- Мне было страшно…

Он больше ни о чем не стал спрашивать. Мать принесла грелку, положила Томке на ноги. Напоила ее вином и осталась с ней. Вадим вышел.

Спустя четверть часа она постучала в его дверь.

- Как мертвая,- сказала и всхлипнула.

- Ну-ну!-прикрикнул на нее Вадим.- Живая и невредимая, идите спать.

- Чтобы не сделала что-то с собой…

- Дурацкие мысли!

Мария посмотрела на него удивленно: она не слыхала, чтобы Вадим когда-нибудь был так резок.

- Идите, идите,- так же резко прикрикнул он.

- Мне не говорит, может, скажет вам?-Мария с надеждой смотрела на него.

Вадим легонько взял ее за плечи, вывел в большую комнату.

- Ложитесь, я пойду к ней. И чтобы спать!- снова прикрикнул он.- Не из-за чего трагедии разводить!

Вадим накричал на нее, и на душе у него полегчало. Пошел к Томке, сел на стул у ее кровати.

Было тихо, и Вадиму показалось, что девочка заснула. Поднялся, на цыпочках пошел к двери.

- Не уходите…

Он обернулся.

Томка лежала все так же тихо. «Послышалось»,- подумал он.

- Не уходите,- чуть громче сказала Томка.

И вдруг ее прорвало. Заговорила быстро, захлебываясь словами. Села на кровати, протянула к нему руку, усадила рядом. Ее снова трясло, и Вадим крепко обнял ее и так сидел, не отпуская, слушал.

Прослышала Томка, что ребят из их класса, кто в ее районе живет, будут переводить после каникул в новую школу. Помчалась к классной руководительнице домой. Оказалось, правда. Будут переводить, только не сейчас - летом, школа к лету будет готова.

- А тех, кто возле старой школы живет, не переведут?- спросила Томка, понимая нелепость своего вопроса и все же на что-то надеясь.- Женя и другие ребята останутся?.. И я останусь, мне нетрудно сюда ходить, вы меня не вносите в список, все равно: тут училась, тут и кончать буду.

- Рано еще говорить об этом. И не надо капризничать. Школа к самому твоему дому подъехала, а ты…

- Не пойду в новую школу!

Учительница рассердилась. Повторила:

- Во-первых, рано об этом говорить, а во-вторых, не о чем говорить: будешь учиться там, где тебе велят.

И тогда Томка поняла: все пропало, ее разлучат с Женей, - она сказала учительнице с отчаяния, что любит Женю.

Учительница рассмеялась.

- Рано тебе о любви думать.

- Но если это уже случилось, если мы уже любим друг друга, как же вы говорите «рано».

- Это тебе кажется, Томочка. («Кажется!.. Если мне это кажется, тогда мне все кажется: что я дышу, живу, хожу по земле!»)

- Я в ту школу не пойду. Ни за что не пойду, хоть убейте!

- Хорошо, хорошо, останешься здесь,- заверила ее учительница.

Томка успокоилась. К шести часам, как и было договорено, пошла на вечер.

У школы ее ждала подружка, чтобы предупредить: классная здесь и все уже всё знают!

- Ну и что!-сказала Томка. Сердце у нее дрогнуло.

- Не ходи на вечер.

- Почему это мне не ходить?

Подружка смотрела на нее во все глаза.

- Но я же тебе говорю - они всё знают.

Томка вошла в здание. Поднялась на второй этаж, в зал. Здесь играла музыка, девочки танцевали. Мальчики стояли под стенкой. Учительницы не было видно.

Томка бросила пальто на спинку стула и решительно направилась к мальчикам. Спросила, отчего они не танцуют.

Ей не ответили.

- Я тебя приглашаю, - сказала она Жене.

Женя усмехнулся нехорошо, посмотрел на ребят,

развел руками.

- Вот навязалась!

Томку будто кипятком окатили, а руки ледяные. И вся она, только что напряженная, стала пустая, сердце прыгает в пустоте, и в голове звон.

Это я навязалась?-едва слышно спросила она. Она забыла, что рядом мальчишки, что они не вдвоем. Видела только злое, красное лицо Жени и, не понимая, что же это такое происходит, говорила: -

Ты ведь хотел, чтобы мы всегда танцевали вместе и ходили вместе и…

- Трепло!-высоким, петушиным голосом крикнул Женя, размахнулся и изо всей силы ударил ее по лицу.

Вадим молча выслушал Томку. Пальцы его невольно сжимали ее плечо все крепче и крепче. Она пошевелила плечом, и он опустил руку.

- Знаешь, Томка…

- Только не утешайте,- быстро сказала Томка.- Ничего не надо говорить.

Он тихо вышел, постоял у двери, послушал, как она ворочается, Ей необходимо было выговориться, теперь она заснет.

Заглянул в большую комнату.

- Что?- шепотом спросила Мария.

- Все нормально,- ответил Вадим.- Она спит.

«Почему у Светланы такой сын?-думал он.-

Почему у нее нередко получается так: хочет сделать лучше, а результат…»

Вспомнил, как она объяснила ему сегодня: «У меня так написалось, понимаешь? Написалось так, это ведь часто бывает».

34

Детство Светланы пришлось на войну. Нелегкой была и юность. Мать работала техническим секретарем в институте, зарплата маленькая. Светлана экономила на шитье - сама шила себе и матери. Экономила на еде. «Сегодня у нас жаркое»,- говорила она, смеясь, и ставила на стол картофель, темно-коричневый от подливы. От него пахло мясом, но мяса там не было: жареный лук и чеснок. «Сегодня у нас рыба с картошкой»,- говорила она в другой раз и подавала тот же картофель, только не коричневый, а светлый: лук был нежареный, а вместо чеснока - лавровый лист и черный перец.

Есть такие люди:- за что ни возьмутся, все у них ладится. Еда в Светланином доме была вкусной, одета Светлана была нарядно, то есть казалось, что нарядно: ситцевые платья, накрахмаленные, отутюженные; пальто из самого дешевого сукна, отделанное то светлой полоской по воротнику, то кусочком старого меха, то вязаным воротником и пуговицами - в каждый сезон как новое. Когда подруги вырядились в дорогие плащи-болоньи, Светлана, смеясь, сказала, что не хочет быть инкубаторской, и сшила себе небывалый плащ-картинку: настрочила на розовый, в горошек, ситец прозрачный пластик и сшила из двойной этой ткани плащ с капюшоном.

Зато на подарки Светлана не скупилась. Увидит в галантерее новые клипсы и купит, хотя сама никаких украшений не носит. И ломает голову, кому бы их подарить: очень уж красивые клипсы, белые, матовые, с зеленовато-голубым огоньком.

И Вадиму делала подарки: то блокнот из мелованной бумаги в черном блестящем переплете, то открытку-календарь, то авторучку, то чашку невероятных размеров-«кубок орла» («Ты из нее молоко пей!»).

Еще любила Светлана делать сюрпризы. Продумывала все загодя, с наслаждением. Ко дню рождения Вадима тоже сюрприз приготовила.

Учился Вадим тогда на втором курсе мединститута, работал на Скорой помощи шофером (в армии приобрел специальность). Жил на стипендию, зарплату отдавал Светлане. Она брала легко, как давала, да к тому времени уже и решилась выйти за него замуж.

В день его рождения (в вечер, точнее, десятый час шел) диспетчер на Скорой (соседка Светланы, об этом Вадим тогда не вспомнил) назвала знакомый адрес, и он, Вадим, холодея от страха, повез по этому адресу молодого врача Мишу Грищенко. С Мишей они были друзья, он брал Вадима к больным - смотри, собрат, учись, через годик-другой переведем в фельдшеры. Обычно Вадим шел за ним, стараясь ступать потише, и останавливался где-то в сторонке, издали смотрел, что делали с больным врач и фельдшер. На этот раз он первым выскочил из машины, мигом пересек двор и, толкнув незапертую дверь, очутился в освещенной передней и еще через мгновение - в комнате.

А в комнате был накрыт стол, и Светлана стояла у стола с бутылкой шампанского в руках, а подруга ее козыряла ножом консервную банку. И цветы были везде - на столе, на подоконнике, на этажерке.

Гнев, который сменил испуг за нее, душил Вадима. Он не мог выговорить ни слова, а в комнату уже вошли Грищенко и фельдшер, и Светлана что-то говорила им, улыбаясь, и они заулыбались, поздравили его и сели за стол.

Вадим привалился плечом к стене, губы у него прыгали, и глаза были бешено белыми.

Светлана подошла к нему с бокалом, шампанское, пенясь, выплеснулось на пол, а она говорила что-то и просительно-ласково улыбалась.