– А это… страшно? – подобрал наконец нужное слово Ивер, и Кронис согласно кивнул.

– Ещё как.

Он, хромая, подошёл вплотную к Иверу и ухватил его руками за плечи, как будто тот не был бесплотным призраком. Ивер вздрогнул, и Карэле содрогнулся вместе с ним, вспомнив, какой болезненный долгий холод сопровождает любое прикосновение Крониса. Некоторое время часовщик держал призрака, вглядываясь ему в глаза, потом выпустил и отступил на пару шагов. Ивер, дрожа, обхватил себя руками.

– Что ж, – задумчиво произнёс Кронис, взвешивая каждое слово. – Согласен ли ты отказаться от встречи с родителями и больше никогда их не видеть?

Ивер испуганно вскинул глаза на часовщика.

– Это и есть… отказ от будущего? – спросил он.

– Само собой, – Кронис терпеливо кивнул. – От части будущего, если быть точным. А я очень советую тебе быть точным.

Ивер закусил губу и почему-то взглянул на Карэле. Тот молчал, изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Выбор должен был сделать сам Ивер и никто другой.

– Я не согласен, – наконец сказал призрак. – Я не согласен, потому что знаю, что они тоже хотят увидеть меня. Как мне от них отказаться?

Ланс горячо кивнул, однако ни Ивер, ни Кронис этого не заметили. Они в упор смотрели друг на друга – полупрозрачный, всё ещё дрожащий Ивер и тёмный, тяжёлый Кронис.

– Хорошо, – медленно сказал часовщик. – Одну возможность ты упустил. Но она не последняя. Есть девушка, которая любит тебя, и сам ты тоже её любишь. Ваше совместное будущее может быть счастливым, а может и не быть. Но его как раз хватит, чтобы спасти тебя. Откажешься от неё?

На сей раз Ивер мотнул головой, не дожидаясь конца фразы.

– Нет! – выкрикнул он. – Это ведь то же самое! Почему вы предлагаете мне предать тех, кого я люблю? Так нечестно, нельзя решать за них, есть у нас будущее или нет!

Часовщик рассмеялся.

– Нечестность – такая человеческая идея, – снисходительно сказал он. – Мне никогда её не понять. Что ж, не станем решать за других. Ты ведь неплохо рисуешь? Отдай свой дар и всё, что ещё не нарисовано. Своё будущее художника. Это моё последнее предложение, как ты понимаешь.

Ивер опустился на край кровати и закрыл лицо руками. Некоторое время он молчал, сгорбившись.

– А разве это не хуже всего предыдущего? – наконец спросил он, не отнимая рук от лица. – Теперь вы предлагаете мне предать себя – а тогда зачем мне вообще жить? Оно того не стоит…

Кронис равнодушно отвернулся.

– Извини, Карэле, – произнес он. – Похоже, я не смогу помочь – просто по техническим причинам. Это ведь не моя прихоть, а закон – равновесие должно быть восстановлено. Но если мальчик отказывается…

– Шани, – прошептал Карэле, чувствуя, как холод поднимается от сердца и смыкается тёмными водами над головой, – а что, если я отдам ему часть своего прошлого?

Часовщик изумлённо вскинул брови.

– Неожиданно, – сказал он, насмешливо рассматривая Карэле. – Но, пожалуй, я смогу это устроить. А это будет достаточно весомая часть?

– Конечно, – кивнул Карэле, улыбаясь своему собеседнику непослушными холодными губами. – Я отдам моё детство в другом мире. Прекрасная, тяжёлая часть. Ты даже не представляешь, сколько она весит.

Комната отступила назад, люди и предметы размылись и стали сквозными. Воздух превратился в поток мельчайших песчинок, падающих вниз, неумолимо вниз.

– Так выглядит мой мир, Карэле Карэле, – часовщик, стоящий напротив, стал ещё плотнее и темнее, чем обычно. Он протянул руку ладонью вверх и повелительно кивнул. – Вспоминай.

И Карэле стал вспоминать, хотя ещё полвека назад пообещал себе никогда этого не делать. Над ладонь Крониса заклубилась серая мгла, и из неё соткалось такое же серое здание в три этажа посреди серого пустыря, под низким серым небом. Ни у кого на свете не повернулся бы язык назвать этот мрачный бетонный куб домом. Над зданием шёл дождь – или это песчинки времени продолжали падать? И когда здание приблизилось к Карэле, он разглядел в последнем окне второго этажа светловолосого мальчика в серой одежде. Дождь хлынул сильнее – и здание вытянулось вверх, свилось жгутом, а потом в руках Крониса оказался серый, льющийся и мерцающий шнур, который он ловко накинул на руку Ивера, трижды обмотав вокруг запястья. Тот вскрикнул от неожиданности…

И шнур исчез, а Карэле обнаружил, что сидит на полу и Алли испуганно обнимает его за плечи.

– Всё хорошо, – тихонько шепнул он, погладив её руку, высвободился и поднялся на ноги. Часовщик обернулся к нему.

– Иногда тяжёлое детство приносит немало пользы в будущем, верно? – сдержанно улыбнулся он. – Не провожай меня. Заглянешь на днях.

Кронис вышел из комнаты прежде, чем Карэле успел его поблагодарить.

– Он исчез! – в панике воскликнул Момс, про которого снова все забыли.

– Просто Шани тяжело спускаться по лестнице из-за хромоты, – нетерпеливо бросил Карэле. У него слегка кружилась голова. – Вот он и ушёл прямо отсюда, не из-за чего так кричать… Ланс, ну что, у нас получилось?

Ланс решительно шагнул вперёд и отвесил Иверу, испуганно привставшему ему навстречу, щелчок в лоб – такой звонкий, словно перед ним был не бесплотный призрак, а реальный человек.

Ивер вскрикнул от неожиданности, взмахнул руками и приземлился прямо на своё невидимое лежащее тело, внезапно потеряв прозрачность. Он тут же уселся, порываясь вскочить, но замер, недоверчиво разглядывая свои плотные, живые и вполне непрозрачные ладони.

– Так-то лучше, – довольно сказал Ланс. – Всего-то и нужно было на пару линий передвинуть парня, чтобы он стал видимым. Вот только…

Карэле, не долго думая, содрал с окна занавеску и накинул на Ивера сверху. От щелчка Ланса бывший призрак не только вернулся в тело, но и стал видимым, однако его одежду эта метаморфоза не затронула. Рубашка и брюки остались прозрачными – с таким же успехом они могли и вовсе отсутствовать.

– Спасибо, – растерянно произнёс Ивер, кутаясь в занавеску. – А зачем…

Похоже, он ещё не понял, что произошло – для бывшего невидимки и одежда, и его тело оставались такими же, как раньше.

Карэле оглянулся. Тактичная Алли уже успела выскользнуть из комнаты, зато младший Момс, ошарашенный всей этой каруселью странных событий, так и торчал возле двери.

– Ланс! – сказал кондитер, падая на край кровати – ноги уже подкашивались от событий этой ночи. – Как мне тебя благодарить?

Тот только отмахнулся.

– Да пустяки… Ну, если хочешь, свари кофе. С этой твоей новой специей.

– Договорились! – просиял Карэле. – Сейчас всё будет. Дай мне только пять минут, чтобы закончить все дела.

Ланс кивнул.

– Подожду тебя в мансарде, – сказал он и, не утруждая себя излишними перемещениями в пространстве, исчез.

Ивер и Азек Момс перевели глаза с того места, где только что был Ланс, на Карэле.

– Учти, что ты стал видимым, а твои брюки – нет. Так что отправляйся к Рониму и позаимствуй у него какую-нибудь непрозрачную одежду, – скомандовал кондитер Иверу, не давая потоку вопросов обрушиться на свою голову. – А вам, господин Момс, лучше спуститься со мной и выяснить, пришёл ли в себя ваш отец. Надеюсь, он сумеет с вашей помощью добраться до дома.

Младший Момс покорно кивнул, чувствуя себя виноватым – за всеми этими непонятными возникновениями, исчезновениями и превращениями он совершенно забыл об отце. Он отступил в коридор, пропуская Карэле, и грузно двинулся за ним следом, оставив растерянного, напуганного и счастливого Ивера драпироваться в занавеску.

*

Ланс устало опустился в кресло, стоящее напротив стола, и щелчком пальцев зажёг свечу в подсвечнике. Ночь Самайна, как всегда, выдалась тяжёлой, и до рассвета было ещё далеко. Но ведь к Карэле, как-никак, он забежал по работе? А чашка кофе – не такая уж большая задержка.

Откинувшись на спинку, Ланс прикрыл глаза. Однако стоило ему расслабиться, как рядом с креслом раздалось робкое покашливание.