Гость рассмеялся.

– Мне рассказывали, будто вы можете попасть через эту дверцу куда угодно и подсмотреть всё, что ни пожелаете. А она, оказывается, и не открывается вовсе! Может, разрешите мне попробовать?

– Исключено, – сухо отрезал Карэле.

– Хорошо, – молодой человек грохнул банку с гиной на стойку. – Разрешите мне просто взглянуть на вашу дверцу, и забирайте.

– По рукам, – кондитер поспешно схватил банку. – Идёмте, а то Юта уже измаялась в пекарне.

Незнакомец ловко скользнул под стойкой, и Карэле распахнул перед ним дверь.

На плите сияли начищенные медные котлы для шоколада, сейчас пустые. Вдоль одной стены стоял длинный мраморный стол, вдоль другой – деревянный. В нише между двух окон, куда никогда не попадал солнечный свет, прятался шкаф с банками тёмно-синего, тёмно-красного, тёмно-зелёного стекла. Гость, не считая, мог сказать, что их ровно семьдесят восемь. А в углу…

– Это она, – выдохнул молодой человек, опускаясь на пол перед маленькой железной дверцей в ржавых потёках.

Карэле налил себе воды из графина и сел в кресло у стола, вытянув ноги.

– Не открывается!

– Кажется, мы договаривались, что вы только посмотрите, – заметил хозяин.

Молодой человек встал с пола и приблизился к нему. В сравнении с маленьким Карэле, сидящим в кресле, он казался очень высоким.

– Я и посмотрел. Говорите, петли заржавели? И отчего бы это?

Кондитер пожал плечами, равнодушно наблюдая за незнакомцем.

– Странно, что никто не заметил этих характерных потёков. Выглядит так, словно кое-кто иногда выплёскивает на петли, к примеру, стакан воды…

Карэле покраснел – словно в молоко упали две капли вишнёвого сиропа.

– Ну и? – спросил он.

– Ну, я мог бы рассказать об этом…

Карэле Карэле устало откинулся в кресле, прикрыв глаза.

– Слушайте, зачем вам вообще эта дверца?

– Я поэт, – долговязый молодой человек снова уселся на пол. – Плохой поэт. А хочу быть хорошим. Я издал книжку, она не разошлась. Я уехал в Ифри. Хотел забыться. Охотился там на львов…

– Что?! Вы, поэт, убивали несчастных львов, которые вам ничего не сделали? Да ещё, наверное, не честным ифрийским копьем, а из ружья, с двух сотен шагов?

– Клянусь, они нападали первыми!

– Ну-ну, – Карэле снова откинулся в кресле. – Продолжайте…

– В общем, я думал, что смогу писать лучше, но ничего не вышло. Вернулся и в порту услышал про вашу железную дверцу. Я уверен, что если пройду в неё, то окажусь в мире, где стану великим поэтом! Вы же стали великим кондитером!

Молодой человек с надеждой смотрел на Карэле снизу вверх.

– Ну пожалуйста, откройте её для меня! Иначе мне одна дорога – пуля в лоб!

– И вы не боитесь преисподней? Между прочим, в неё действительно попасть легче легкого.

– Ну, вы-то не испугались.

– Мне было нечего терять. А вот вам…

Карэле бросил на гостя оценивающий взгляд.

– Да и вам, пожалуй, нечего. Не отчаивайтесь, друг мой!

Он вскочил с кресла.

– Каждый кондитер – немножко алхимик! Я создам для вас состав, который очистит петли от ржавчины, и мы сможем открыть дверцу!

Неудачливый поэт молитвенно прижал руки к груди.

– Но… – Карэле склонился к нему, схватив за плечи. Гостю на мгновение показалось, что остро отточенные ногти пробили грубую ткань и вонзились в его плоть. Он судорожно втянул воздух.

– Но на это потребуется время. И, естественно, плата. Возвращайтесь в Ифри. Привезите мне ещё гины. Не торопитесь – средство пока не найдено, и даже если наносить его на петли каждый день, потребуется не меньше года, чтобы дверца открылась. И пообещайте мне не приближаться ко львам.

Карэле выставил несвязно благодарящего гостя в зал, махнув Юте, чтобы та проводила его к выходу. Затем закрыл дверь и повернул ключ в замке.

Налил себе ещё воды из графина, сделал несколько глотков. Остаток привычным движением выплеснул на петли маленькой железной дверцы.

Открыл ларь, стоящий у стены, и легко вынул оттуда два больших мешка с какао-бобами, свалив их на пол. Затем отодвинул ларь в сторону.

За ним была ещё одна маленькая железная дверца. Она плавно открылась, скользнув на хорошо смазанных петлях.

Сдув в сторону пламя преисподней, Карэле всмотрелся в будущее. Он видел своего гостя – тот брёл по джунглям Ифри, отбиваясь ножом и длинным копьём от хищных сухопутных рыб, бросающихся на него с деревьев. Вот он разводит костёр у входа в пещеру. Вот юная туземка подаёт ему глиняную чашу, вначале отпив сама, и её губы блестят от кокосового молока…

Карэле целомудренно отвернулся. Закрыв дверцу, он тщательно задвинул её ларём.

– Что ж, он выглядит вполне счастливым, – пробормотал Карэле Карэле, возвращаясь к своим котлам с шоколадом. – Далась же им всем эта поэзия…

II. Молитвенник контрабандиста

– Людус, Октус Людус, – крупный суетливый мужчина вертел в руках шляпу, исподволь оглядывая кабинет. Больше всего его нервировал улыбчатый скелет, подвешенный на цепях к потолку мансарды. Скелет висел горизонтально, скромно сложив руки на груди. Таким манером столичные алхимики и гадатели из тех, что побогаче, подвешивали в приёмных чучела ифрийских крокодилов. Любопытный посетитель, присмотревшись к скелету, без труда определил бы, что последний мастерски выполнен из лёгкого светлого бамбука. Но Октус Людус был нелюбопытен. К тому же он запыхался от подъёма по лестнице – кабинет, в который его сопроводила мрачная экономка, располагался в мансарде трёхэтажного дома, где два этажа были жилыми, а на первом размещалась кондитерская.

– Прошу, господин Людус, – Карэле Карэле любезно улыбнулся, указывая на кресло напротив своего стола, ножки которого утопали в роскошном тёмно-коричневом ковре. – Текстильная фабрика, не так ли? Слышал о вашем производстве много лестных отзывов. Желаете побеседовать о поставках?

– Нет-нет, я, видите ли, по частному делу, – признался гость, окидывая взглядом шкафы тёмного дерева, чья форма была подогнана под скошенный потолок мансарды. Застеклённые полки спускались ступенями, оставляя в середине просвет для окна. На фоне книжных корешков была почти незаметна тонкая решётка частого плетения, закрывающая полки с внутренней стороны стекла. Что и говорить, некоторые из имевшихся здесь изданий требовали серьёзных мер предосторожности.

– По частному делу? – карамельная бровь кондитера слегка приподнялась, но весь его вид изображал полное внимание.

– Видите ли, мне говорили, что у вас есть некоторый опыт общения с… ммм… короче говоря, с призраками. Кое-кто, заслуживающий доверия, рассказывал, как вы изгнали привидение прошлого владельца кондитерской.

– Возмутительно! – воскликнул Карэле. – Естественно, вы можете этого и не знать, но до меня кондитерской владел мой тесть. И, само собой, его призрак, если бы таковой существовал, имел бы полное право здесь находиться! Кто вам сказал такую чушь?

–Извините, сударь, извините! – фабрикант в волнении вскочил, уронив шляпу на ковёр. – Не хотел вас обидеть!

– Оставьте, – отмахнулся Карэле, снова принимая равнодушный вид. – Мне действительно как-то случалось изгнать призрака, но это было довольно давно… И почему вас интересуют подобные слухи?

– Понимаете, – Октус Людус снова сел в кресло, но сразу же подался вперёд, вытянув шею, – у меня дома тоже завёлся призрак!

– Сочувствую, – лениво произнёс кондитер. – Могу посоветовать прекрасных профессионалов из столицы.

– Но я хотел бы пригласить вас!

– Сударь, я делаю шоколад, а не гоняюсь за призраками. К тому же для таких развлечений я уже несколько староват.

– Дело не терпит отлагательств, я просто не успею пригласить кого-то другого!

– И отчего же? – хмыкнул Карэле, кладя подбородок на сцепленные пальцы.

– Если я не отправлю дочь в закрытую школу первого ноября, они разорвут со мной контракт, а место отдадут другой претендентке. Очень выгодные условия… но я не о том. Сейчас только моя дочь способна уговорить призрака вести себя смирно, и то слуги на грани увольнения. Идут разговоры… сплетни… Мне надо избавиться от привидения до её отъезда, чтобы оно не пошло вразнос. Сегодня же! Нет времени ездить в столицу, только вы можете меня спасти!