В гестапо им приказали сидеть в длинном полутемном коридоре и ждать Взяв у Шпильмана куртку, Карл Францевич скрылся за ближайшей дверью.

Люба держала корзину на коленах и думала только об одном: как ей сказать Федору, что пистолета в куртке нет. Сидевший между ними насупленный Шпильман, казалось, не обращал на них никакого внимания. Люба решилась заговорить.

- Куртку тебе вернут, - начала она. - В ней же…

- Молчать! - рявкнул Шпильман и так дернул Любу за руку, что корзинка едва не свалилась на пол. От страха у Любы захлестнуло дыхание. Упади корзина с колен, пистолет будет немедленно обнаружен. Она с силой сжала ручку корзины.

Напрасно пытался понять Федор, что хотела сказать Люба. Всю дорогу - от дома до полицейского управления - Федор тщетно старался придумать историю, объясняющую появление в его кармане немецкого пистолета. Все, что приходило ему в голову, выглядело нелепо и глупо. Снова и снова проклинал себя Федор за преступное легкомыслие. Еще вчера он был убежден, что его ослушание никакого вреда принести не может.

Партизан с оружием-это сила, а безоружный - вроде девчонки, от него никакого толку! Только теперь он понял свою ужасную ошибку, ошибку, за которую придется расплачиваться жизнью…

Дверь из кабинета начальника открылась, на пороге появился Карл Францевич. Он ткнул пальцем в сторону Федора и отрывисто приказал:

- Входи!

Федор, с трудом передвигая ноги, переступил через порог и увидел на столе то, во что превратилась его куртка. Она была распорота по швам, срезанные пуговицы валялись тут же, на столе. «А пистолет? - пронеслось в голове Федора, - где пистолет?» Он взглянул на человека, стоящего за столом. У немца было широкое розовое лицо, большая тяжелая голова без шеи, как бы всаженная в плечи…

Немец смотрел на Федора пристально и молча, разглядывая его, точно какую вещь. Не спуская с него глаз, немец сунул руку в ящик стола. «Сейчас вытащит «вальтер»! - ужаснулся Федор.

Немец не спешил. Опустив глаза, он разглядывал что-то в ящике, потом поднял глаза на Федора, снова заглянул в ящик и наконец повернулся к Карлу Францевичу:

- Ничего общего, - сказал он по-немецки. И так же, как несколько секунд назад глаза его сверлили Федора, так теперь они буравили Карла Францевича. - Вы что, ослепли! Хватаете первых попавшихся сопляков, а настоящий преступник в это время уходит от нас все дальше и дальше! С чего вы взяли, что это он поджег склад?

- Мне показалось, - он похож,- виновато пробормотал Карл Францевич.

- На кого?

- На сына начальника милиции, который поджег…

Резким движением немец выхватил из ящика фотографию и швырнул ее на стол:

- Смотрите, черт вас возьми!

С фотографии беззаботно улыбался веселый мальчуган в пионерском галстуке.

- Действительно… не похож… - испуганный Карл Францевич не заметил, что заговорил по-русски.

Это привело гестаповца в ярость:

- На каком языке вы со мной говорите? В отличие от вас, я не фольксдейч, а настоящий немец! Вы что, забыли об этом?

Карл Францевич щелкнул каблуками и вытянул руки по швам. Гестаповец повернулся к Федору:

- Откуда и куда идешь?

Карл Францевич перевел вопрос.

- Иду из деревни Ясенки в Ряжевск, господин офицер.

- Почему ушел из деревни? Справка от старосты есть?

- Матка померла… Никого у меня не осталось… Вот я, значит, и подался в Ряжевск. Дядька у меня там живет…

Федор отвечал на вопросы немца гладко, как было условлено с командиром. Но, отвечая, он думал только об одном: когда же немец заговорит о пистолете. То, что фашист тянет и не упоминает о «вальтере», Федор объяснял жестокой хитростью немца: «Хочет, чтобы я мучился подольше…»

- Зря теряю время! - сказал с упреком начальник.- На кой нам черт этот мальчишка?! Очередной побирушка! Вы, кажется, еще девчонку арестовали? Завидую вашей проницательности!

- Я привел ее на всякий случай, как свидетельницу. ..

- Мальчишка может убираться ко всем чертям! Введите девчонку…

- Простите, господин гауптштурмфюрер, если мы отпускаем мальчишку, то зачем нам эта девчонка? Я ее хорошо знаю. Она местная. Агафонова.

- Местная? Тем лучше - не надо проверять. Нам нужна поломойка. Уведите вашего «поджигателя», - начальник гестапо снова ехидно усмехнулся,- и давайте сюда девчонку.

Федор не понимал, о чем говорят немцы, но не сомневался, что приближается развязка.

- Марш за мной! - приказал Карл Францевич.

Они вышли из кабинета, и Федор встретил тревожный взгляд Любы. Он шагнул к ней, но Карл Францевич дернул его в сторону.

- Ступай прямо!

Федор ничего не понимал: почему на допросе не спросили о пистолете? Куда его ведут? Что будет с Любой?

Карл Францевич вывел его на крыльцо и приказал:

- Жди Агафонову здесь. Попадешься мне еще раз - пеняй на себя!

И вернулся в гестапо.

Люба видела, как Карл Францевич увел Федора. Значит, Федора арестовали. За что? Конечно, он не проговорился, в этом Люба не сомневалась. Скорее всего, его задержали по подозрению в поджоге. А может быть, потому, что у него нет никаких документов и немцы не поверили, что ему тринадцать лет…

Неожиданно появился Карл Францевич.

- Ступай за мной!

Не выпуская из рук корзины, Люба поспешно вскочила.

- Куда ты с огурцами! - набросился на нее Карл Францевич. Эти русские - настоящие болваны. Идти к начальнику с огурцами!

- Куда же мне девать ее, Карл Францевич? Я ведь обещала тете…

- Ты есть действительно идиотка! Шпильман, она боится, что ты съешь ее огурцы!

Солдат ухмыльнулся.

- Оставь твои дурацкие огурцы здесь!

Люба продолжала стоять, не выпуская корзины.

- Да ты что! - глаза бывшего учителя налились злобой. - Не понимаешь?

Под его свирепым взглядом Люба поставила корзину под скамью, на которой сидела. Карл Францевич втолкнул девочку в кабинет и захлопнул за собой дверь.

Люба увидела за столом человека, у которого было розовым все лицо - щеки, лоб, уши.

- Подойди ближе, - приказал Карл Францевич.

Люба подошла к столу.

- Сколько тебе лет?

- Тринадцать…

- С кем живешь? Где отец?

- Сирота я… У тети живу… в слободке. Карл Францевич знают… Я у них по-немецки училась…

- Ты умеешь говорить по-немецки?

- Не-е, не успела выучиться… Война началась. Немного слов только знаю.

- Вот что, - он навел на Любу толстый короткий палец. - Останешься здесь. Нам нужна уборщица. Приступай немедленно к работе. Вымой полы и окна. - Теперь он навел палец на Карла Францевича. - Проследите, чтобы работа была выполнена безукоризненно. За плохую работу она будет наказана.

- Слушаюсь! - щелкнул каблуками Карл Францевич.

Он перевел Любе распоряжение начальника и добавил:

- Подожди в коридоре, пока я схожу за мальчишкой. Он ждет тебя на улице. Вдвоем вы уберете быстрее.

Люба не верила своим ушам: значит, Федор на свободе! Конечно, он уже по дороге к Семену Ильичу и завтра вернется в отряд. Какое счастье! И она, Люба, будет теперь работать в гестапо. Это ведь такая удача, такая удача!

Резкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. На пороге стоял Шпильман. На его ладони лежал «вальтер». ..

Сознание возвращается медленно, как бы толчками. Толчок… снова толчок… Как же все это было?

«Вальтер» на ладони немца…

- Вернуть мальчишку! - кричит гестаповец, и Карл Францевич выбегает из кабинета.

Удар по лицу валит Любу на пол. Над нею стоит гестаповец, держа в руках «вальтер». Он что-то орет по-немецки, Люба не понимает его. В ушах тонкий противный звон. Она пытается встать, но удар сапогом в грудь помутил ее сознание…

Она очнулась от крика. Гауптштурмфюрер орал на Карла Францевича. По растерянному виду бывшего учителя Люба поняла, что Федор исчез.