлекторно намотанную на палец. — Тогда папа держал меня на руках и подбрасывал вверх. Все выше и выше, а я махала крыльями. И в какой-то момент я ощутила воздух. Это почти так же, как ощущать под ногами землю. Мне казалось, что я зависла над папой и находилась в воздухе так долго… Потом я начала падать, но он меня поймал.

Дрожа, губы Каина растягиваются в подобие улыбки. Все шрамы и ожоги разглаживаются на его бледном лице, и кажется, что сейчас Лилит видит именно то лицо Каина, каким оно было до изуверских истязаний; когда его кожи касались тепло солнца и прохлада дождей.

Однако непрошенный сквозняк просачивается через щели двери, врезается в пламя факелов, и тени вздрагивают, возвращая Каину прежнее уродство.

— А когда ты летал? — Лилит смотрит прямо в лицо Каина, вновь стараясь вернуть видение, которое произошло мгновение назад.

В ответ лишь лаконичное пожатие плечами.

— А помнишь, как это было?

Отрицательное покачивание головой.

Лилит видит, как Каина сотрясает дрожь.

— Тебе сейчас больно?

Кивок, и после молчания он снова отворачивается и исчезает во мраке своей камеры.

— Зачем ты это делаешь? — осипшим голосом спрашивает Лилит у третьей из Теней, чей силуэт выплывает из мрака. И ничего не выдало ее появления. Ни шум замка, ни скрип петель; даже пламя не дрогнуло.

Фарфоровый лик Триссы медленно поворачивается к Лилит:

— Ожидание, маленькая шейда. Ожидание — это то, что способно погубить рассудок. Способно свести с ума. Я должна занять себя тем, что сохранит во мне желание жить. Здесь. Среди солнца, среди таких существ, как ты. — Третья из Теней отпирает камеру Лилит, и та начинает пятиться. Ведь раньше Трисса не имела доступа к ней. — Не бойся. Сегодня я хочу поближе познакомить тебя с моим любимым.

Голос Триссы — спокойный и ровный, — в нем чувствуется скрытая угроза, такая, какая, обычно, таится в затемненном углу комнаты или под кроватью. Лилит сжимает пальцы в кулачки и прижимает их к груди; она беспомощно поддается Тени, когда та выводит ее из камеры.

— Я подготовила его, пока ты спала, маленькая шейда.

Сквозь россыпь волос на лице, Лилит видит Каина, лицо которого прячется в тени, но присмотревшись пристальнее, она понимает — это не тень, а черная лощеная маска. Трисса делает короткое молниеносное движение рукой, оставляя в воздухе серебряный росчерк; и Лилит вздрагивает, она не понимает, что произошло, но, спустя мгновение, ощущает жжение на плече. Повернув голову, маленькая шейда видит тонкую алую линию, из которой просачиваются капли крови.

Третья из Теней отпирает камеру, в которой находится Каин, и вталкивает туда Лилит.

— Ты ведь привязался к ней. Ты неравнодушен к ней. Настолько сильно ее жалость изменила тебя. Но жалость ее не имела материальной основы. Теперь же, я дам возможность проявиться вашим чувствам в полной мере. — Трисса отступает на один шаг от камеры и продолжает. — Когда я предложила тебе шейду, ты отверг мое предложение. Настолько сильна твоя симпатия к ней. Хотя, кто она тебе? Ты знаешь ее имя, быть может, некоторые воспоминания, но не знаешь какая она. Как думаешь, если я дам ей нож и предложу свободу в обмен на то, чтобы она вырезала тебе глаз, каков будет ее выбор?

Каин встает на ноги, а Лилит остается стоять возле решетки, по-прежнему, прижимая кулачки к груди, стараясь тем самым отгородить себя от происходящего.

— Но сегодня не тот день, чтобы проверять стремление к свободе твоей гостьи. Посмотри на ее плечо.

Закованное в маску лицо Каина, поворачивается к Лилит.

— Кровь. Ты должен был заметить мою манипуляцию. Крошечная царапина с помощью скальпеля, лезвие которого я умастила ядом.

Последние слова Трисса произносит шепотом.

— У нее немного времени. Точнее, у тебя, милый мой манкурт. Если же твоя привязанность к этой маленькой шейде настолько сильна, спаси ее. Противоядие находится в миске с водой, в ее камере. Все просто, — мелодично смеется Трисса. — Ты отказал мне однажды и потерял свое ухо. Откажешь во второй раз — потеряешь свою подружку. Не кусочек плоти, а кусочек твоей духовной привязанности. Вкуси же ее или она умрет у тебя в камере. И умрет очень скоро. Ведь уже сейчас Лилит ощущает головокружение. Еще немного и она начнет облизывать губы от сухости во рту. После чего ее язык начнут увлажнять кровь и желчь. В конце концов, она начнет выплевывать кусочки собственного желудка. А затем — смерть. Возьми же ее, тебе понравится.

Каин смотрит на Лилит и, переступив собственную неуверенность внутри себя, совершает первый шаг в сторону маленькой шейды, такой, словно под ногами густая смола. Лилит сразу же вжимается в решетку, закрываясь поредевшими крыльями и окропляя камень под ногами крупными каплями слез.

Острая боль пульсирует между бедер в такт ударам сердца. Лилит кажется, что вместе с болью пульсирует и вся реальность вокруг, искажаясь подобно отражению в кривом зеркале; а откуда-то далеко, с другого конца мира слышен голос Каина. Кажется, он что-то кричит. Или это стоны? Отсутствие языка превращает речь в небрежное мычание, но Лилит понимает его.

Маленькая шейда медленно подползает к решетке своей камеры и поднимает взгляд к Каину:

— Ты не виноват, — шепчет она и повторяет: — Не виноват.

Каин несильно бьется головой о решетку, вцепившись в нее руками. По-прежнему в маске, которая похоже на живую тень.

— Это все она, это все Тень, — продолжает Лилит. — А ты меня спас. Ты снова заступился за меня.

На некоторое наступает тишина, но в следующий момент Каин с силой бьет ладонями по решетке так, что со стен слетает легкая взвесь пыли. Затем снова. Снова и снова. Пока с другого конца коридора не доносится крик охранника.

Хруст замка. Сквозняк. И скрип петель. Статный солдат в бронзовой кирасе с копьем в руке выходит из тени, а за ним тянутся огромные, как кажется Лилит, белые крылья.

— Угомонись! Весь замок слышит твои вопли!

Копье обрушивается на сталь решетки прямо перед лицом Каина; но тот даже не вздрагивает. Солдат наклоняется ближе:

— Если из-за твоей выходки я получу выговор… — его голос обрывается, как только Каин протягивает обе руки, обхватывает затылок солдата, а затем с силой тянет на себя, упираясь одной ногой в горизонтальную перекладину решетки. Вопящая голова врывается между стальных прутьев с надорванными ушами и мелкими рассечениями на лице. Копье со звоном падает на пол. Каин надавливает на затылок солдата, вжимая шею солдата в верхнюю перекладину, и крик превращается в захлебывающийся хрип.

Сквозь боль Лилит поднимается на дрожащих ногах. Взгляд Каина сразу же перемещается с искаженного синеющего лица солдата на маленькую шейду.

— Убей его, — шепчет она одними губами.

Каин тут же налегает всем весом на голову беспомощного солдата; и сквозь хрип изо рта вырывается хруст крошащегося кадыка. Тело безвольно обмякает, оставаясь висеть на решетке.

— Они все виноваты, они заставляют нас страдать, — сиплым голосом произносит Лилит.

Каин издает короткий, но гневный рык, и наотмашь бьет рукой по голове мертвого солдата; он начинает ходить из стороны в сторону; а Лилит, не в силах больше стоять, опускается на пол.

Спустя какое-то время, с дальнего конца коридора доносится голос второго охранника, что зовет того, чье тело беспомощно висит на решетке. Звучит стук поступи о каменный пол, и снова из тьмы слышен голос, который сразу осекается.

— Она придет, — шепчет Лилит.

Черная маска Каина сливается с окружающей тьмой. Видны лишь бледно-голубые глаза, которые, как кажется парят в воздухе.

— Она снова сделает нам больно.