И Ляна, которую все очень полюбили, снова к общей радости, начала приходить в норму. И не раз среди общего веселья звучал и ее смех. Хотя она далеко не всегда понимала над чем смеются взрослые, на нее действовала общая атмосфера. А еще она была счастлива, что теперь у нее кроме мамы снова появился отец, к которому она успела привязаться всем своим маленьким сердцем. Конечно, своего родного отца она еще не забыла, и по-прежнему скучала по нему и сестре, и случалось еще плакала, вспоминая их. Но все же, она была еще мала, и эти воспоминания постепенно тускнели. Их место занимали новые впечатления, и добрый, отзывчивый Нэт, искренне и горячо полюбивший как Милину, так и, теперь их общую с любимой, приемную дочь, был среди них одним из главных.

Все наслаждались прекрасной, хоть и холодной, с легким морозцем, погодой и тишиной леса, по опушке которого передвигался отряд. Так что эта часть дороги протекала очень приятно.

Если им на пути попадались город или деревня, они на всякий случай углублялись в лес. Вообще, империя в этих местах была лесистым краем, и лес подступал прямо к городам, не говоря уж о деревнях. Правда, чаще всего, вокруг городов устраивали полосу отчуждения, вырубая деревья, но так было не везде, а вокруг деревень и маленьких городков никогда не было.

Хотя гильдия, видимо, потеряла их, и вряд ли отряд ждали засады, они все равно, на всякий случай, высылали вперед дозор, особенно вблизи населенных пунктов. В дозор уходили по двое. И не только леорнийские воины, но и остальные мужчины, которые не хотели чувствовать себя балластом. Да они уже им и не были. К этому времени все трое научились неплохо орудовать своими кинжалами. И вот однажды путь отряда проходил, как всегда, вдоль леса, мимо маленького городка, но в некотором отдалении от него, поэтому с дороги решили не съезжать. В этот раз в дозор ушли Нэт и Эвен и последний, оторвавшись от друга, ехал немного впереди. И вдруг отставший Нэт услышал вскрик Эвена. Думая, что друг нарвался-таки на засаду, он пришпорил коня и погнал его вперед, поспешив на помощь Эвену. И вскоре появился на месте происшествия. Никакой засады, как и следовало ожидать, не обнаружилось, но перед глазами Нэта предстала такая картина: на опушке леса, возле проселочной дороги, по которой ехал отряд, прямо на заснеженной земле лежала сильно беременная девушка с закрытыми глазами. Вокруг ее горла была затянута толстая веревка, и Эвен кинжалом спешно разрезал ее. А на крепком суку ближайшего дерева болтался перерезанный обрывок каната.

— Боже мой, что тут произошло?! — воскликнул добросердечный Нэт, — хотя и так ясно! Она еще жива?

— Дышит! Я вовремя успел! Наверное, она совсем недавно веревку затянула. Но пришла сюда раньше. Иначе я бы ее на дороге увидел. Видимо, не сразу решилась повеситься. Или, скорее, подходящий сук искала. Видишь, вокруг деревьев снег притоптан? А потом она сук нашла — невысокий. К высокому, с таким животом, она бы не дотянулась. Я, когда ее сквозь деревья разглядел, она еще дергалась и не висела полностью, а подвисала. Ноги у нее согнуты были и на земле стояли. Поэтому шею она сразу и не сломала. Я веревку обрезал, а она уже чувств лишилась. Хорошо, жива осталась. Это что ж она такое удумала — с дитем жизни себя лишать! Хотя и без дитя тоже не след!

— Интересно, что с ней произошло?

— Придет в себя, расскажет, если пожелает. А сейчас ее надо к нашим отвезти. В одеяло завернуть, отогреть. Как бы она не застудилась. Одежонка то на ней, видишь, какая худая. Я ее Дэлии отдам, пусть обиходит ее какими травками. Эх, бедняжка.

Эвен, в это время, подняв довольно тяжелую девушку, подошел к лошади, смирно стоящей на дороге и, передав свою находку на руки Нэта, взобрался на коня и с некоторым трудом принял будущую мать обратно. И дозорные поскакали назад. Все еще издали заметили возвращающихся Нэта и Эвена и сначала встревожились. Но, каково же, было общее изумление, когда они увидели, что Эвен кого-то везет и, в особенности, когда поняли кого. Они сразу же решили сделать длительный привал, а если понадобится, то и вовсе развернуть лагерь. Только съехали с дороги, углубившись в лес и, найдя подходящее место, остановились. И вокруг несчастной захлопотали девушки. Через некоторое время недавняя удавленница пришла в себя и, открыв глаза, очень удивилась, увидев вокруг себя много незнакомых людей.

— Где я? И кто вы? — тихо, хрипловатым голосом спросила она.

— Вы среди друзей, — ответила Дэлия.

— Значит, я жива? — так же тихо продолжила спрашивать девушка.

— Жива и вот ваш спаситель, — сказала знахарка, подталкивая к спасенной девушке Эвена. На что последовала странная реакция. Девушка посмотрела на Эвена и сожалеюще вздохнув, сказала:

— Не надо было меня из петли вытаскивать. Я вас об этом не просила. Мне итак трудно было на это решиться!

— Вот так раз! И это вместо спасибо! — обескуражено произнес Эвен.

— Вы не понимаете! И ничего не знаете. А что мне еще делать?! Придется во второй раз в петлю лезть! — горько воскликнула несчастная.

— Ну, вот что! Ну-ка, давай рассказывай свою историю. Повеситься всегда успеешь, веревка от тебя не убежит и деревьев вокруг хватает. — Решительно сказала Дэлия, — и, кстати, как тебя звать?

— Зовут меня Улита. А история? Что ж, история у меня обыкновенная.

И она начала рассказывать. Все началось меньше года назад. Ей тогда только шестнадцать лет было. Самый возраст, когда девушки о любви мечтать начинают. А она, еще, когда с матерью жила, на свою беду читать научилась. Мама ее до конца жизни книги любила и денег на них не жалела. Хотя они дорого стоили. Купцова дочь, она замуж по любви вышла, да еще с хорошим приданым и тоже за богатого купца. Вот и читала, в основном рыцарские романы, а в них подвиги всякие описывались, битвы разные и любовь, куда же без любви? И дочь свою единственную к романам приохотила. Она вообще для своего ребенка ничего не жалела, образование ей дала. Но больше всего привила любовь к книгам, а в них все так романтично было. Ну, маму понять можно. Она своего любимого мужа всего через два года после свадьбы лишилась. Его грабители ночью прирезали, когда он домой возвращался. Улите в ту пору всего год исполнился, так что своего отца она не помнит.

А мать тогда от переживания второго ребенка выкинула, четырех месяцев до родов не дотянула. Вот она книгами от тоски по мужу и спасалась, настоящую любовь книжной заменила, в них ее и искала. И дочь свою такой же романтичной вырастила. А лет через девять-десять после того, как овдовела, мать Улиты уже успокоилась и о новой любви мечтать начала. В молодости она миловидной была, хоть и не красавицей. Но к тому времени как Улите десять лет исполнилось, от ее былой миловидности почти ничего не осталось. Тогда еще никто не знал о том, что мать Улиты серьезно больна была, и она довольно быстро старела, хотя по возрасту была еще не старой. Но ее как-будто червь изнутри подтачивал, это ее болезнь съедала. Но сама она ничего не замечала. То есть свое плохое самочувствие она, конечно, ощущала, но вот то, что постарела да некрасивой стала, видеть не желала. Мать, несмотря, на всю свою романтичность и переживания от жизни совсем уж не оторвалась, и после смерти мужа делами его торгового дома интересовалась. Хотя в нем всем опытный управляющий занимался. Он еще у отца Улиты помощником был и после его гибели все дела вести стал.

И вот в ту пору в торговый дом новый приказчик пришел. Молодой, красивый, высокий, статный. И мать в него влюбилась, и он, кажется, ей взаимностью отвечал, хотя на несколько лет ее моложе был. Улита тогда еще мало что понимала и за свою маму рада была. Это она потом поняла, что никогда он ее мать не любил, его ее деньги соблазнили, он только притворялся, да обманывал ее. А мама ничего не замечала и не понимала, она была ослеплена своей любовью. Через короткое время мать уволила старого управляющего, который весь воз вез, ни за что обидела человека. И на его место поставила своего возлюбленного. А еще через некоторое время они поженились. И, заполучив все в свои руки, новый муж матери очень быстро показал свой истинный норов и свое отношение к жене. Он, не стесняясь, дал ей понять, что не любит ее и никогда не любил, а нужен ему был только ее торговый дом. И он ее даже начал избивать, раздражаясь на то, что у него такая старая и некрасивая жена. Как-будто кто-то заставлял его женится.