- Верно, Сеня. А она что?

- Плачет, кается, клянется…

Люда с удовлетворением отметила про себя это «мы», стоящее за каждым словом Семена, с грустью подумала о том, что Сеня скоро покинет детскую ком-нату - уйдет в армию, а вслед за ним и Алеша уйдет, главных своих помощников она лишится. Заметила и острое любопытство к рассказу Семена девочки-беглянки, ее напряженный мыслью лобик и подумала, что надо хорошо разобраться в этой девочке, пусть почаще заглядывает в детскую комнату по собственному почину, надо ей и поручение какое-то дать.

- Что у тебя еще, Сеня?

- И опять же хорошего мало. Таракан дома не ночевал, а в школе его уже давно не видели. Это раз, И еще Нинка - два: с вечера осталась в универмаге, ночью набрала вещей на семьсот рэ и утром преспокойно вышла с толпой. Мать в истерике, старшие дети водой ее отливают, а Нинка как ни в чем не бывало: глаза ягнячьи, улыбочка невинная, в волосах бант - куколка розовая. Это уже классная воровка, Людмила Георгиевна, хоть и десять лет ей. С ней ничего не сделаешь.

Люда заметила взгляд девочки-беглянки, сказала резко:

- Глупости ты говоришь, Сеня. Нинка у нас еще человеком будет.

- Подрастет немножко, загудит в колонию.

- А ты на что? А я?

- Ладно, там видно будет.-Семен поднялся.- Так я, значит, пойду, Людмила Георгиевна.- Таракан на мне висит.

Люда проводила его взглядом, посмотрела на девочку - она казалась куда более взволнованной, чем до прихода Семена. Посмотрела и на общественную дежурную.

- Пойдем, Света, в другую комнату, там никто мешать не будет.

Устроились с девочкой на детских стульчиках, и Люда вернулась к кропотливой своей работе. Отделила маленькую прядку волос, пальцами нащупала колтун.

- А почему вы меня не допрашиваете?-спросила девочка.

- Зачем мне тебя допрашивать?

- А тетка, которая меня привела, сказала, что допрашивать будут.

- Она, наверное, сказала «расспрашивать».

- Нет, допрашивать. Дайте, я сама расчешу.

- Ты все волосы повырываешь.

- А вам жалко?

- Конечно, жалко. Такие красивые волосы. И больно тебе будет, Света.

- А я никакая не Света,- сказала девочка, забирая гребешок и с размаху вонзая его в волосы.- Я той тетке наврала. Я Оля Скопина.

Люда достала из шкафа пачку печенья, распечатала и протянула девочке.

- А детей все равно нельзя воровать,- сказала Оля.- Какая мама ни есть, а все равно пускай с мамой живет, а не в больнице.

- Бери печенье. Сейчас мы с тобой чайку попьем,- сказала Люда, включая электроплитку.

- А что вы со мной потом сделаете?

- Домой отведем.

- А та тетка сказала, в тюрьму.

- В тюрьму за бродяжничество взрослых сажают.

- И меня лучше в тюрьму, я не хочу домой.

- Тебя дома бьют?- осторожно спросила Люда.

Девочка энергично помотала головой.

- Отчего же ты не хочешь домой?

- Не хочу.

- Я должна знать правду, Оля… Чтобы решить, отводить или не отводить тебя.

Девочка расплакалась и, плача, рассказала, что мама ее не любит, она любит Марину, младшую сестру, и Марининого папу.

- Мой папа уехал от нас,- сказала девочка.- Он тоже меня не любит. Если бы любил, деньги слал бы.

- Где ты была целую неделю, Оля?

- А я уже не первый раз убегаю. Постучу в дверь, скажу, что мама с папой уехали в деревню, забыли оставить ключ, мне спать негде. Меня и оставляют. Ночь посплю, поем и ухожу, чтобы не догадались. А та Нинка зачем вещи ворует?.. А ее уже арестовывали?.. А у вас и фуражка милицейская есть?

- У меня берет. Синий. Со звездочкой.

Люда вернулась в большую комнату, к телефону. Оля пошла за ней.

Слушала, как Люда звонит в школу, спрашивает, посещает ли уроки Оля Скопина.

- Сейчас видели? Этого не может быть,- говорила Люда.- Проверьте, пожалуйста… И давно не хо-дит? Дня два? А почему? Вы были у нее дома? Что же, придите, пожалуйста, в детскую комнату милиции, ваша «больная» здесь.

- Она вас обманула!- сказала Оля.

- Учительница думала, что ты больна.

- Ничего она не думала, я слышала!

- Где работает мама, Оля?

- Не знаю.- И помолчав: - Правда, не знаю. Мама маникюршей в парикмахерской.

Люда записала адрес Скопиных и попросила общественную дежурную пойти туда.

- Застанете мать, возвращайтесь с ней вместе. Нет ее дома,- расспросите соседей, в какой парикмахерской работает, на работу сходите.

Мать оказалась дома. Красивая женщина, ухоженная. Лицо белое, без единого пятнышка, алые пухлые губы, сильно подведенные глаза. Пальто со светлой норкой, норковая шапочка на голове. Сказала раздраженно:

- Делайте с ней, что хотите, а мне все это вот как надоело! С первого класса убегает. Ревнует меня к мужу, к дочке. Отдала в интернат, и оттуда убегала. Пришлось снова перевести в школу. Я плохая, а оттуда почему убегала?

- Почему, Оля?- спросила Люда.

- Скучала..- прошептала девочка.- Целую неделю маму не видела.

- Значит, домой убегала?

- Домой,- подтвердила мать.- Я ее тут же назад отвозила.

- Потому что не скучала…- опять прошептала девочка.- Марину не отвезла бы.

Пришла Олина учительница. Спросила раздраженно :

- Что за пожар? Почему потребовалось меня вызывать, если мать здесь?

Люда отправила Олю с общественной дежурной в другую комнату, плотно закрыла за ними дверь. Сказала резко:

- У вас есть свои дети?

- Допустим, есть, так что из этого?

- Вы могли бы спать спокойно, если бы вашего ребенка не было ночью дома?

- Мои не шляются!

- Если вы догадывались, что девочка «шляется», как вы могли проводить урок, уходить домой, ложиться спать, не зная, где Оля, что с ней стряслось?

- Я была у Скопиной дома, мать подтвердит. Мать тоже не знала, где девочка. Почему я должна волноваться, если мать спокойна! У меня их тридцать пять.

Учительница ушла возмущенная, Олю забрала мать. Люда записала в журнале: сообщить о Скопиной на заседании совета общественности. Предложить обсудить поведение родителей Оли в присутствии представителей с места работы матери и отчима. Поговорить с директором школы о поведении учительницы.

Записала все это и задумалась. В голове объединились три девочки, три судьбы: Оля Скопина, малышка, которую опознали в больнице, и Нинка - воровка. Вспомнилась и вчерашняя красотка. «Как ты стала воровать?» -спросила она ее. Та глазками поигрывает, объясняет: «У меня в мозгу две меня. Одна шепчет - укради, в кино сходишь, конфет купишь. А вторая- не кради, попадешься. И побеждает первая». Пятнадцать с половиной лет девчонке… Какое у нее детство было - самое раннее?.. Может быть, как у той малышки, у которой мать - пьяница?.. Или как у Оли Скопиной?.. Нинка хитро работает, а эта еще хитрее: берет из-под половиков ключи, многие там оставляют, входит в квартиру, находит деньги, забирает часть. Лежит, например, в ящике сто рублей - она возьмет двадцать. В день несколько квартир. И никто не заявляет в милицию о краже, никому в голову не приходит, что взял чужой: чужой взял бы все. Логика. Муж на жену валит, - она на него, на детей.

Мысли прервали - к Люде «на разговор» явился вызванный парень. Немало их на учете в детской комнате, и тревожить их надо почаще. Приходят, школьные дневники приносят, отчитываются, зная, что солгать нельзя, Людмила Георгиевна каждое слово потом проверит. Получают задания: в определенное время проверять телефоны-автоматы (Люда обычно поручает это тем, кто сам обрывает трубки); в воскресные дни патрулировать у детского кинотеатра, следить, чтобы хулиганы не обижали малышей, не отбирали у них деньги.

Сегодня «на разговор» пришел Виктор Волков. Единственный, пожалуй, из всех, с кем Люда безуспешно бьется уже несколько лет. Никаких сдвигов. Он еще двенадцати летним отвечал: «Проверять автоматы? Я в сторожа не нанимался. Патрулировать у кинотеатра? Я вам не дружинник и не нянька». Говорит, едва разжимая зубы, цедит слова, язвительная улыбочка на тонких губах. Вот и сейчас стоит, откинув назад красивую голову, кривит губы. Волкову скоро шестнадцать, а на вид все восемнадцать дашь.