— Легенды изучай сам, — сказал Виктор. — Что касается реальности, тому, что ищет Геннадий, цены вроде как нет… А с другой — она есть, и может быть записана цифрой с десятью нулями. Вот и думай, почему я считаю, что ты в опасности. За Золотой бабой охотятся ваши бандиты… Которые уже дали тебе задание следить за нами… И фанатики, которые ничем не хуже бандитов. С нами ты будешь в безопасности… В общем, подумай… Кое-что я тебе уже сказал, сестра Кэсси расскажет еще что-нибудь, остальное ты узнаешь сам… А мне сейчас пора. До свидания, Андрей. До свидания, сестра Кэсси.
Виктор поднялся (да, крепкий, высокий и плечистый мужик, ничего не скажешь) и покинул комнату. Хлопнула дверь, на дворе глухо взвыл мощный двигатель…
— Жарко, — сказал я, хотя мне было не так уж жарко. Просто нахлынули странные ощущения.
— Все хорошо, — произнесла Кэсси. Она переместилась с дивана на кресло, где только что сидел Виктор, уселась, приподняв и чуть-чуть разведя коленки (разве на такое можно НЕ смотреть?!) и налила нам еще по стаканчику… Вернее, мне уже по третьему, себе — первый, взяв из шкафчика еще один чистый. Куда делся стакан Виктора, я так и не понял… И вообще, голова реально шла кругом, то ли от полученной информации, то ли еще от чего-то… От чего?
Я выпил еще колы (Кэсси — тоже осушила полстаканчика), и решил, что от греха подальше надо сматывать удочки. Что-то со мной было не так… Вот только как я поведу машину в таком взвинченном состоянии? С чего бы я так взвинтился, черт возьми?
— Я, наверное, пойду, — неуверенно произнес я.
— Разве ты не хочешь узнать еще что-нибудь? — послышался вопрос.
— Возможно… Позже…
Я попытался встать, и мне это удалось. Абсолютно непонятное состояние: вроде ноги плохо держат, и при этом ощущение легкости, словно у шарика, накачанного гелием. Мне показалось, что если я чуть подпрыгну, то пробью головой потолок. Поэтому я сделал очень осторожный шаг, но черные стены закружились вокруг меня в оттенках красного сияния.
— Что с тобой? Тебе помочь? — спросила Кэсси.
И взяла меня за руку. Прикосновение было ударом тока, взрывом гранаты, фейерверком в животе. И, прошу прощения за натурализм, чуть ниже. Близость красивой (нет, не так — невозможно красивой) женщины, с ее обволакивающим ароматом, стекающим куда-то по позвоночному столбу, как по водосточной трубе, подействовала на меня действительно словно на подростка. Я не просто хотел ее, я безумно хотел ее, и я подумал, что если сейчас этого не произойдет, то я просто скончаюсь в страшных судорогах… Которые, кажется, и без того уже начались…
— Ну, ну… Подожди, все хорошо…
Кэсси всё-таки чуть отпрянула, залпом допила свой стакан и после этого сделала шаг в мою сторону и прижалась ко мне.
Все. Если у меня до этого момента еще было что-то, отдаленно напоминающее мозг человека разумного, то сейчас разум уступил место пресловутому инстинкту, который заставил меня нервно расстегивать черное платье Кэсси… которая, кстати, и сама завелась не на шутку, вот так… Красное на черном… Диван, кстати, тоже был застелен покрывалом черного цвета, и на него полетело нижнее белье Кэсси цвета рубина. Под рубиновым светом фонаря мы попытались завалиться на этот диван… Но на нем было ужасно, просто невыносимо тесно и мы рухнули на ковер… Я не знаю, сколько времени мы провели в тесном контакте, я не считал, сколько мы поменяли поз, и сколько раз Кэсси долго и протяжно вскрикивала. Некоторые моменты хорошо запомнились, и один — особенно: сидящая на мне сверху женщина раскачивается, мотает головой во все стороны, у нее подпрыгивают груди, и вот она вдруг на несколько секунд сбавляет темп, не прекращая, однако, двигать бедрами, и жадно припадает к пластиковой бутылке с колой… Потом буквально заставляет меня ее допить… и после этого всё сливается в одну горячую полосу долгого и даже пугающего угара, прекратить который не было просто никакой возможности.
Глава десятая
— Ктулху фхтагн, — произнес я, глядя на весь этот разгром в каминной комнате. Возможно, я то ли хотел сказать «доброе утро» самому себе, то ли пожелать здравия некоторым частям тела с упоминанием нового года… В данный момент это было неважно… и невозможно. Произносить членораздельные слова я был не в состоянии. Соображать — тоже. Дико хотелось пить, а еще больше — есть. Вернее, жрать. Говорят, такое состояние бывает у злоупотребляющих марихуаной, но ведь я вчера вечером не курил даже сигарет… Не до них мне было.
Столик упал и сместился в угол комнаты, куда он словно бы забился от ужаса, созерцая картины минувшего вечера. Оба кресла тоже отодвинулись к стенкам, деликатно освободив нам место для ристалища. Черная драпировка свалилась с одной из стен, открыв свету снаружи возможность проникать через оконное стекло. Кажется, в эту черную ткань мы вчера случайно завернулись, запутались в ней, так ведь зубами рвать ее начали, чтоб не мешалась… Черт возьми! Такого со мной еще не было… Поистине собачий кайф, как его называют любители особых стимуляторов… Но нет, причем тут примитивный «кайф»? У меня ж просто башню сорвало. Это был не просто секс. Черт возьми, это было больше, чем секс. Намного больше.
На полу возле камина стоял стаканчик, на четыре пятых заполненный темной жидкостью, очевидно, выдохшейся колой. Колой, как же! Вернее, колой тоже, вот только чего там было подмешано, интересно? Экстази, «винт», кокаин или растворимые опиаты? Ясно, сам Виктор эту отраву даже не попробовал… Споил всё мне… А Кэсси-то, Кэсси какова? Не знаю, нужно ли было ей самой по «сценарию» пить этот «афродизиак», но глотала она его явно со сладострастным удовольствием… Какая женщина… Какое нежное, ароматное и сладкое тело… Такое ощущение, что я неожиданно влюбился. С треском и вспышками. И с перманентным падением в бездонную пропасть.
Мысли шевелились плохо, но некоторые «флэшбэки» были очень яркими. И тут меня накрыло волной нежности так, что не скоро вспомнил, как самого-то зовут. Вот это да… Ни одежды Кэсси, ни ее самой в комнате не было. В доме вообще царила полная тишина, нарушаемая только тиканьем часов на полу, (упавших с каминной полки, но исправно показывавших восемь часов), да доносящимся издалека жужжанием то ли бензопилы, то ли газонокосилки. Я выплеснул остатки жидкости в камин (еще не хватало сейчас это допивать), нашел свою разбросанную одежду и принялся облачаться. Во всем теле разлилась неприятная слабость, хотелось просто плюхнуться в кресло и так сидеть — даже не спать, просто отдыхать и ни о чем не думать… Я вообще не люблю наркотики и боюсь их. Слишком хорошо знаю, что они с людьми делают. Брата моей давней приятельницы только вспомнить… Да и меня когда-то тоже пытались подсадить на иглу, чуть было Ктулху душу не отдал…
В шкафчике обнаружил початую бутылку виски (нет, это тоже мне нельзя, во всяком случае, сейчас) и початую же литровую бутылку «бонаквы». Черт знает, не намешали ли эмиссары-миссионеры туда чего-нибудь трефного, но выбирать уже было сложно… Желудок сделал слабую попытку взбунтоваться, но вода абсолютно точно была нужна в этот час моему изношенному организму. Напившись, я снова подумал, а где, собственно, находится Кэсси? Я по-прежнему ее хотел, вот ведь что интересно. Я хотел ее так, как ни одну женщину до этого. У меня было желание не просто обладать ей, а раствориться в ней. Раствориться и застыть.
Хлопнула входная дверь, и американка вошла в комнату. Выглядела она превосходно, словно и не было этих многочасовых скачек вчера поздно вечером. Теперь она была одета в светлый брючный костюм, достаточно свободный, чтобы не вызывать неделовых мыслей, но для меня это уже не имело никакого значения. Черт его знает, что произошло вчера, и наркотики ли тому виной, но я уже чувствовал, что на этой женщине просто свихнулся… До такой степени, что убил бы сейчас ради нее кого-нибудь. Если бы она этого вдруг захотела. Или сам бы умер. Предпочтительно в страшных судорогах.