Где-то в коридоре разбилось стекло.

Все повернулись к двойным дверям. Мона выпрямилась с опасным видом. Стражи, что были почти незаметны по краю комнаты, тут же напряглись. Та, которую я увела от дверей Селено, смотрела на меня.

— Что это было? — шепнула я Кольму.

Фигура появилась на пороге, бахрома сапог разлеталась так, словно он только что натянул их. Валиен. Он чуть выпрямился и прошел по комнате, улыбаясь всем, кто смотрел на него. Он прошел между толпой и хором, не переживая из-за внимания на нем. Мона следила за ним с напряженной позой.

Он прошел на платформу, я заметила резкий взгляд за приятной маской.

— Вам нужно идти со мной.

— Всем? — спросила Мона таким же спокойным тоном.

— Хотя бы тебе, — сказал он. — И Джемме.

Мона изящно поднялась со стула. Она повернулась к Арлену.

— Оставайся.

Он кивнул. Она повернулась к залу и помахала рукой.

— Прошу, — сказала она. — Начинайте.

И прошла мимо меня. Валиен пошел за ней, и я поспешила встать и последовать за ними. Я оглянулась — Ро замешкался и тоже встал. Я не видела, что решил Кольм. Несколько стражей отошли от стен и последовали за нами. Мона повела нас из комнаты в двойные двери. Как только мы вышли, стало слышно гул шепотов.

— Что такое? — шепнула Мона Валиену.

Он быстро шел по темному коридору, его лицо было мрачным. Я подобрала юбки, чтобы не отставать.

— Селено, — сказал он.

Все внутри меня застыло, мы повернули к крылу целителей. Снаружи ветер гремел окнами, бросал снег на карнизы. Он приглушал свет, делал коридор мрачным и холодным, только из одной двери доносился свет свечи. Тени играли на дальней стене. На полу у двери блестело несколько осколков стекла.

Валиен перешагнул стекло и встал у двери. Я взяла себя в руки и завернула за угол. Селен лежал лицом на плитке, его голова была отвернута от меня. Элламэй сидела на коленях на его спине, умело прижимая его руки к спине, удерживая его на месте. За ними накренился шкаф со стеклянными дверцами, пол усеивали осколки и содержимое склянок из него. В воздухе сильно пахло камфорой.

— Селено, — прошептала я в тишине. Я увидела, как движется от дыхания его спина, но он не шевелился под хваткой Элламэй.

— Что произошло? — мрачно спросила Мона.

— Он ворвался в комнату припасов, — сказала Элламэй. Она кивнула на полки вокруг них с мрачным видом. — Он уже принял маковый сироп.

— Нет, — слово вырвалось стоном. Я прижала ладони к лицу.

Валиен мягко коснулся моей спины.

— Мы не знаем, сколько он смог принять.

— Нет, — снова сказала я, качая головой. Нет.

Элламэй сжимала его руки.

— Он боролся со мной пару минут, а потом затих. Его пульс теперь слабеет.

Нет.

Мой дорогой Селено,

Теперь мне ясно, что пришло твое время. Я всегда лишь занимала место. Не горюй по мне, сын, я смирилась с этой правдой. Страшнее всего было бы задержаться, лишив людей тех лет, что обещало Пророчество.

Я с силой трясла головой, словно так могла прогнать эту сцену, записка убившей себя матери Селено пылала в разуме.

— Уверена, что он принял только это? — спросила Мона.

— Нет, — сказала Элламэй. — Я не видела его с другим, но много склянок разбилось, когда мы ударились о шкаф. Он мог схватить что угодно. Нужно следить за ним, пока он не проснется.

Ты справишься, Селено. Да благословит тебя Свет.

Мама

— А его стража? — спросила Мона.

— Большой и волосатый искал его, — сказала Элламэй. — Не знаю, куда делась женщина.

Нет, нет, нет, нет, нет, нет.

Я вытирала слезы кружевными рукавами, перешагнула ноги Селено, присела, чтобы увидеть его лицо, осколки стекла хрустели под моими ногами. Его щека и губа кровоточили, глаза были прикрыты.

— Селено, — прошептала я, задев его потный лоб.

Его глаза пошевелились под прикрытыми веками.

— Джмма, — пробормотал он. — Час?

Я посмотрела на Элламэй.

— Отпусти его, прошу. Пусть встанет.

Она скривилась, но ослабила хватку на его руках. Они скользнули и вяло упали на пол, покрытый стеклом. Я прижала его ладонь к груди — она была холодной и неподвижной.

Шаги захрустели на стекле, Кольм замер на пороге, глядя на сцену. От его вида мои эмоции вспыхнули, и надежда, которую я ощущала минуты назад, рухнула в пучины боли.

Я выдавила сквозь слезы:

— Помогите поднять его. Помогите отнести в кровать.

Мона сжала губы.

— Его нужно в темницу, — сказала она.

Я посмотрела на нее с мольбой.

— Прошу, Мона.

— Что случилось с моей стражей? — спросила она. — Что он с ними сделал?

— Одна пошла со мной, — сказала я. — Я взяла женщину с собой на ужин. Элламэй видела второго.

— Зачем ты убрала одного стража? — спросила она.

Потому что он хотел для меня безопасности.

Нет.

Потому что он хотел, чтобы их было на одного меньше.

Я закрыла глаза.

— Потому что я дура, — прошептала я.

— Вот, что я скажу, — отозвалась Элламэй. — Я тоже не хочу, чтобы он и дальше был свободен, но ему нужно в кровать в крыле целителей, — она кивнула на стражей, что пришли за нами из концертного зала. — Принесите кандалы, лодыжку пристегнем к кровати. И найдите тех стражей! — крикнула она им.

— Не нужно приковывать его, — сказала я.

Элламэй посмотрела на меня мрачно, но и с сочувствием.

— Это и ради его блага, Джемма.

Я сжала губы и опустила взгляд. Селено пошевелился и издал тихий стон. Мне было плохо от гнева, вины и горя, я попыталась поднять его голову с осколков. Кольм прошел мимо Моны и Элламэй, схватил его за плечи и помог мне перевернуть его, не протащив по полу. Он снова застонал, мотал головой в стороны. Пара капель крови отлетела на мою юбку, портя светлую ткань.

— Помоги поднять его, — прошептала я. Кольм подхватил Селено под руки и поднял его на ноги. Его сапоги скользили по стеклу, я закинула его руку себе на плечо. Он направил на меня весь вес, я с трудом не давала ему упасть. Кольм держал его с другой стороны. Мона с неодобрением смотрела, как мы выводим его из разгромленной кладовой в коридор.

Мы были на половине пути к кровати, когда Селено сильно содрогнулся и неожиданно съехал с плеча Селено. Я бросилась поймать его, с силой рухнула на колено. Его пальцы сжали нежное кружево рукава. Правый рукав тут же порвался. На левом разошелся плечевой шов. Жемчужины отлетели с вышивка на твердый пол.

Селено стошнило, он склонял голову, Кольм снял его с меня. Левый рукав сполз до локтя, открывая мою темную крапчатую кожу. Я покраснела — почему не опозориться еще сильнее? Я оторвала этот рукав, сжала в кулаке и помогла Кольму дотащить Селено до кровати.

Селено перекатился на бок, схватился за живот и застонал. Элламэй вошла, перевязывая платком ладонь, где была оцарапана.

«Ты в безопасном месте в моей стране. На что тебе реагировать?».

На короля-разрушителя и королеву, которой эмоции мешают принимать правильные решения.

Элламэй кивнула Кольму.

— Принеси воды. Будет лучше, если он выведет это из себя.

Он ушел, она вытащила чашу из-под кровати. Кольм вернулся с кувшином и полным стаканом, приподнял Селено. Прижимая его к плечу, Элламэй влила воду в его рот, накрыла его подбородок рукой и зажала ему нос.

Он сильно закашлялся, разбрызгивая воду между ее пальцев. Она удерживала руки на месте, пока он не проглотил немного воды, а потом он захрипел, и она подняла чашу на его колени. Он склонился и опустошил желудок.

Мона подошла ко мне, бесстрастно глядя на это.

— Джемма, — сказала она. — Знаю, я обещала помочь. Но ты должна понимать, как нестабилен…

Она замолчала и хмуро посмотрела на меня, сжимая губы. Мы безмолвно смотрели, как Элламэй вливает в него больше воды, а потом опускает на подушку. Шум за нами сообщил, что вернулись стражи, один был с цепью. Он закрепил один конец за край кровати, а другой — за лодыжку Селено. Пока он делал это, пришли два стража дверей Селено среди остальных. Они замерли перед королевой, по лицам было ясно, что они ожидают худшего.