— Я осуждена, — сказала я. — В Алькоро я теперь никто. Они издали указ о моей казни.

Ро скривил губы.

— Селено такое одобрит?

— Поди уже одобрил, — сухо сказала Мона.

Я нахмурилась, она продолжала не так понимать Селено.

— Нет, Мона.

На ее лице мелькнуло удивление.

— Тогда ты можешь вернуть трон? Если убрать указ, тебе можно вернуть статус, и у нас будет шанс решить все мирно.

— Это… сложно, — сказала я. — Указ подписан именем Селено, но… не им.

— Не им?

— Подпись подделали, — сказала я с горячим лицом. Могла моя страна звучать еще ужаснее? — Мы узнали это недавно.

— Кто подделал? — спросил Ро. — Кто мог совершить такое и не быть наказанным?

— Один из советников, — я старалась не вызывать больше ярости к религии. — Один из близкого круга… Знаю, звучит глупо, но ей было не сложно сделать это. И я подозреваю, что она уже так делала…

Мона кивнула, словно задумавшись.

— Религиозный советник. Прелат.

Мои губы двигались, а слова не звучали.

— Почему… почему ты…

— Ее присутствие в Сиприяне было странным, — сказала Мона. — Я не понимала, зачем она в политической беседе, но когда она начала подталкивать Селено к торговым соглашениям, я поняла, что ее роль больше, чем я думала. Видимо, она была за многими действиями Алькоро с тех пор, как заняла место, да?

— Ты видела ее всего пять минут, — сказала я, упрямо не желая признавать ее правду. — И ты с ней едва ли говорила.

— Возможно… но я видела, как она обращалась с тобой, Селено и мной, — ровно сказала она. — Я могу узнать бессердечного политика, — она взмахнула рукой. — Но это не единственное доказательство. Во всех документах, что остались у нас от оккупации, и договорах до этого ее имя появляется рядом с Селено. Все приказы армии, пока вы занимали озеро, все письмо между монархией и капитаном — его и ее. Думаю, документы в Сиприяне такие же. Она легко могла начать подделывать их полностью.

Она так много поняла о Шауле по паре минут разговора и нескольким документам… как она могла сразу увидеть правду, к которой я была слепа?

Может, она поняла мои мысли.

— Порой сложнее заметить предательство рядом с собой, — мудро сказала она. — Мы думаем, что можем им доверять.

— Ну… — я пыталась вспомнить, как мы перешли к этой теме. — Приказ о моей казни — ее рук дело, и всем будет казаться, что его подписал король. Я не могу вернуться в Алькоро, пока она у власти, особенно, если буду без Селено.

— Мы уберем ее, — сказала Мона так легко, словно меняла дату путешествия по озеру. — Она совершила измену. Ее имя на тех же документах, в которых мы обвиняем Селено. Мы можем убрать ее от власти с Селено, открыть тебе дверь к королеве.

Я три вдоха не могла говорить. Я смотрела на Мону и Ро.

— Нет… нет, — сдавленно сказала я. — Это не сработает.

— Почему? — спросила Мона.

— Они… все еще будут воевать, — сказала я. — Седьмой король…

— Джемма, — Мона опустила чашку на блюдце. — Ты являешься — или будешь — королевой страны. Не подданной Седьмого короля, не пешкой Прелата, а править сама. Ты сможешь подавить войну. Ты сможешь изменить направление страны. Ты сможешь отстроить Алькоро.

— Нет, если Алькоро не признает меня у власти, — сказала я. Почему она не понимает? — Они не признают меня без Селено.

— Кто выступит против тебя? — спросила она. — Армия? У нас объединенные силы пяти стран против одной. Жители? Мы управляем всеми торговыми путями в и из Алькоро. Твой совет? Прелат? Когда страна может потерять всю торговлю, все связи с Востоком, если не примет тебя правителем… Джемма, ты не видишь? Мы заставим их признать твою власть.

— Это не сделает меня королевой, — сказала я, не сдержавшись. — Это делает меня твоей марионеткой.

— Союзником, — ровно сказала Мона. — Может, совпало, не отрицаю. Жаль сообщать, но на тебя будут давить ради решения, что позволит Алькоро полную власть, но такая свобода будет дорого стоить остальному Востоку.

Я лепетала, пытаясь собрать внятную мысль:

— Ты не понимаешь… не понимаешь, что замена Седьмого короля будет значить для моего народа. Я пришла сюда не для того, что ты могла…

— Джемма, — сказала она. — Ты попросила о помощи. Я пытаюсь помочь, как знаю. Я не понимаю религиозных нюансов твоей страны, но я понимаю власть. Я все детство училась удерживать и представлять власть. Я отбивалась от сил в и вне моей страны, что забрали бы ее у меня — и от тех, что забрали ее у меня. Страна сильна, когда сильно правительство. Ты хочешь понять, как я забрала озеро без армии? Потому что народ шел за мной. Мы можем сделать такое и для тебя.

— Ты считаешь, что я та, за кем им стоит идти, — сказала я, поражаясь, как она может говорить это. — Что за нами правильно идти.

— Никто не подходит для правления, — холодно сказала она. — Я не исключение. Вопрос, от чьих действий больше вреда. Твой муж и Прелат у власти делают из вас врагов для всего мира. Разве это хорошо для твоего народа? Если убрать их с трона без наследника, будет вакуум, что вызовет гражданскую войну. Это хорошо для твоего народа?

— Хорошо — это монархия, в которую они верят, — сказала я.

Ро кашлянул.

— Позволите… я понимаю, что я не король, но я знаю о людях, особенно под плохим правлением. Джемма, кто сказал, что они не поверят в тебя? Ты была рядом с Селено почти все его правление. Люди привыкли видеть тебя у власти, даже если в тени Пророчества. Даже Ассамблея, думаю, быстрее признает тебя, чем незнакомца на троне — известное против неизвестного.

— Они не предпочтут убрать монархию? — спросила я, немного злясь на то, как спокойно он звучал. — Установить выборы, как у вас?

— Все это не лучшие варианты, — отметил он. — Но даже соревнования кампаний намного мягче, чем заставлять страну понять власть монарха. Но я пытаюсь быть реалистом — Сиприян не менял монархию на Ассамблею. Мы всегда такими были. Не ясно, что будет, если сделать в Алькоро выборы, — он пожал плечами. — Если монархия в Алькоро никуда не приведет, если Пророчество станет таким, как люди не ожидали, то твой народ будет рад видеть знакомое лицо у власти.

Я не упустила теплый взгляд Моны в его сторону, она плохо знала любовь, так что скрыть это не смогла. Она повернулась ко мне, желая, чтобы я вздохнула, всхлипнула и признала их правоту — это был единственный путь вперед.

Я всхлипнула, но не вздохнула. Я вытащила платок, что Ро дал мне раньше, и прижала к глазам. Я надеялась не на это. Я много раз представляла, как активно возрождаю Алькоро, я часто сидела над пергаментом, изливала мечты об университете, о здоровом Селено рядом со мной, о счастливом народе. Чужая сила не спасет страну, я не смогу забрать Селено, и страна развалится.

Нашу монархию перестанут толкать Прелаты, зато соседи будут жалеть Алькоро и давить на нас. Я не смогу ничего делать без одобрения озера Люмен, Сильвервуда, Сиприяна, Виндера и Пароа. Они позволят университет или это будет слишком нагло? Как и во всем, я надеялась на силу титула Селено, чтобы осуществить это. Но сама и в стране, которую сдерживают соседи…

Вдруг я перестала хотеть быть с ними в комнате. Я опустила платок Ро и остывший чай на стол.

— Я вернусь в постель, — сказала я.

Разочарование мелькнуло на лице Моны, она сжала губы. Ро, как всегда, был понятнее, его лицо было исполнено симпатии, было искренним. Я не знала, достигну ли того момента в жизни, когда меня не будут жалеть люди.

— Мне жаль, Джемма, — сказал он.

— И мне, — я встала. Они тоже встали. Я отвлеклась, складывая платок Ро. — Я постираю его и верну, — сказала я.

— Оставь, — мягко сказал он. — Мона вышивает их как валюту. Скоро придется использовать их как салфетки.

Его юмор только усилил мою тревогу. Ранние рыба и лук бурлили, и я спрятала платок в карман.

— Тебе принесут завтрак утром, — сказала Мона. — Но проси, если что-то нужно.

Я поблагодарила и пошла к двери, хлопнула ею. Я прижалась к ней на миг, охваченная тем, как скопились мои решения. Я все испортила. Как я могла все исправить?