А теперь смотри…

С в е т л а н а (заглянув в чемодан). Деньги!

И л ь я. Они самые. Я тебе сказал: жених с приданым.

С в е т л а н а. Да сколько же их здесь?

И л ь я (хвастливо). А всех нам с тобой и за день не сосчитать.

С в е т л а н а (снова заглянув в чемодан). Ой, и верно. В пачках. Крупные все.

И л ь я. С мелочью-то чего возиться.

С в е т л а н а. Откуда у тебя столько денег?

И л ь я. Если я скажу, что заработал их в колхозе, ты вряд ли поверишь. А наворовать столько тоже надо уметь.

С в е т л а н а (всплеснув руками). Чемодан денег!

И л ь я. Здорово, а? Вот давай махнем куда-нибудь, да и заживем как в сказке. Чем я не жених? Ты свой спортивный институт кончишь, училкой будешь. Жалованья — курам на смех. А я хозяйственный, все знают, что-нибудь да соображу. Видала, какой я себе пятистенок под крышу подвел? Только не знаю, при какой власти теперь его доделывать буду.

С в е т л а н а. Какая еще может быть власть? Одна у нас. Эти шмогляки разве удержатся?

И л ь я. Кто их знает. Всякая власть от бога. Так ведь люди говорили.

С в е т л а н а. Ну вот божественность-то тебе совсем не идет.

И л ь я. А я не знаю, что идет, а что нет. За модой не гонюсь. Вот, по-моему, деньги — это всегда модно. С таким вон капиталом на все поплевывать можно, все и всех купить.

С в е т л а н а. Всех-то не купишь, пожалуй.

И л ь я. Можно. Только опять же совесть не позволяет. Потому как деньги эти не мои, врать не стану. И ни одной копейки из них я себе взять не имею права. Это точно.

С в е т л а н а (удивленно). Тогда чьи же они?

И л ь я. Тут целая история. (Садится на лавку.) Если помнишь, была у нас в Мережье сберегательная касса. Я, правда, там денег не держал, не признавал это дело. А люди держали, и, как видишь, немало. Район у нас обширный, богатый. Вот когда война тут загрохотала, стали все вывозить, схватились и за эту сберкассу. А кассир Павел Кузьмич на воскресенье отправился к свояченице в Улимовку, да и занемог там. Худо с сердцем, рукой не шевельнет. Поехали к нему: дай ключ от сейфа, деньги вывезти надо. А он говорит: не дам, не имею права. Тут пока туда-сюда, сельсовет да милиция акт составляли, чтобы он ключ отдал, Мережье наше Гитлер занял. Опоздали, значит, с деньгами. Ну, добрые люди сложили их в чемодан, и исчез он тогда, будто в воздухе растворился. Немцы потом спрашивали: мол, куда деньги дели? Видно, стукнул им кто-то. Отвечали разное, будто их вывезли или сгорели они где-то. Слухи-то всякие ходили. И никто не выдал надежное место, где они лежали. Но вот, после взрыва склада, пошли на селе повальные обыски и держать деньги там стало опасно. Вот и доверили мне доставить чемодан в партизанский отряд. Видишь, какой тяжелый? Бабе его и не снести.

С в е т л а н а. Значит, вон зачем ты ко мне пришел!

И л ь я. Именно. Должна ты подсобить людям общественное дело исполнить.

С в е т л а н а. А ты подумал, как я уйду и старика своего брошу?

И л ь я. Сама его вызволить ты не в состоянии. Его в селе уже нет. Люди видели, как гестапа увезла его куда-то. И коли он жив и узнает, что ты в безопасности, ему спокойнее будет. Да и наши ему скорей, чем ты, помощь оказать могут. Надо теперь им сказать. А кто это сделает?

Пауза.

С в е т л а н а (поразмыслив). Ты верно понял. Уйти я должна. И дед на этом настаивал. Только, если он вернется и меня не найдет, кто ему чего объяснит? Он тут с ума сойдет.

И л ь я. Записку оставь: так, мол, и так, меня не ищи и все. Да что тебя нет, на селе все равно знать будут. И сарафанная почта к нему даже туда донести может.

С в е т л а н а. Да, пожалуй. (Достает из сложенных вещей блокнот и карандаш, садится писать.) Значит, так: «Деда!» Нет: «Дорогой деда! Меня не ищи, я сделала, как надо. Береги себя. Светлана». (Илье.) Правильно?

И л ь я. Чего еще? Все понятно будет.

Раздастся осторожный стук в дверь. Светлана прячет записку в карман.

С в е т л а н а (шепотом). Слышишь? Стучат вроде… Кто бы это, а?

И л ь я. Не знаю. Ты ждешь кого?

С в е т л а н а. Нет.

Илья быстро снимает чемодан со стола, задвигает под кровать, прячется за занавеску.

(Подходит к двери.) Кого нужно?

А н т о н. Открой, Света! Это я, Антон.

Светлана отпирает дверь. Входит  А н т о н  Д е р г а ч е в, плечистый, русоволосый. По натуре порывистый, увлекающийся. Одет он в модный по тем временам светлый плащ.

С в е т л а н а. Ты что это вдруг?..

А н т о н. У тебя здесь как, тихо все?

С в е т л а н а. Ну да.

А н т о н. Тогда погоди. Я мигом… (Выскальзывает за дверь.)

Из-за занавески появляется  И л ь я.

И л ь я. Чего он?

С в е т л а н а. Не знаю. Может, по делу пришел. Вернется сейчас.

И л ь я (настороженно). Ненадежный тип. У фрицев ошивается. Как бы не навел кого. Ты его побыстрей спровадь.

С в е т л а н а. Ладно. (Прислушиваясь.) Вот он, кажется, идет.

Илья опять скрывается за занавеской. Входит  А н т о н. За плечами у него огромный рюкзак, в руке сверток.

Антон поворачивается спиной к столу, сваливает на него рюкзак, сверток кладет рядом.

А н т о н. Фу, устал! (Садится на лавку.) Не могу много ходить, ну что ты будешь делать? Вон по лесу чуть ли не бежать пришлось.

С в е т л а н а. Что за спешка?

А н т о н. Боялся тебя не застать. Нельзя тебе здесь больше оставаться. Как они еще тебя не схватили, просто удивляюсь. Уходи сейчас же. Иван Панкратьевич ничего им не сказал. Это ясно.

С в е т л а н а. А где он?

А н т о н. Не знаю. Но ты или сама в лес уходи, или покажи мне, где через минное поле перебраться можно.

С в е т л а н а. Да ты что, в самом деле! Вот еще придумал.

А н т о н. Я не могу терять времени. Если ты не сделаешь этого, я должен идти сам. Ты же не хочешь, чтобы я насмерть подорвался?

С в е т л а н а. Ничего я не знаю. Что ты от меня требуешь? Или я проводник какой?

А н т о н. Этот рюкзак я должен срочно переправить к нашим. Понимаешь?

С в е т л а н а. Что в нем такое?

А н т о н. Деньги.

С в е т л а н а (не веря). Деньги?!

А н т о н. Да. Мережьевская сберкасса. Не успели вывезти.

Пауза.

С в е т л а н а. Вот это да…

А н т о н. А тебе что, Иван Панкратьевич разве не говорил?

С в е т л а н а. Он говорил: может, человек принесет деньги, чтобы я взяла. А какие, много ли, не сказал. Я думала — долг, наверное, рублей двадцать или сколько…

А н т о н (с улыбкой). Тут не двадцать. Вон смотри… (Развязывает тесемку рюкзака, предлагает взглянуть.)

С в е т л а н а. Полный мешок! (Потрогав сверток.) И здесь тоже?..

А н т о н. Да нет. Мыло, бритва, фуфайка. Не могу я тут больше… Сенцов, председатель колхоза, говорил: «Ты, Антон, нашей опорой остаешься. Мы тебе верим». А какая я опора? Не сегодня завтра в Германию на работы угонят.

С в е т л а н а. Откуда ты взял эти деньги?

А н т о н. Сейчас я не буду тебе говорить. Тут ведь еще всякое произойти может. Но ты должна мне помочь переправить их. Больше мне обратиться не к кому. Пойми, деньги эти народные, государства нашего, трудовых людей. Их по крохам копили, кто на старость себе, кто на свадьбу. Может, бабка какая на похороны откладывала. В них и радость и горе. Нельзя, чтобы такие деньги пропали или враг их забрал. Кто жульничает, спекулирует, денег в сберкассу не кладет.