Глава 13

Каин и Лилит

По тому, как дрожит пламя, Лилит понимает, что кто-то приближается. Долго гадать не приходится, ведь звук поступи третьей из Теней нельзя спутать ни с чем-либо другим. И предчувствие оправдывается громким приветствием, которое, как уже знает Лилит характеризует хорошее настроение Триссы.

— Маленькая шейда, доброе утро! — весело воспевает третья из Теней.

В памяти Лилит невольно возникает золотистые лучи восходящего солнца, и ее глаза рефлекторно жмурятся этой фантазии.

— Ты знаешь, я обнаружила, что иногда мне просто необходимо навести тебя и моего возлюбленного Каина. Это такой же ритуал, как завтрак для вас, как чашка чая ранним утром. Просто поздороваться, просто посмотреть.

Трисса протягивает руки к потолку и потягивается.

— Мой Каин! Как же я скучаю по тебе. Иногда мне кажется, что моя любовь к тебе безмерна!

Сидя в углу, Каин не обращает внимания на Триссу. Его взгляд сконцентрирован в одной точке на полу.

— Каин? — голос третьей из Теней становится неожиданно холодным; но хегальдин даже не шевелится. Трисса резко поворачивается к Лилит, и та ойкает от неожиданности. — Твое присутствие сильно влияет на моего манкурта! Он начинает думать, анализировать. Он…

Голос Триссы обрывается. Тень расправляет плечи и подходит ближе к камере Каина.

— Мой мальчик, неужели ты испытываешь к ней симпатию? — В ее интонации проскальзывает улыбка, хотя фарфоровый лик по-прежнему апатичен.

Иногда Лилит кажется, что мелодичный голос Триссы и те интонации, которых она прежде не слышала ни от кого, кроме Теней, превращают бездушный фарфор в живое эмоциональное лицо.

— Она тебе нравится?

Взгляд Каина едва касается Лилит, затем останавливается на третьей из Теней, и снова возвращается к точке на полу.

— Похоже, наша маленькая шейда тебя жалеет. И ты привязываешься к ней, как к единственному, кто проявляет жалость. Именно так ведет себя умирающий зверь, он будет вечно благодарен тому, кто пытается ему помочь. Это так прекрасно! Мой манкурт проникся новыми чувствами! Мой мальчик испытывает симпатию. И быть может, даже желание.

Голос Триссы звучит томно, с заискивающими нотками.

— Это так, Каин? Ты хочешь эту маленькую шейду? Ведь я могу поговорить с сестрой и, возможно, она одолжит ее нам.

Лилит не понимает, о чем говорит Трисса, но инстинктивная тревога пускает по коже холодную дрожь. Она быстро моргает, смотря на третью из Теней, затем переводит взгляд на Каина, голова которого склонена на бок, а глаза хладнокровно оценивают маленькую шейду так, словно видят ее впервые. Из сомкнутых губ Лилит просачивается жалобный писк, и Каин сразу вздрагивает. Он встает на ноги, выпрямляясь во весь рост; скрещивает руки на груди и отрицательно качает головой.

— Ты отвергаешь мое предложение, — интонация Триссы ясно дает понять, что от хорошего настроения не осталось ни следа.

Она открывает камеру Каина, но он продолжает стоять на ногах, хотя заметно, как его начинает сотрясать крупная дрожь. Третья из Теней продолжает пристально смотреть в глаза юноши снизу-вверх, и спустя несколько мгновений, Каин сконфуженно отводит взгляд, а затем послушно опускается перед ней на колени так, словно нечто невидимое и тяжелое давит на его плечи. Лилит ожидает, что Тень снова оденет ошейник и отведет Каина в то помещение, от которого сквозит кровью; но в руках Триссы возникает зарница от стали.

— Смотри, Лилит, — хладнокровно процеживает она, прижимая голову Каина к своему бедру. Палец ее руки, что облачена в кожаную перчатку, нежно скользит по уху; к зажившей ране, которую она нанесла. — Смотри, чем оборачивается твоя жалость к моему манкурту. Ты жалеешь его, и он ведет себя по-другому, а значит, я буду наказывать его чаще.

Дыхание Каина учащается, и сквозь сточившиеся зубы брызгает слюна. Лилит неотрывно смотрит в смежную камеру, смотрит, как лицо Каина искажается все сильнее; и кровь выступает из-под швов, заменяющих брови. А когда красные капли касаются глаз, Лилит рефлекторно зажмуривается так, будто кровь заливает не глаза Каина, а ее собственные.

Жалобный скулеж усиливается с приближением лезвия.

Мгновение, и, кажется, что лихорадочные стенания Каина надрывают пространство. Воздух трещит, как рвущаяся ткань, а в образовавшейся дыре зияет глотка с мечущимся обрубком языка. Стенания срываются на крик.

Лилит отваживается открыть глаза только тогда, когда тишину начинают тревожить лишь треск пламени. Она всматривается во мрак камеры Каина и видит, как он лежит на полу, подогнув под себя ноги; обе ладони прижаты к тому место, где должно быть ухо; а между пальцами — кровь. Лилит сама не замечает, как сидя в своем гнездышке в углу, начинает напевать мелодию, которую слышала еще в раннем детстве; которая слетала с губ матери. И сейчас, маленькая шейда, пропускает это воспоминание через себя и старается коснуться Каина этой мелодией. Заглушить его боль.

Спустя какое-то время дыхание Каина выравнивается. Кажется, он засыпает, но Лилит все равно продолжает петь дрожащим хрипловатым голосом. Продолжает, пока не засыпает сама, оперившись головой на перекладину в решетки. В мимолетном сне отец подкидывает ее высоко к небу, где парит множество белых перьев. Лилит заливисто смеется, стараясь взлететь. Раз за разом, все выше и выше. Она опускает взгляд, но внизу — не отец. Внизу находится Трисса. С хорошо знакомой фарфоровой маской. Третья из Теней протягивает свои руки к маленькой шейде, а из-под маски слышаться невнятные стенания. Сон резко обрывается, и Лилит вздрагивает, ведь стенания все еще слышны. Проходит миг, после которого маленькая шейда понимает, что голос принадлежит Каину. И его она слышала сквозь сон.

Мучимый болью, он почти не двигается, не ест и совсем не притрагивается к воде.

— Никаких изменений, — выдыхает пришедшая Эксия. — Сердце, левый глаз. Крылья поредели и даже уменьшились в размере. Значит, в тебе еще осталось кровь хегальдин. Не лучшее, что она может дать. Седина в твоих волосах говорит, что, ты видишь здесь страшные для себя вещи. Может, страх тормозит трансформацию? А может, ты просто ошибка. — Пальцы Тени сжимают подбородок Лилит. — Но твоя стагнация меня утомила, маленькая шейда. Больше ты не представляешь для меня интерес.

Шестая из Теней закрывает за собой камеру и уходит. В этот же момент Лилит ощущает странную дрожь, что сыпется по спине ледяными осколками; чувствует тревогу. Инстинктивную, неосознанную. Которая подобно паразиту, ворочающемуся внутри. И зародили его голос Эксии, ее движения и интонации. Теперь каждый фрагмент пространства, кажется, источает угрозу. Каждая тень шипит подобно змее.

Лилит зовет Каина, но тот остается молчалив и неподвижен.

— Ты злишься на меня? Ты тоже думаешь, что я виновата во всем… — голос маленькой шейды вздрагивает, но она берет себя в руки и продолжает: — Во всем, что она делает с тобой? Но ведь это неправда! Она врет! Она!..

В этот же момент Каин переворачивается на другой бок, лицом к камере Лилит. На мгновение ужасная рана освещается светом факела, но затем снова прячется в тени. Он прикладывает палец к губам и отрицательно качает головой.

— Я не хочу, чтобы она делала тебе больно! И я не хочу, чтобы она, вообще, сюда приходила… чтобы мы здесь находились. Ты веришь мне?

Каин положительно покачивает головой.

— А ты помнишь, как первый раз летал? — спрашивает Лилит, опустив подбородок на пыльную перекладину в решетке, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, чтобы тишина не давала возможности думать.

Небрежные швы из толстой нити, задумчиво сходятся у переносицы; взгляд Каина опускается на пол и рыщет по поверхности, словно именно там разбросаны воспоминания. После чего его губы вздрагивают так, будто хотят извлечь какой-то звук, но в тот же момент сжимаются в тонкую линию. Каин поднимает руку и показывает указательный палец.